вопросы учителя, обращались одноклассники, а дома молчала, очень уж у нее
было подавленное настроение.
Даже мать заметила, что с Таней что-то творится.
- Что это ты такая?
- Какая такая?
- Точно не в себе.
- Я в себе.
- Будто не вижу.
Тут Таня расплакалась, не выдержала и расплакалась перед матерью.
- Да что с тобой?
- Просто все надоело.
- Обидел тебя кто?
- Обидели. В школе.
- Ну, в школе пустяки. Не обидели бы где в другом месте.
Замолчали. Каждая думала о своем. Мать стерла с окна пыль. Сходила в
кухню, вымыла ботики. Вернулась, взялась подрубать новую простыню. Она
никогда не сидела без дела. Таня тоже села за стол, достала из портфеля
учебники...
Вдруг она почувствовала, что мать смотрит на нее.
- Ты что? - спросила Таня.
- Уж если не хочешь со мной поделиться, - сказала мать, - сходи в
церковь, помолись, может, и полегчает...
Если бы Таню спросили, религиозна ли ее мать, она затруднилась бы
ответить. Называет себя верующей, хотя с богом у нее своеобразные отношения.
Она обращается с богом примерно так, как африканцы обращаются со своими
божками: все хорошо - идола мажут маслом и ставят на почетное место, а если
плохо и молитвы не помогают - хозяин поворачивает божка спиной кверху и
задает ему порку. Мать обращается к богу, когда ей надо на что-то
пожаловаться или чего-то попросить, она разговаривает с богом, как жена с
мужем: дай то-то или купи то-то, хотя бог обычно ведет себя как скупой и
равнодушный супруг: ничего не обещает и ничего не дарит. Сохранять ему
верность помогает привычка. Лучше безвредный бог, чем новые непроверенные
Друзья.
Однако бог-то бог, но от бога ничего не услышишь, а мать может и
посоветовать, и поддержать.
- Меня обманули, - осмелев, говорит Таня и опускает голову.
- Как это обманули?
- Ну... Один мальчик. Из нашей школы... - произносит Таня шепотом. -
Думала, любит, а он...
- А он?
Точно стекло разбилось. Таня поднимает голову, Мать бледнее, чем
простыня на ее коленях.
- Что с тобой, мамочка?
- Что он тебе сделал?
- Ничего.
- Что он тебе сделал?
- Да, право же, ничего.
В голосе матери истерические нотки.
- Что вы с ним делали?
Голос матери дрожит.
- Да ты что, мама?.. Ну, разговаривали... Один раз... - Таня опять
опускает голову. - Один раз... поцеловал он меня.
Лицо матери багровеет.
- Дрянь! - произносит она негромко, но выразительно. - Я тебя растила,
берегла, а ты... Я найду на тебя управу! В школу пойду! Пусть узнают, какая
ты! Пусть обоих пристыдят...
- Мама!
- Теперь мама, да? Я и учителей пристыжу... Смотрят они за вами!
- Мамочка!
- Уйди! Уйди от меня! А то опять заработаешь! Видеть тебя сейчас не
могу!
Таня знала: румянец на щеках матери - признак гнева. Лучше уйти.
Вышла в коридор, прижалась лицом к стене, заплакала. Неужели мать в
самом деле пойдет в школу... Страшно подумать!
- Ты что, Танечка?
Душевная женщина Прасковья Семеновна. Ни с кем никогда не ссорится.
Достатки ее невелики - работает санитаркой в больнице, а всем готова помочь.
- Мать, что ли, обидела?
Обнимает Таню за плечи и ведет к себе.
Вся комната у нее загромождена ящичками, коробочками и футлярами из-под
каких-то загадочных вещей.
- Садись, милок, на кровать. Дать тебе апельсин? Меня один больной
угостил.
Говорит, как водичка льется, утешительно журчит голосок.
- Мать, что ли, обидела? - переспрашивает Прасковья Семеновна.
- Да нет, просто так. Неприятности.
- А ты перекрестись, - советует Прасковья Семеновна. - Сразу полегчает.
Таня улыбается и крестится, больше в угоду доброй Прасковье Семеновне.
- Вот и хорошо...
Прасковья Семеновна облегченно вздыхает.
- Не с кем посоветоваться, - жалуется Таня. - К маме не подступиться...
- А ты с учителями.
- Что вы!
- Или с подругами.
- Не могу.
- И правда, какой от них толк, такие же девчонки... - Добрая женщина
задумывается. - Хочешь, сведу к одному человеку? Большого ума мужчина. К
нему многие ходят. И поприветит, и присоветует...
- Кто это?
- Духовник мой. Отец Николай. Я к нему шестой год хожу к исповеди, всем
священникам священник - простой, добрый, уважительный...
- А мне он зачем?
- Ты послушай пойди, это не театр, денег он с людей не берет...
Мать тоже советует сходить в церковь. Но о чем можно говорить со
священником?
А Прасковья Семеновна все журчит и журчит:
- Ни о чем я тебя не спрашиваю, мне, старой дуре, не разобраться, а
этот и просветит, и наставит...
Журчит, журчит, и Таня начинает думать, что она ничего не потеряет,
отчего бы и не пойти, может, она и говорить с этим отцом Николаем не станет,
а вдруг впрямь умный человек, сумеет утешить...
- Хорошо, - соглашается Таня.
- Ах ты голубка моя! - восклицает Прасковья Семеновна. - Это бог
наставил тебя!
УТВЕРЖДЕНИЕ В ВЕРЕ
Уговорились пойти в воскресенье. Не слишком рано, после двенадцати,
когда отойдет обедня. Прасковья Семеновна заранее условилась со священником.
Шли быстро, будто на работу. Свернули в подъезд старого многоэтажного
дома.
- Разве не в церковь?
- Зачем? Поговоришь на спокое, без лишних глаз...
Дверь им открыла пожилая женщина, почти старушка. Кивнула Прасковье
Семеновне, знала, должно быть, о посещении, повела за собой.
Таня шепотом спросила Прасковью Семеновну:
- Жена?
- Сестра.
Таня не очень-то рассматривает комнату. Все ее внимание поглощено
человеком, к которому они пришли. Умный или так себе? Добрый или только
притворяется добрым? Старенький и простой. Это увидела сразу. Чем-то похож
на доктора, который лечил ее, когда она болела корью, и чем-то не похожий ни
на кого.
Прасковья Семеновна подошла под благословение.
- Благословите, батюшка.
Он наскоро ее перекрестил и торопливо отдернул руку, точно стеснялся
Тани.
- С чем пожаловали?
Указал посетительницам на стулья.
- Да вот, привела к вам девушку.
- На предмет чего?
- Для назидания.
Отец Николай усмехается:
- В каком же назидании нуждается... Вас как зовут?
- Таня.
Таня не выдерживает:
- Вот мне говорят: молись, молись, а я даже не знаю...
- Есть ли бог?
Отец Николай угадал. Этот вопрос часто задают, и он неизменно отвечает
- есть. Но когда речь заходила о доказательствах, отец Николай не столько
прибегал к доводам рассудка, сколько обращался к чувствам собеседника.
Он и на этот раз не пытался ответить, указал Тане на кресло, подал ей
книжку:
- Почитайте. Евангелие. Не торопитесь. Поразмыслите. И о нем, и о
себе...
Раскрыл книжку, отошел. Вполголоса говорил с Прасковьей Семеновной.
Потом голоса смолкли. Таня выглянула из-за спинки кресла - никого. Ее
оставили одну.
Священник раскрыл перед ней Евангелие от Матфея. "От Матфея святое