сухо и безветрено. На широченных ветвях лежал липкий снег, образуя у ствола
широкий естественный шалаш.
ветки понизу. С огнем сделалось веселей. Похоже, теперь в безопасности. По
крайней мере на эту ночь.
Власович расторопно готовил ужин. Князь сидел с закрытыми глазами. Горная
болезнь добавила ему неприятностей. Во время ужина он отказался от вина, лег
на бурку, положенную поверх хвойных веток, и отвернулся. Потрескивал
хворост, все молчали.
метель. Но сюда, сквозь густую хвою, только редко падали усталые,
отяжелевшие снежные космы. Костер распространял тепло.
сказал мне: - Берите винтовку, отойдите шагов на двести и стреляйте. Три
раза. Подождите минут десять - и еще три выстрела. Похоже, нас ищут.
двигался по мокрому снегу, ощупывая руками стволы пихт, натыкаясь на камни.
Последний отблеск костра погас вдали. Страшно ночью в таком лесу, да еще в
метель. Я остановился, прислушался к вою ветра над головой. Поднял винтовку,
стал стрелять. Услышал внизу ответные выстрелы. Еще дал знать. Стоял и ждал
в темноте. Новые выстрелы раздались ближе. Я двинулся навстречу. Послышались
голоса. Внизу блеснул свет фонарей. Подымалось несколько человек.
привлек внимание людей.
великий князь?
ушли. Пропала группа Шильдера. Он и принц с двумя егерями ушли на Мастакан,
и вот... Граф Сан-Донато давно вернулся, заправился коньяком и преспокойно
уснул в шалаше, а этой группы нет и нет. Не встречали?
след, и вскоре оказались у костра под пихтой.
казенный лесничий. - Они не вернулись в срок, возможно, заблудились.
топтался, не знал, что делать. Ютнер тихонько спросил у Телеусова:
точно на норд, к утру должны пересечь ущелье речки Алоус. Там увидите
впереди зубчатую гору Ятыргварту. Обыщите ущелье и склоны этой горы.
такую погоду, ночью... Видимо, он рассчитывал на ночлег под этой уютной
пихтой.
занимать. Вы при фонарях, достаточно экипированы для ночного поиска. Я
выражаю большое опасение судьбой охотников. С ними пошли не очень опытные
егеря, а если принять во внимание погоду и увлеченность охотой Петра
Александровича, то у них недалеко до беды. О нас беспокоиться нечего, мы в
полдень будем в лагере.
его. Я повел группу поперек склона и чуть наверх, стараясь снова выйти на
границу леса и луга, чтобы обрести хоть небольшой простор для маневра.
лугов, метель озверело накинулась на нас. Всю дорогу никто не разговаривал.
Казенный лесничий, закутанный в бурку и башлык, белый от снега, ни разу не
спросил, знаю ли я дорогу. Он сразу передал мне руководство операцией,
видимо не надеясь на собственные силы.
как вход в преисподнюю. С большим трудом и не сразу отыскали мы место для
спуска. На другую сторону вышли уже в сером свете утра. Здесь пересекли
вьючную тропу, которая уходила на Главный хребет. Следов на ней не
обнаружили.
заметно потеплело, погодная волна с юга догнала нас, сделала снег липким,
тяжелым, а воду в Алоусе мутной и гневной. Начинался новый ненастный день.
человека. Единственное, что указывало на недавнее присутствие здесь людей, -
это пустота на лугах Мастакана. Ни одного зверя в поле зрения. Но виновницей
этого могла быть и погода.
ущелье. Постояли, осматриваясь. И тогда-то все услышали крик. Кричали в три
или более голоса, на одной высокой ноте, страшно, как кричат при большой
опасности, перед угрозой смерти.
винтовка с ремнем. А следом, на расстоянии полуверсты, вниз катился человек.
Кричал он, кричали другие люди, невидимые отсюда, там, наверху.
мной два казака. Была единственная возможность спасти человека - успеть на
край ледника и там остановить падение. Иначе человек неминуемо скатится в
пропасть и погибнет. Но как остановить тяжелое тело, набравшее скорость?
Казаки кричали мне сзади: "Кинжал, кинжал?"
один за другим, несколькими ударами кинжалов выбили во льду глубокие упоры
для ног. Если человек собьет меня, то за мной еще один, и еще...
ногами и руками. Но его вертело, на корявом льду оставались лишь пятна
крови.
Руки спружинили, но сапоги выскользнули из ямок, я почувствовал, как съехал
с места, однако с уже потушенной скоростью. Еще удар, чей-то глухой стон,
еще продвижение к обрыву, медленней, медленней, и цепочка наших тел
остановилась в трех-четырех саженях от смерти. Наверху радостно закричали,
стали стрелять, а мы осторожно поднялись, повернули спасенного и только
тогда увидели, кто это.
миновала. Кафтан и брюки генерала были разодраны до белья, руки и лицо в
крови.
бурку, расстелил ее. Поднес флягу ко рту. Шильдер с трудом проглотил чай,
открыл глаза и несколько минут бессмысленно смотрел на тусклое небо.
вниз. Издали выделялась нарядная фигура принца в кокетливой шапочке на
австрийский манер.
чуть не укатился в могилу, перекрестился и заплакал, стыдливо опустив
голову.
плотную группу - лошади голова к голове, люди в середине. Мы оказались в
самом центре тучи. Сделалось темно. Густой туман, в котором формировались
дождевые капли, оказался таким плотным, что мы не видели конских хвостов.
Все стали мокрыми, словно нас окатили из ведра.
всплесками молний, белых, как огонь магния. Грохот заставлял закрывать уши.
От ударов грома лошади непрестанно дрожали, бились. Тонко звенело в голове.
Мы обреченно стояли, завернувшись в бурки, упрятав ружья, и только-только
справлялись, чтобы удержать коней.
вниз, к лагерю! Со склонов Ятыргварты открылась долгожданная перспектива
гор. Далекие и ближние вершины сияли белыми одеждами. Снеговая линия
спустилась ниже пояса пихтовых и буковых лесов. Только в самой долине еще
властвовали осенние краски.
всю дорогу не обмолвился со мной ни одним словом. Зато к Шильдеру он был
предельно внимателен: все время спрашивал о самочувствии, помогал бинтовать
руки, поддерживал ослабевшего генерала в седле.
однако атмосфера была какой-то угнетенной, безрадостной. Князь вышел из
шатра в теплом халате и вязаной шапочке, поманил Шильдера и надолго
уединился с ним в шатре.
Василенко Иван
Прозоров Александр
Пехов Алексей
Суворов Виктор
Орлов Алекс
Ибсен Генрик