Чтение 17–й страницы книги ~Пагода благоуханий~

Разве не так?
- Это уж им самим придется решать, - уклонился от спора Танг. -
Славно, однако, мы отметили праздник. Я, признаться, уже забыл мирный
запах домашнего очага... Пора и за дело приниматься. Ты проводишь
меня? - обратился он к Дыку.
- Позвольте мне пойти с вами? - попросил Вем. - Пусть они хоть
сегодня побудут вдвоем...
- Вы совершенно правы, - Танг похлопал юношу по плечу. - Я как-то
забыл, что ему завтра вновь предстоит дорога. Совсем одичал в
монашеской келье. Перестал понимать простые вещи. Того и гляди, стану
святым, - пошутил он. - Я помогу вам спустить лодку, дядюшка.
Оставшись одни, Кхюе и Дык долго молчали, пристально следя за
догорающими угольями в очажке. Под тихий плеск воды и шелест осоки
хорошо было думать и вспоминать. Временами за бамбуковой загородкой
поднимали возню нападавшие в трюм крабы.
- Ты обещал научить меня писать, - нарушила молчание девушка.
- Обязательно. Как только смогу надолго задержаться в Ханое, мы
начнем уроки.
Оба знали, что это будет не скоро.
- Я бы хотела помогать тебе переписывать зеленые квадратики.
- Глупенькая, - улыбнулся Дык. - Листовки не обязательно должны
быть зелеными. Просто попалась такая бумага... Но я бы тоже хотел,
чтобы ты нам помогала.
- Это важно?
- Очень. Люди должны знать правду. Можно перекрыть реку, закрыть
колодец, но кто может зажать народу рот? На этот раз нам понадобится
много листовок, и на них должно быть больше слов. Без типографии никак
не обойтись. Поэтому я и тороплюсь. А то бы мы могли не расставаться
хоть целую неделю.
- Я понимаю... Кто написал листовку? Ты?
- Нет, мне такое пока не по плечу. Это товарищ Танг постарался. Я
хоть и был тогда в Намбо, но у меня даже слов таких не найдется. Очень
трудно написать о том, что видел.
- Расскажи.
- Они держались целый месяц! Когда японцы начали отводить войска,
чтобы пустить обратно французов, народ не захотел возвращения кабалы.
Прежняя власть развалилась, как прогнивший плод. Во многих общинах и
уездах товарищи установили новые, революционные порядки. Понимаешь,
Хоанг? Кусочек нашей земли стал свободным! И это могло бы стать
началом полного освобождения. Но не стало. Наших разгромили. Они
слишком поторопились. Французы бросили против них авиацию. Целых
двадцать бомбардировщиков! Многие деревни были сожжены дотла, тысячи
мирных жителей нашли смерть под бомбами, сгорели заживо. А потом
нагрянули каратели. Жандармы поголовно истребляли все население
восставших районов. Особенно отличился жандарм Пэтай. Он не жалел даже
детей. Тюрьмы были забиты до отказа. Но если ты думаешь, что
арестованных ждал суд, то ошибаешься. Людей буквально пришивали друг к
другу колючей проволокой и бросали в море.
Вот как закончилась попытка обрести свободу. Зная о том, что в
Бакбо и Чунгбо еще не готовы к восстанию, руководящие товарищи просили
партком Намбо подождать с выступлением, но весть о нем уже облетела
весь город, и люди сами вышли на улицу. Они пошли на верную смерть.
Теперь видишь, как необходимо всем и каждому рассказать о событиях в
Намбо? Послушай, что пишет товарищ Танг. - Дык прилег на циновку и,
повернувшись к свету, нашел запомнившееся ему место. - "Пусть зверская
расправа с нашими братьями укрепит наши сердца и раздует в них пламя
возмущения. Пусть Намбо станет для нас примером героизма и трудным
уроком на будущее". Вот как умеет сказать товарищ Танг.
- Раньше я бы плакала, узнав про такое. Теперь - нет!
- Если о каждом случае народного возмущения люди станут узнавать
вовремя, врагам придется туго. Еще продолжался террор в Намбо, когда
отказались подчиняться приказам солдаты. В знак протеста против
кровавых зверств они захватили блокпосты в Теранге и Долыонге и
двинулись к городу Винь. Как только партия узнала о восстании, она
обратилась к народу с призывом поддержать солдат. К сожалению, они не
сумели долго продержаться.
- Я хочу быть с тобой, - прошептала девушка.

- Кажется, на сей раз они у нас в кармане, - сказал Уэда, опуская
бинокль. - Взгляните на тот островок, прилепившийся к берегу, господин
Жаламбе. Вам не кажется подозрительным поднимающийся над ним дымок?
- Может, горит что-нибудь? - усомнился Жаламбе, приникая к
окулярам.
- Чему же гореть, если вокруг вода? Нет, когда мои люди дважды
засекли поблизости от реки этого субъекта, я сразу смекнул, что они
скрываются на воде. Мы обшарили квадрат за квадратом, прежде чем
обнаружили эту сплавину. Не сомневаюсь, что она скрывает лодку. Больше
спрятаться негде.
- С берега туда не очень-то подберешься. Трясина.
- Прикажите оцепить дамбу, - процедил Уэда сквозь стиснутые зубы.
- Живо на катер! Я останусь наблюдать здесь. На случай, если они
попытаются скрыться в траве, оставьте мне снайпера.

x x x

Конспиративная квартира, которую Уэда снял для деликатных встреч,
находилась в туземной части города. Это была убогая хижина из
обмазанного глиной тростника, затерявшаяся в извивах грязного
переулка, настолько узкого, что туда едва могла въехать арба.
Жаламбе казалось, что из темных глубин за ним неусыпно наблюдают
сотни враждебных глаз. Он всегда неуютно чувствовал себя в туземных
кварталах.
От свидания с Уэдой ничего хорошего для себя он не ждал. Из
парочки, взятой на сампане, до сих пор не удалось выколотить ничего
путного, а канбо, за которым так усиленно охотился Уэда, словно сквозь
землю провалился. Есть от чего прийти в уныние.
"Не мог подыскать уголок поприличней, обезьяна, - уныло подумал
Жаламбе. - Того и гляди, всадят нож между лопаток".
- С чем пришли, господин Второе бюро? - встретил его вопросом
японец.
- Пока обрадовать нечем, - развел руками Жаламбе. - Но есть
основания полагать...
- Это я уже слышал от вас в прошлый раз, - грубо перебил японец,
продолжая приветливо улыбаться. - Когда же вы наконец перестанете пить
и начнете работать?
Жаламбе молча проглотил обиду. Возразить по существу ему было
нечем, а оскорбления его не задевали.
- Как мои красные? Что вам удалось из них вытянуть?
- Мы работаем с ними, - излишне бодро заявил Жаламбе. - Они от
нас не уйдут.
- Это не работа! - ударив кулаком по столу, вскочил Уэда. - Я
слушаю вас, господин Жаламбе, - сказал он, садясь на место. -
Продолжайте.
- Не исключено, что девчонка действительно ничего не знает. Она
производит впечатление форменной дикарки. Кусается и воет. Но парень!
- Не спрашивая разрешения, Жаламбе закурил. - Нам удалось установить
его личность. Это некто Нго Конг Дык, мелкий служащий "Сентраль
электрик". Мы его давно разыскивали.
- Теперь он у вас. И что же?
- Не все сразу, - сказал Жаламбе, деликатно отгоняя дым в
сторону. - Впрямую расколоть не получилось, поищем другие
возможности... Он сейчас в тюремном лазарете. - Жаламбе старался не
смотреть на японца. - Пусть немного передохнет.
- Я принимал вас за контрразведчика, господин Жаламбе, -
пренебрежительно процедил Уэда. - А вы просто заштатный вышибала. Я
отказываюсь с вами работать... Интересно, в новой Франции найдется
хоть парочка профессионалов или все остались в немецкой зоне? Придется
проконсультироваться с господином послом Сотомацу.
- Зачем же так ставить вопрос? - Жаламбе притворился глубоко
обиженным.
Он сидел с опущенной головой, как проштрафившийся школяр, и
растирал пальцами сигаретный пепел.
- Скажите, господин Жаламбе, - вкрадчиво осведомился Уэда. - За
что вас ударили по физиономии в баре отеля "Катина"?
- Вы знаете? - дернулся, как от электрического разряда, Жаламбе.
- Впрочем, что же тут удивительного. - Он осуждающе поцокал языком. -
Просто безобразная пьяная драка, господин Уэда. Вы, японцы,
победители, и вам не понять психологии побежденных.
- Са-а1, - озадаченно кивнул Уэда. - Любопытная точка зрения. Но
почему господин Фюмроль именно вас посчитал ответственным за уступку
тайской стороне?
1 Междометие, выражающее раздумье при ответе (яп.).
- Вероятно, потому, что ему было проще дать по морде мне, а не
генерал-губернатору. Наконец, я оказался ближе. Можно сказать,
подвернулся под руку. Очень просто.
- Са-а, - повторил Уэда. - А что, - спросил он, круто меняя тему,
- господин Фюмроль остался недоволен условиями перемирия?
- Вас это удивляет? Стоило нам впервые за двадцать лет одержать
маленькую победу, как нас тут же принудили капитулировать. Тут хоть
кто взвоет.