Был он жалок и гнусен.
Такое сооружение трудно было представить на планете, Иван видал махины и
поболее, но видал только в Космосе, там где не разрывают, не сворачивают в
спираль и не гнут самые прочные металлы силы планетарного или звездного
притяжения. Здесь же шар-исполин выглядел просто сказочно. Зачем Иван шел
к Шару, он и сам не знал. Ки дверцы, ни люка, ни проема, ни даже контура,
похожего на них не было видно на матовой поверхности. Лишь еле заметно, в
иной цветовой гамме светились сферические выступы и веяло чем-то живым
теплым. Кристалл, тут нужен Кристалл!
накатила какая-то непонятная аппатия, безразличие, потянуло в сон,
захотелось присесть прямо тут, на пожухлой неземной травке да и соснуть
пару часиков. Это было ни на что не похоже. Это было тягостно. Неужто шар
обладает таким воздействием? - подумал Иван, спотыкаясь, теряя
ориентацию.- Чудеса!
гипнодавление! Его психику подавляют! Он чуть не поддался! Эх, ты
звездопроходчик экстра-класса, десантник, гиперсепс! Иван собирал волю в
кулак. Он уже был почти уверен в догадке...
встретился с излучающими тяжесть и зло выпученными черными глазами.
Морщинистый карлик висел в воздухе на уровне его лица всего в трех метрах,
и просторный черный балахон на нем раздувался, трепетал, бился словно под
порывами урагана. Но было тихо, не огцущалось ни малейшего ветерка. На
этот раз карлик не отвел взгляда. Напротив, он выкатил свои базедовые
глазища до предела, и из них заструилась черная энергия подавления. Иван
даже отпрянул, он был не готов к такому обороту дела. Он чувствовал, что
поддается гипнотическому воздействию карлика, что теряет свое "я". От
сильнейшего головокружения и слабости он еле стоял на ногах. Он не мог
сосредоточиться, мысли рассеивались, он уже почти ничего не понимал.
Карлик буквально прожигал его немигающими глазищами, просверливал
насквозь, вытаскивал наружу душу, сканнировал, считывал все заложенное в
мозгу, в сознании. Это было невыносимо. Иван рухнул в пыль и жухлую редкую
траву, упал вниз лицом, ударился и даже не почувствовал боли. Он был
раздавлен, превращен в амебу, слизняка, он не мог шевельнуть рукой по
собственному желанию. Но он ощущал, как в него, в его душу. Бессмертную
Душу, вселяется что-то страшное, чужеродное, непостижимо злобное, заполняя
ее, подчиняя, выедая изнутри. Это было невыносимо, это было ужасно, но он
не мог сопротивляться, он лежал в пыли раздавленный психически и телесно.
гиперсенсорикой, ни постижение восточных школ самоуправления телом и
духом, он был поражен, побежден и брошен ниц... Но в ту минуту, когда злая
чужая воля уже почти полностью парализовала его разум и готовилась
управлять им, когда Иван уже не видел ничего внешнего, кроме страшных
выпученных глаз и когда сознание окончательно покинуло его, произошло
чудо: гдето во внепространственных глубинах его "сверхъЯ", в сияющей
пучине его сверхсознания, заключенного в срединном ядре высшей сферы уже
ускользающей из тела Души, вспыхнула ослепительно светлая, кристалльно
чистая искра, переросла в сверкающее Высшим, Неземным огнем зерно
Изначального Света, зажженного Творцом, и изгнала из охваченного тьмою
сознания, подсознания и рассудка, сопротивляющуюся, упирающуюся Черную
силу- это было сравнимо с Очищающим Внутренним Духовным Взрывом
Искупления. И именно в это мгновение Иван осознал себя, обрел свое прежнее
и привычное "я", вместе с тем обретая понимание, что его ведет по жизни,
по изнурительно-высокому Пути не совсем ему понятная Высшая Сила, что она
не даст ему погибнуть раньше времени, что он не умрет, пока не исполнит
Высшего Долга, непонятного, но сущего... И ему вернулась частично
утраченная память, он увидел вдруг себя, стоящим под высокими сводами
неописуемо красивого и торжественного, пронизанного Духом Храма. И трижды
прозвучали вдруг возвышенные и проникновенные в их звучании слова: "Иди! И
да будь благословен!" Сначала они прогремели по всей Вселенной. Потом
прокатились под сводами величавого храма. И наконец они прозвучали в его
голове. "Иди! И да будь благословен!" Нет, он не умрет! Иван приподнял
голову и снизу вверх поглядел на страшного всемогущего карлика. Тот
буравил его черным испьхтующе-гнетущим взглядом свысока и балахон на
карлике трепало сатанински сильным вихрем, блики далеких сверкающих молний
отражались на изможденном, морщинистом лице, отвисала тяжелая сырая нижняя
губа, открывая желтые острые редкие зубы. Карлик весь трясся от
неимоверного напряжения. Костлявая лапка, сжимавшая черную выгнутую клюку,
побелела, из-под капюшона катил градинами пот. Нет, это был вовсе не
призрак! Иван смотрел на колдуна в упор, не отрывая глаз. И вставал.
Сначала он уперся в землю руками. Руки дрожали, не хотели слушаться его,
но сила постепенно вливалась в них. Голова прочищалась. Иван встал на одно
колено, потом на другое. Теперь он сверлил противника взглядом
пронзительно чистых серых, вселенски глубоких глаз. И он видел, как карлик
бледнеет, как все больше у него отвисает нижняя губа; как все ниже и ниже
опускается он. Ивана шатало, кренило, в глазах плыли желтые и зеленые
круги. Но он уже почти пришел в себя. Он концентрировал волю, собирал ее
мощь в кулак, чтобы полностью подавить злой натиск колдовских чар. Когда
он встал в полный рост, карлик был уже в семи метрах от него, на земле, он
загораживался от глаз Ивана рукавом бачахона и трясся, словно лист на
ветру, складки его черного одеяния безвольно свисали вниз. Иван
чувствовал, что теряет силы. Но победу надо было закрепить, у0н мысленно
приказал карлику вернуться в развалины, не выходить из них. Он мог бы его
убить, превратить в безвольную тряпку и просто раздавить сапогом, он
чувствовал в себе силы для этого. Но почему-то не стал убивать карлика,
его остановило нечто большее, чем просто сила.
поверженного противника, ползущую к развалинам. - Сгинь!
водой, проглотил. Полегчало, сердце забилось ровнее. Что же это за
напасть, думал он, когда же кончится эта чертовщина, он прилетел сюда не
для того, чтобы... А для чего он прилетел? Иван не знал.
того, чтобы рассчитаться с чрезмерно.
не знаю что!" Нет! У него иное Предназначение. Счеты он может свести, но
попутно. А главное - у него есть долг, большой долг перед людьми. Он еще
не мог припомнить, что именно он должен, но знал - это не шутки, не игра
воспаленного воображения.
снова увидел во тьме два серебристо светлых силуэта, корчащихся на
поручнях старого звездного корабля, и увидел себя, беззащитного, голого,
ничего не понимающего, посреди черноты Вселенной... Видение сразу пропало.
Иван повернулся к Шару.
выпуклости-сферы источалось на землю бледное голубое сияние, высвечивая на
неровной поверхности, усеянной палой листвой и каменьями, овальный
дрожащий круг. Такого света Иван не видывал - казалось, фотоны замедлили
свой бег и осыпались на землю неспешными игривыми снежинками. Это была
сказочная и вместе с тем тихая, приглушенная феерия.
когда оставалось сделать всего пять или шесть шагоз, свет померк. Иван до
боли закусил губу. И все же он встал точно туда, где только что плыл по
земле волшебный феерический овал. Он стоял долго - минуту, а может, и две.
Эти минуты длились тягостно, бесконечно, веками они протянулись в нем. И
свет снова вспыхнул. Но Иван его не увидел. Его уже не было в овале.
Сияние освещало неживую осеннюю землю чужой планеты, и падали, падали
фотоны-снежинки.
передвижек не было - он очутился тут сразу, как только зажглось то-сияние.
Можно было подумать, что его ждали, готовились к его появлению здесь...
к пей почти вплотную, на. серой поверхности высветилось отверстие- ровно
по нему, з его рост.. Тогда он отошел, отступил на два шага и переместился
на двадцать метров вдоль стены. Встал. И снова прямо напротив него
высветилось отверстие. Не дверь, не люк, не щель, а именно отверстие в
стене. Иван не стал экспериментировать дальше. Он скользнул в отверстие и,
прежде чем оно затянулось, обернулся, взглянул в зал - и там было темно, с
его уходом из зала свет погас. Все ясно. Иван двинулся вперед по тускло
освещенному простенькому коридорчику с серым полом, серыми стенами и серым
сферическим потолком. Метров через двести он неожиданно ощутил, что стены
расступаются, потолок пропадает в вышине, тает, а пол под ногами и вовсе
исчезает. Он уже не шел, а почти плыл по воздуху, и что-то яркое желтое
горело впереди и немного вв-ерху. Ещ" через сто метров стены и вовсе
пропали. Он висел посреди открытого, пространства, в котором не было ни
верха, ни низа, ни сторон- все было бело, прозрачно, пусто...
солнце, но не менее яркий. И все-таки это не было только висением. Иван
чувствовал, как он продолжает продвигаться вперед, медленно лететь кудато.
Ощущение парения было сказочным. Иван никогда не был еще в таком
прекрасном расположении духа, он ничего не боялся, он точно знал: здесь
никто и ничто не причинят ему вреда. И еще он почему-то знал, что пробудет
здесь совсем недолго. Здесь нельзя бьпгь долго, ибо здесь можно
раствориться в этом великолепном чудесном воздухе и остаться навсегда.
Откуда приходило понимание непонятных вещей? А кто знает! Иван понимал -
ответа не жди! Он грелся в лучах теплого и доброго желтого светила,
приходил в себя после жуткой схватки с колдуном-карликом. Ему было хорошо.
Ильин Андрей
Шилова Юлия
Буркатовский Сергей
Орлов Алекс
Посняков Андрей
Перумов Ник