нам. В девяносто третьем, когда Руцкого из Кремля турнули и этот чеченский
спикер щелкнул себя пальцем по кадыку, показал, как киряет Ельцин, помнишь,
ты мне сказал: "Собираемся, черт с ней, с собственностью. Жизнь дороже!" Мы,
Натали, вдвоем улетели в Лондон, сидим в отеле, смотрим, как танки палят по
красно-коричневым, и надираемся вусмерть! Такое, Левушка, не забывается! Это
навечно! Сильнее всяких пуль!
тончайший аромат вероломства, исходивший от этих слов. Он закрыл глаза, как
бы вспоминая тот номер в лондонском отеле, огромный экран телевизора, на
котором горел, исходил жирной сажей Белый дом. На столе стояла недопитая
бутыль виски, разбитый стакан блестел на полу. Он закрыл глаза, чтобы
Вершацкий не разглядел в глубине зрачков тусклую вороненую точку --
нацеленный ствол винтовки. Но Вершацкий не заметил винтовки.
нефтекомплексу. Ты, естественно, уступаешь его мне с тяжелым сердцем.
Поверь, я это ценю. Я расцениваю это как высшее проявление дружбы! Моя
служба безопасности доложила, что ты прекращаешь все свои действия против
меня в правительстве. Было бы дико нам с тобой ссориться! Мы накопили такой
опыт, такую мощь и не станем ее тратить на борьбу друг с другом. Нам нужно
не соперничать, а распределять влияние. Тебе вполне хватит твоих сибирских
дел, красноярского алюминия и норильского никеля. А я займусь Кавказом. У
меня отличные позиции в Баку и Тбилиси, друзья в Турции. Я смогу освоить
кавказский узел, стянуть его трубой. Эти красные идиоты хотят вернуть
Советский Союз, день и ночь митингуют на площади! -- Вершацкий ткнул
куда-то, в готический стеклянный витраж, за которым, как ему казалось,
бушуют краснознаменные демонстранты. -- Это мы, банкиры, восстановим
Советский Союз, но не с помощью партии и Политбюро, а с помощью финансовых
потоков, нефти и Интернета!
его философии, которую разделял и Бернер, сводился к тому, что банкиры,
соединившись в тесную группу, должны разделить зоны влияния. Сглаживая
противоречия, стать новой и единственной властью в России, выдвинуть своего
президента, лидера нового типа, молодого, блестящего, с глобальным
мышлением, способного сформулировать новую доктрину России. Сменить на
президентском посту больного старца, непредсказуемого и опасного в своих
безумных капризах. Этим новым лидером -- так иногда казалось Бернеру --
Вершацкий видел себя. С себя писал привлекательный портрет будущего
Президента России.
сжал руку Бернера. -- Мы должны встретиться в ближайшие дни. Я на два дня
слетаю в Женеву, и мы встретимся у меня в расширенном составе. Без
политиков, без дураков, только финансисты! Мы обсудим без галстуков проблему
президентской кампании. Мы должны сконцентрировать наши ресурсы, выбрать
лидера, предложить политические технологии и начать действовать немедленно.
Тем более ты знаешь, российские войска движутся по улицам Грозного. Эта
война, блицкриг или затяжная, малой кровью или ценой колоссальных жертв,
становится частью президентской кампании.
красивое лицо друга. -- Почему ты мне не сказал?
движением пальцев поправил на висках свои черно-синие блестящие волосы.
вероломство? Не поверил в имитацию мира и согласия, разгадал ложные ходы,
которые предприняла служба безопасности Бернера, отозвавшего из "чеченского
проекта" часть денег, распустившего слухи о потере интереса к "чеченской
теме". Неужели своим "третьим оком", закрытым на лбу пушистыми сросшимися
бровями, он читает мысли Бернера? И уже нанят стрелок с винтовкой. Уже
следуют за ним по пятам сверкающие, как проносящиеся зеркала, лимузины с
наружкой. Уже известны его любимые казино и рестораны, адреса его любовниц,
графики возвращения домой. Уже на карте Москвы нанесены маршруты его
движений, и, быть может, сегодня, в новогоднюю ночь, его поджидает в метели
снайпер. Греется, пьет из термоса кофе, протирает запотевший прицел.
согнулось пламя свечей.
мысли.
-- Официант, шампанского! -- Он громко щелкнул пальцами, подзывая официанта.
перед ним. Бернер снимал с подноса бокалы, чувствуя хрупкие хрустальные
ножки, протягивал Вершацкому и Натали.
прозрачных, догоняющих друг друга звона.
взрывами. Не мигая, глядели друг другу в глаза.
предчувствий. Какая-то женщина в вечернем платье, в длинных, по локоть
перчатках, путаясь в шелковом шлейфе, метнула ему в лицо горсть конфетти.
Улыбаясь, он брезгливо стряхивал с плеч разноцветный бумажный сор.
бисексуального театра Виктюка, повесил ему на пиджак тонкую ниточку золотого
дождя. И ему улыбнулся Бернер, снимая двумя пальцами нитку, как снимают
гадкую гусеницу.
отверстия рта и ушей, расширенные зрачки вселилось невидимое существо.
Разрасталось, заполняло внутренности, превращалось в подвижного
пульсирующего червя. Огромный кольчатый глист двигался в нем, дан вил
изнутри, определял его жесты и чувства, и ощ испытывал ядовитое, похожее на
безумие страдание. |
людьми, зависящими от его богатства и воли. Ненавидел пошлую елку,
украшенную кренделями и русалками.;
благородного английского лорда. Ненавидел свое застолье, в котором несколько
ко беспомощных, бесталанно играющих свои роли гостей нетерпеливо ждали его
возвращения.
проявлений и действий. Ему вдруг захотелось поджечь этот особняк, этот
обшитый мореным дубом зал, чтобы в огне жарко, с треском занялись сухие
стены, вспыхнули гардины и скатерти, задымились туалеты и прически дам и все
превратилось в пламя, в пожар, в истошные крики и ужас, а он, оттолкнувшись
от земли, пролетая сквозь огонь, смотрел на пожар из синего московского
неба, сквозь сияющую ночную метель.
тележурналистка, недавно бравшая у него короткое новогоднее интервью.
она.
слегка опьянев, возбужденная, шла через зал. Бернер снова, оглядев ее полные
голые ноги, плотные бедра и крупную, выступавшую из выреза грудь, испытал к
ней жадное влечение. Раздражение и ненависть превратились в неодолимую
похоть, от которой сдавило дыхание. Кольчатый скользкий червяк набух в нем,
наполнил пах, живот, глотку тугой, стремящейся наружу силой.
зал, видя, что жена Марина увлеченно беседует с великосветской княгиней. --
Здесь есть картинная галерея. Много отменных авангардных полотен.
балюстрадой. Стояли, глядя вниз на танцующих, на мужские лысины, женские
прически, квадраты столов с горящими свечами и тарелками, на вершину елки с
золотой шестиконечной звездой. |
горячему женскому бедру. Не смотрел на нее, а душно, слепо желал.
на другую половину дома.
Бернер и принял от служителя ключ, тяжелый, рогатый, готический, под стать
витражам и резным украшениям потолка.
прозвенела, как старинный сундук.
темноту, где на стенах темнели холсты и на них смутно, едва различимо
проступали изображения человекоподобных существ, зверообразных людей,
абстрактные формы, странные орнаменты и фигуры. -- Как интересно! -- сказала
она, не требуя, чтобы он зажег свет.
горячей влажной шее, к голому плечу.
Посадил, толкнул на кожаный диван, совлекая с нее полупрозрачные рвущиеся
оболочки.
Сертаков Виталий
Гуревич Георгий
Лондон Джек
Шилова Юлия
Лукин Евгений
Емилина Ника