шею черной бархоткой. Она старалась также усвоить себе милую беспечность и
резвость, столь пленяющие мужчин, напевала порою и даже, гуляя по саду,
пробовала гоняться за бабочками и махать ручками над каким-нибудь цветком -
разумеется, когда ее никто не видел.
старалась, как того требует женственность, всего бояться, особенно же
гнусного соблазнителя, пана Яна. Она стремилась окружить свое сердце
барьером целомудрия, даже превратить его в крепость, оставив, однако, между
фортификационными сооружениями этой крепости одну безопасную лазейку, в
которую войдет верный, нежный и любящий книги Сатурнин. В мечтах она иногда
рисовала себе, как идет по улице, положив руку на рукав его черного пиджака
и вперив взор в его реденькие бакенбарды, - и вдруг, встретив пана Яна,
отшатывается от него, как от ядовитой змеи.
рисовала себе трогательную и даже потрясающую картину борьбы, какую придется
вести с ним, моменты своей слабости - и победу, которой она добьется, собрав
последние силы. Так мечтала панна Валентина - и жаждала борьбы, поражений и
побед. К несчастью, пана Яна, видимо, занимали больше обед, отдых, сигары
(не говоря уже о денежных делах), и он не давал жрице науки никаких поводов
для борьбы, проявления женской слабости и триумфов.
иные дни не выходила к обеду. Однажды за ужином все время упорно укрывала
свои прелести за большим медным самоваром. Нередко она всю ночь до утра не
гасила у себя свет и серьезнейшим образом обдумывала вопрос, следует ли
позвать кого-нибудь на помощь. Все это она проделывала в искреннем
убеждении, что за равнодушием и молчанием пана Яна скрываются гнусные
намерения, и, пуская в ход все свое убогое воображение, пыталась предугадать
возможные последствия его атаки. В то, что атака будет, она верила так же
горячо, как нищий сапожник, купив на последние гроши лотерейный билет,
верит, что ему достанется самый крупный выигрыш.
рук, решил все же не лишать Анельку гувернантки. Он намеревался объяснить
панне Валентине, что невыплаченное за три месяца жалованье она скоро получит
и впредь ей будут платить аккуратно, а затем просить ее, чтобы она, невзирая
на возможные перемены в их жизни и даже временные затруднения, не оставляла
Анельку.
поговорить с Гайдой, панна Валентина вздумала задать ей какой-то новый урок
и пошла ее искать. Она обошла пруд, заглянула под каштан и, наконец, стала
громко звать свою ученицу:
предстал пан Ян. Он шел к ней плавной походкой, с той приветливой и
меланхолической улыбкой, какая обычно предшествует заявлению должника, что
он не может уплатить в срок, или просьбе о новой ссуде.
шутку. Она осмотрелась по сторонам: они с паном Яном были одни в запущенном
уголке сада над самым прудом.
выступающие скулы. Она решилась умереть, если этот развратитель кинется на
нее. Но вот как ей быть, если он упадет к ее ногам? Этого она еще не знала.
мелодичность, - я вот уже несколько дней ищу случая поговорить с вами...
на него.
от которого у нее кровь застыла в жилах, шагнул ближе.
заболоченный прудок, куда, громко квакая, прыгали испуганные их громкими
голосами лягушки.
пан Ян в полном недоумении.
победа показалась ей слишком скорой и мало ее радовала. Кровь бросилась ей в
голову, и панна Валентина разразилась вдохновенной речью, словно вообразив,
что ее слушает, скрываясь за ивняком, верный Сатурнин:
понимаете, что для порядочной женщины значит ее честь? Вы все еще меня не
понимаете после стольких доказательств моего презрения к вам?
что остаться верной своему долгу легко даже для таких людей, как я? Что это
дается без борьбы? О, как вы ошибаетесь! Говорю это вам смело, потому что
борьба меня закалила. Рассудок и сознание долга заглушили голос крови, тогда
как вы...
свой...
надеетесь на легкую победу...
как те, которые в свое время заставили бедную Зофью уйти из вашего дома...
которой вы так сочувствуете, была, во-первых, горничная...
круга гувернантка немногим выше горничной. Вы на всех смотрите...
вами же я хотел побеседовать вовсе не о молодости и красоте, а... о моей
дочери.
пьяная. Через минуту она взглянула на пана Яна глазами раненой змеи и
прошипела:
пан Ян, взбешенный тем, что одна из его последних надежд рушилась - и таким
нелепым образом!
человеку во вред!
куст, разорвала оборку платья. Влетев в свою комнату наверху, она склонила
голову на руки и зарыдала.
насильника и защитить свою девичью честь, но она рассчитывала, что все
произойдет самым достойным и благородным образом. Разъяснив соблазнителю,
как безнравственно его поведение и в какую пропасть он хочет столкнуть ее,
доказав ему, что она - женщина строгих правил и не из тех, кто сходит со
стези долга, она намеревалась в конце концов... простить его.
- но могу быть вам другом и сестрой".
смирением, она осталась бы в его доме, еще усерднее занялась бы Анелькой и
даже его больной женой, записывала бы приход и расход, ведала кладовой и
кухней. Разумеется, только до тех пор, пока стосковавшийся Сатурнин, по
совету тетушки Анны, не сделает ей предложения.
благородным. А пан Ян оказался настоящим мерзавцем и, выслушав ее самые
затаенные мысли, решился затем отрицать свои намерения. Ах, как она сожалела
о своей несдержанности! Как подвел ее этот взрыв откровенности, шедший от
чистого сердца! Не умнее ли было бы, вместо того чтобы наставлять пана Яна,
выслушать сперва, что он скажет? Не лучше ли было бы с ледяной усмешкой
отвечать иронией на его восторженные признания?
На этот счет она не питала никаких иллюзий. Но ее бесило то, что пан Ян
поймал ее в ловушку, которую она сама же себе расставила. Женщина может
видеть в ком-нибудь опасного соблазнителя, но ей неприятно, когда он узнает
об этом, а еще неприятнее, когда он, разыгрывая удивление, отрицает свои
гнусные намерения.
громадным усилием воли сдерживая внутреннюю дрожь, пошла вниз, к супруге
пана Яна.
на высоком стуле сидел Юзек, играя коробочкой от пилюль.
заложила страницу и сняла с одной руки перчатку - пани имела обыкновение и
дома носить перчатки.
Маккефри Энн
Каргалов Вадим
Бажанов Олег
Пехов Алексей
Самойлова Елена
Роллинс Джеймс