напоминающим последний волосок на лысине. С полдюжины членов экипажа
преградили ему путь, наставив на него излучатели, хотя это и было просто
жестом. Как мы уже успели убедиться, излучатели не причиняли машинам
практически никакого вреда.
согласился устроить эту засаду только при условии, что мы организуем ее в
непосредственной близи от "Марафона", который в случае чего сможет
прикрыть ее участников одной из своих пушек. Со своего места мне были
видны восемь скорострельных стволов, торчащих в одном из обращенных в нашу
сторону люков. Гроб мало-помалу замедлил свой бег и остановился.
отступлению, а еще четверо заняли позиции с противоположной от "Марафона"
стороны дороги. Гроб обвел нас ничего не выражающим взглядом твердых
блестящих линз, а медная антенна начала недоуменно подрагивать. У меня
возникло ощущение, что его собратья уже знают о постигшей его печальной
судьбе и сейчас собирают силы для возмездия. Знал я и то, что, если бы он
ринулся напролом, мы бы не смогли удержать его. Такой массивный кусок
металла прошел бы сквозь наши ряды, как нож сквозь масло.
иного мира, а он взирал на нас. Затем он развернулся, собираясь
ретироваться, но обнаружил, что путь к отступлению отрезан, и снова
развернулся. Мы начали переглядываться, напряжение становилось просто
невыносимым. Но гроб по-прежнему ничего не предпринимал.
том, что он и сам не из плоти и крови. Он отважно приблизился к гробу,
остановившись футах в трех или четырех от него, указал тому на "Марафон"
и, поманив его за собой, двинулся к кораблю.
ожидал, что эта металлическая уродина отреагирует на него. И тем не менее
она потопала вслед за Элом!
за ним, вяло переставляя ноги, как загнанная лошадь. Тут я в первый раз
увидел, как наш приверженец гаечного ключа выронил от удивления свой
любимый инструмент.
Эл сказал:
этика. Он смирился с тем, что он мой пленник. - Эл завел гроб на корабль,
поставил его в углу, где тот так и остался стоять, очень послушно и
совершенно неподвижно. - Скорее всего, как только мы выйдем за пределы их
сферы энергоснабжения, он отключится. Так что пусть им лучше займется
Стив. Может, он оборудует его каким-нибудь портативным источником питания.
Стива.
занимало наши умы все то время, пока мы задраивали люки и готовились
навсегда покинуть негостеприимную планету. Очевидно, эти создания могли
воевать только группами, но не поодиночке. Конечно, прочитать его мысли мы
не могли - если у него вообще были мысли, - но нас очень занимал вопрос,
уготована ли ему теперь в случае возвращения к собратьям та же печальная
участь, которая постигла злосчастных омаров?
вещи, и самым безумным было их негативное отношение к любому проявлению
инициативы. Или это странно только с нашей, человеческой, точки зрения?
Может быть, просто все зависит от того, что считать "человеческой" этикой?
Я, конечно, не большой ученый и не слишком здорово разбираюсь в истории,
но припоминаю что-то насчет того, как в одной из войн в далеком прошлом
японцы отказывались признавать, что у них есть пропавшие без вести, и
упрямо называли их погибшими в бою.
имеется и много достоинств. Мы покинули черно-алую планету, пронзили
облака и тут же обнаружили четыре длинные черные ракеты. Мы уже видели
такие раньше, и они летели, выстроившись в совершенно прямую линию.
соответствующие приказы остальным. Мне сразу пришла на ум одна из до сих
пор не разгаданных учеными загадок: почему летящие стаей птицы способны
одновременно менять направление полета, обмениваться информацией,
снижаться и вообще вести себя так, будто ими управляет какой-то единый
разум. Черные ракеты вели себя точно как птичья стая. Они одновременно
меняли курс, идя нам наперерез и поливая нас все теми же бесполезными
лучами, которые и на сей раз не причинили нам никакого вреда, а только
действовали на нервы Стиву Грегори. Мне еще никогда не доводилось видеть
такой слаженности действий.
на нас то воздействие, на которое они рассчитывали, мы сейчас лежали бы
где-нибудь на поверхности планеты в виде дымящейся кучки искореженного
металла. Мы же, миновав плотные слои атмосферы, вышли в открытый космос.
Они последовали за нами, перестроившись с математической точностью в
линию. Затем одновременно включили вспомогательные двигатели и стали
быстро нагонять нас.
и мы без флетнеровских фокусов. Неплохо бы взглянуть на их двигатели и
пилотов.
на всю оставшуюся жизнь. - Он отдал приказ в машинное отделение, "Марафон"
развернулся и с головокружительной скоростью устремился в открытый космос.
Где-то звякнуло стекло, и чей-то голос нелицеприятно отозвался о пилотах,
которые трясут корабль, а заодно и о капитанах, которые заставляют их это
делать. Четверка преследователей тоже развернулась и устремилась за нами.
нас. Видимо, промахивались наши преследователи тоже строго в унисон.
судьбу. Он дал команду развернуться.
Я уже больше не мог наблюдать за нашими преследователями, поскольку
находился далеко от иллюминатора, но думаю, что они сразу превратились в
четыре маленькие точки. Мы развили такую невообразимую скорость, что,
пролетая мимо Варги, даже не успели разглядеть планету. Этой глыбе
космической плазмы с ее двоякодышащими обитателями придется подождать до
следующего раза.
наслаждаясь тремя фунтами давления и непрерывно играя в шахматы. Эл
большую часть времени проводил в трюме со Стивом - якобы изучая застывший
в полной неподвижности гроб, - но марсианам все же удалось затащить его к
себе, и он сыграл с ними семнадцать партий, из которых выиграл три. Они
возликовали и по всему кораблю развесили бумажки с итогами турнира.
Механистрии, оказавшись на корабле, вдребезги разбили самые первые из его
пластинок. Зато все остальные снимки получились: их было очень много,
причем совершенно замечательных. Видимо, он решил, что лучше всего теперь
не спускать с них глаз до самой Земли.
сопровождали до самого космодрома. Родные, до боли знакомые коричневые,
голубые и зеленые цвета Земли показались мне самым приятным зрелищем за
всю жизнь. Только марсианам по-прежнему больше нравился грязно-розовый
цвет, о чем они и заявили во всеуслышание. Когда наш корабль коснулся
земли, они как раз горячо спорили из-за какой-то неправильно
пожертвованной пешки, даже несмотря на то, что за нашей посадкой наблюдал
весь мир.
вызвавшая справедливое негодование... прискорбный эпизод... - И тэ дэ и тэ
пэ.
каждый раз, когда Макналти начинал хвалить корабль.
ученого-роботехника, тщетно пытающегося протолкаться поближе и
выискивающего взглядом Зла. То ли мне опять показалось, то ли так оно и
было, но лицо его отражало чувства отца, пришедшего встретить горячо
любимого сына.
желтоватой водой, баллоны со сжатым инопланетным воздухом, сотни проб
почвы и образцов металлов - все это выгружалось и выгружалось из трюма
корабля. Наконец мы выволокли на свет бренные останки мертвых автоматов, и
правительственные эксперты тут же умчались вместе с ними, как будто это
были величайшие сокровища на свете. Уилсон исчез еще раньше, забрав с
собой свои ненаглядные пластинки и несколько бобин с пленкой.
встречающих, подошел ко мне и спросил:
серебрились на солнце.
седовласого старика, пришедшего встретить его. Ну вы же знаете, что роботы
в принципе не способны ни на что такое.
каких-нибудь этаких штучек, во всяком случае никто этого не видел. Но тут
он сделал нечто уж и вовсе неслыханное, после чего мое трепетное сердце
еще больше расположилось к нему.