Чтение 17–й страницы книги ~Путь Императора~

Впрочем, вернувшиеся с корабля самерийцы не только принесли оружие. Они
еще привели с собой того, кто никогда в жизни не отступал перед противником.

Невысокий коренастый воин в стальной кольчуге, с толстенной косой,
свернутой на затылке и длинным мечом за спиной раздвинул кольцо моряков.

- Хархаздагал! - обрадованно воскликнул ушибленный Фаргалом. - Убей
его, Хархаздагал!

Фаргал перевел взгляд на воина. О да, этот не боялся!

Воин вскинул руку - и меч словно сам собой прыгнул ему в ладонь.

"Он меня убьет", - по-прежнему без страха, скорее с удивлением подумал
юноша.

И не раздумывая метнул нож. И тут же - второй.

Воин отшиб оба небрежным взмахом клинка. Самерийцы радостно загалдели.
Хархаздагал внимательно, очень внимательно оглядел Фаргала и спокойно спросил:

- У тебя есть меч?

- А ты не видишь? - дерзко ответил тот.

- Не вижу, - тем же ровным голосом произнес воин. И повернувшись к
своим: - Я не стану его убивать. Это оскорбит честь моего клана.

- Ну ладно, - сказал моряк с разбитым носом. Безоружного мальчишки он
не боялся. - Теперь я и сам его прикончу.

- Не убивают щенка, укусившего дурака за палец, - произнес воин. - Ты
его не тронешь. Никто из вас его не тронет.

Лицо Хархаздагала не выражало угрозы, но недовольный ропот стих, будто
по волшебству.

- Вот это да! - восхищенно прошептал Бубенец над ухом Фаргала. - Я-то
думал, он сделает из нас строганину!

- А хорошо сказал этот плосколицый! - раздался веселый голос сокта. -
Ты горец, верно?

Воин не ответил. Он повернулся к Фаргалу и медленно, с достоинством
произнес:

- Я - Хархаздагал из клана Горы Ветров. Вырастай скорей, волчонок,
чтобы я мог скрестить с тобой клинок.

Бросил меч в ножны, повернулся и пошел. И остальные - тоже.

Кто-то подал Фаргалу его нож. На лезвии осталась зазубрина от
самерийского меча.

- Очнись, - толкнул отрока Бубенец. - Они ушли.

Фаргал посмотрел на своих друзей и понял, что сказал ему воин.

"Ты - наш".

И это было так. Хархаздагал ближе ему, чем названые братья-цирковые.
Фаргал отвернулся. Он не хотел, чтобы Бубенец увидел, как слезы навернулись ему
на глаза.

- Носит меч за спиной и коса на затылке? - спросил Тарто. - Это горец
из Самери. О них рассказывают всякие небылицы. Говорят, их младенцам дают меч
раньше, чем материнскую грудь, и они сами перерезают пуповину. И каждый день
они должны кого-нибудь убивать, иначе горный бог разгневается. В Самери их
боятся больше смерти. Потому и врут, что на язык придет. Но бойцы они знатные,
это верно.

Вечером Мимош с Бубенцом, перемигнувшись, подошли к Фаргалу.

- Не хочешь пойти с нами, парень?

Фаргал, сосредоточенно вгонявший метательные ножи в нарисованный на
стене сарая круг, остановился и повернулся к названым братьям.

- Куда? - спросил он.

- А куда, по-твоему, ходят по вечерам свободные мужчины? - важно
осведомился Бубенец.

- К шлюхам, что ли? - без особого интереса спросил Фаргал.

- Ты уверен, Мимошка, что он уже отрастил то, что надо? - хихикнул
Бубенец. - Может, мы поторопились? Мимош с любопытством поглядел на Фаргала.

- Тебя что, не интересуют женщины? - спросил он. Бубенец снова
хихикнул.

- Нет, - сказал Фаргал и показал Бубенцу кулак.

- Дело твое. - Мимош пожал плечами. - Пошли, Бубенчик.

Оба двинулись к воротам, а Фаргал - к сараю, вытаскивать ножи.

Мимошу он соврал. Женщины его интересовали. Вернее, одна женщина. Но до
этой одной буэгрийским шлюшкам ой как далеко!

- К югу от Фетиса - желтая степь, - сказала Нифру.

Они вдвоем сидели в заросшей виноградом беседке. Вокруг негромко
бормотал сад. Масляная лампа висела над головами, и белые ночные мотыльки
роились вокруг и стучали крылышками в стекло.

- Желтая степь принадлежит кансу, наездникам на верблюдах. Вот здесь
проходит граница. - Женщина легкими движениями кисти обозначила, где именно
начинается степь.

- На моей родине кансу называют бичом бедствий. Когда степняки
прорываются на наши земли, кровь и огонь сопутствуют им.

Нифру замолчала. Фаргал ждал. Колени их соприкасались под бумажной
картой, и от этого у Фаргали внутри поднималась жаркая волна. Он боялся, что
Нифру угадает его мысли, но фетсианка думала о своем.

Она вспоминала нарисованную ее учителем картину.

На ней, далеко выбрасывая голенастые ноги, бежали огромные верблюды,
густо летели стрелы и сильно растягивали луки закутанные в ткань
всадники-кансу. Безликие и оттого еще более страшные. А на песке, возле канала,
лежала совсем молоденькая девчушка. И древко стрелы с тремя желтыми перьями
сидело у нее под левой грудью. Крови не было, и казалось, что отшлифованное
дерево вырастает прямо из тела. Девушка умерла. А ее убийцы продолжали скакать,
такие маленькие на своих огромных верблюдах, и метали стрелы, простые и
огненные. И рыжее пламя прыгало по домикам с соломенной крышей, по аккуратно
подстриженным деревьям, лодкам из тростника...

- Век за веком они опустошают наши земли, - сказала Нифру.

- А почему вашим фетсам не уйти подальше от границы? - спросил Фаргал.
- Вот на севере Эгерина тоже почти никто не живет.

- Фетис - не Эгерин. - Нифру окунула кисть в тушь и принялась
набрасывать рисунок дома с крышей, похожей на соломенную шляпу. - Земля к югу
от гор Яго давно поделена. Каждый клочок, на котором можно посадить тутовое
дерево или вырастить немного риса. Если те, кто живут на юге, оставят свои
наделы, они умрут от голода.

- Нарисуй мне кансу, - попросил юноша. - Какое у них оружие?

- Я их не видела. - Фетсианка отложила кисть, и домик остался
"недостроенным". - Они до самых глаз заворачиваются в цветной шелк: фиолетовый,
желтый, зеленый - каждое племя в свои цвета. Говорят, верблюды их свирепы, как
волки, а стрелы летят за двести шагов точно в цель. У них нет ни мечей, ни
доспехов, только луки и ножи.

- Почему тогда ваш бог-Император не уничтожит их? - удивился Фаргал. -
Почему он сам не придет к ним в степи?

- Вода, - ответила Нифру. - В желтых степях армия Императора умрет от
жажды, а места, где расположены колодцы кансу, знают только сами кансу.
Городской пес не поймает степного шакала. Они приходят и уходят, как жаркий
ветер пустыни, сжигающий все живое. И в пустыню уведут степняки упорного
преследователя, чтобы он утонул в зыбучих песках Джехи. Но далеко в пустыню
даже кансу не заходят. Хотя там, говорят, драгоценные камни и золото разбросаны
прямо на песке.

- Из-за воды? - предположил Фаргал.

- Да. И еще из-за демонов. Демоны Джехи, слышал?

- Так ругаются, - сказал юноша. - Они что, вправду существуют?

- Да, мальчик мой. - Нифру взяла руку Фаргала и провела кончиками
пальцев по его ладони. Глаза ее смотрели в пространство, а зрачки пульсировали,
то расширяясь, то сужаясь до размера булавочной головки. - Демоны Джехи
существуют. Ашшур, а может, не Ашшур, а древние боги сотворили их, чтобы
охранять границу страны мертвых. Чтобы ни одна душа не могла вернуться в мир
живых. Душами людей и черным песком пустыни кормятся они, а потому облик их
невыразимо ужасен. Они малы и огромны одновременно и выдыхают магическое пламя,
причиняющее нестерпимую боль.

- Они ненавидят людей? - спросил Фаргал, с силой сжимая руку Нифру.

- Они любят людей, очень любят. Но любовь демона - это жажда. А
наслаждение его - твоя мука.

- А люди? - спросил юноша.

Нифру не ответила. Фаргал, решившись, взял ее ладонь и прижал к губам.
Он хотел сказать, что любит ее, но слова, которые юноша готовил много ночей,
куда-то потерялись. И все равно ему было хорошо сейчас. И Нифру не отнимала у
него свою руку.

Где-то в саду затрещала цикада.

- Мне пятьдесят шесть лет, Фаргал, - тихо сказала Нифру. - Вчетверо
больше, чем тебе, мой мальчик.

Но он только улыбнулся и покачал головой. Ему было все равно, сколько
ей лет.

- Ты самая красивая.

Фетсианка откинула голову назад, коснулась свободной рукой шеи.

- Пройдет еще несколько лет, и моя кожа уже не будет гладкой, - сказала
она. - Мы, женщины Фетиса, очень быстро теряем красоту... когда наступает срок.

- У тебя самая великолепная шея в Эгерине! Нифру улыбнулась. Слова
Фаргала польстили ей. У нее на родине красота шеи ценилась более, чем красота
ног или груди.

- Мы тоже любим тебя, - проговорила женщина. - Я и Тарто. Я легла бы с
тобой, если бы думала, что ты хочешь только этого. Но ведь это не так?

- Нет. - Фаргал нехотя отпустил ее руку. Ему показалось, что душа
его-ночной мотылек, вьющийся вокруг огня.

- Ты вырастешь и будешь любить многих, многих женщин, - ласково
проговорила Нифру.

- Нет.

- Да. Мы оба знаем: у тебя особенная судьба. Но очень скоро ты станешь
мужчиной и получишь все, что положено мужчине. А я только старая колдунья из
Фетиса! - Нифру засмеялась, но смех ее не был веселым.

- Нифру, - прошептал Фаргал. - Нифру...