Чтение 17–й страницы книги ~Время перемен~

Глава двадцать девятая

ЦЕНА БЕССМЕРТИЯ

Артём Грива

Вечером следующего дня мы с О'Туллом прилетели на базу. По дороге почти не разговаривали. То есть старина Юджин пытался аккуратно выяснить, что у меня на уме, но я эти попытки вежливо пресек. Сначала надо разобраться, кто мне теперь Ирландец: друг и напарник или "коллега по работе".

На доклад к Хокусаю я должен был явиться утром. Половину ночи я убил на составление рапорта. Сделал все тик в тик по международному праву. Удачно, что в Школе нас обучали основам юриспруденции. Мой контракт был нарушен аж в трех пунктах. Я все обосновал - не подкопаешься.

Хокусай в кабинете был не один. К углу под пальмой притулился старичок. Китаец, судя по прическе. Везде китайцы...

Я достал свой рапорт.

- Господин специальный координатор...

- Сядь, - перебил меня Хокусай. - Что там у тебя? Рапорт? Порви. Нет, лучше дай сюда! - специальный координатор решительно отобрал у меня плод ночных бдений и, не читая, сунул в мусоросжигатель.

- Обиделся, да? Ты кто такой, майор? Офицер или барышня из колледжа? Его, видишь ли, не поставили в известность! А знаешь, как трудно было уломать начальство, чтобы направили именно тебя? Молчи! - рявкнул Хокусай, хотя я и не собирался ничего говорить. Сначала надо понять, о чем идет речь.

- Эта операция делается единицам, понял? - прорычал Хокусай. - Е-ди-ни-цам! Наиболее перспективным правительственным деятелям! Самым заслуженным и полезным руководителям Комитета! Мне ее не сделали и не сделают никогда, понял? А тебе, какому-то занюханному майору, сопляку с глупыми амбициями - сделали! Знаешь, сколько она стоит?

- Наслышан, - буркнул я. - Семьдесят миллионов.

- Как бы не так! Один только генетический материал стоит вдвое дороже. Знаешь ты это?

- Меня это не интересует, - отрезал я. Правда, уже не совсем искренне. Хокусай меня все-таки заинтриговал. Теперь я должен был спросить: что именно со мной сделали? Нет, не дождетесь!

- Я знаю, что чуть не сдох во время этой драгоценной операции! - заявил я.

- Чушь! - взмахом руки Хокусай отмел мои возражения. - Ее делают уже двенадцать лет, и все, кому она сделана, живы. Никто из вас не умер, понятно?

- Должно быть, все они - очень крепкие ребята, - сказал я. - Нужно быть очень здоровым, чтобы выжить после того, как тебя заживо поджарили в микроволновке.

- Ты, майор, мне...

- Погодите, Танимура, - китаец поднял голову и оказался Главным Консультантом Сяо Сунем. - Вы что, испытывали какие-то неприятные ощущения, майор? Верно я вас понял?

- Я испытал чертовски неприятные ощущения, доктор Сунь. Настолько неприятные, что те коновалы, которые меня резали, даже поспорили: выживу я или загнусь от шока.

- Они сами вам об этом сказали? - поинтересовался Главный Консультант.

- Нет. Я подслушал разговор.

- И вы уверены, что это не ваш бред?

- Уверен!

- Все это надо выяснить, - сказал Сяо Сунь, обращаясь к моему начальнику. - Возможно, наши так называемые партнеры проявили некоторую самодеятельность.

- Это исключено, - возразил Хокусай. - Парни из "внутренних операций" держат этот участок под непрерывным наблюдением и подбирают для управления фирмой самых жестких и ортодоксальных лидеров. Нет, самодеятельность на этом уровне полностью исключена.

- А если это "самодеятельность" отдела внутренних операций? - вмешался я.

Хокусай одарил меня крайне неодобрительным взглядом. Ну да, майору не положено вмешиваться в разговор вышестоящих. Если они снизойдут к тому, чтобы спросить его мнение, они сами спросят. Но Сяо Суня, похоже, нарушение субординации не рассердило.

- Почему вы так думаете, майор Грива?

Черт, он выглядел таким заботливым и благожелательным дедушкой... Так и хотелось открыть ему душу. Но я ни на секунду не забывал, что передо мной крутейший спец с восьмидесятилетним стажем, чья профессия как раз и состоит в том, чтобы выворачивать наизнанку таких, как я.

- Он нам не доверяет, - вздохнул доктор Сунь, оборачиваясь к Хокусаю.

- Я не доверяю вам, доктор, - уточнил я.

- Майор Грива! - рявкнул Хокусай по-японски в натурально сёгуновской мгнере. - Ты забываешься!

- Сожалею, специальный координатор, но у меня есть основания для недоверия.

Я - русский. На меня этот японский императив не действует.

- Я сожалею, господин специальный координатор, что вы не прочитали мой рапорт.

- Я читал, - прорычал Хокусай. - Его писал не боевой офицер, а стряпчий! Причем паршивый стряпчий.

Ну да, он же наверняка просматривал информацию с моего "браслета".

- А по-моему, очень толковый рапорт, - подал голос доктор Сунь. - Из вас, майор, мог бы получиться неплохой юрист. Танимура, я думаю, нам бы следовало удовлетворить желание майора уйти в отставку. Взаимное доверие - основа успешной деятельности вашей структуры. Вряд ли стоит использовать в оперативных мероприятиях офицера, который не доверяет своему руководству.

- Черта с два! - выругался по-русски Хокусай. И добавил по-английски: - Я, господин Главный Консультант, не намерен разбрасываться полевыми офицерами. У меня их не так уж много. Артём, я хочу знать, с чего это вдруг ты перестал доверять доктору Суню.

Я молчал.

- Отвечай, черт побери! Что еще за недоверие? Может, ты забыл, что месяц назад мы именно из-за тебя пошли на конфликт с североамериканцами?

- Смею предположить, что я был не более чем поводом, - сказал я. - Смею предположить, Комитет уже давно планировал подобную акцию.

- Ну ты нахал, - холодно произнес мой начальник.

Доктор Сунь захихикал.

- Ай да майор! - произнес он. - Право, Танимура, если вы его всё-таки отправите в отставку, я возьму его к себе. Его интеллектуальные претензии тянут на специального координатора, не меньше. Все-таки в этих русских военных академиях дают отменную подготовку. А сейчас позвольте, мы разъясним майору, что именно с ним проделали.

- Извольте, - буркнул Хокусай.

- Вы знаете, что такое гормональные биоимпланты, майор?

- Это когда человеку подсаживают колонию клеток, вырабатывающих определенный гормон?

- Такие биотехнологии применялись лет пятьдесят назад. Потом от этой методики отказались и перешли к так называемой дрейфующей системе, когда имплантированные клетки вводятся не хирургически, а через кровеносную систему, а затем разносятся кровотоком по всему организму, сохраняя, впрочем, все требуемые качества и при этом не будучи опознаны иммунной системой организма-носителя как чужеродные. Именно последнее и было самой сложной проблемой, но ее, к счастью, успели решить до появления феномена спонтанной деструкции. Гормоны же, как вы, вероятно, знаете, - это главный биохимический управляющий обменных процессов. Управляя гормональным фоном, можно добиться фантастических результатов. Например, остановить процессы старения. И более того, запустить его в обратном направлении. Но этот механизм чрезвычайно сложен. Мельчайшая неточность ведет к необратимым последствиям, не менее опасным, чем попытка вмешательства в базовый человеческий геном. Кстати, майор, вы знаете, почему такие попытки были запрещены?

- "Ифрит"? - предположил я.

- Нет. Запрет был введен за десять лет до того, как было зарегистрировано первое проявление "ифрита". Причина - в непредсказуемости последствий. Человек - безукоризненно сработанная система. Любое сколько-нибудь заметное вмешательство, попытка внести в геном дополнительные полезные свойства, наследуемые потомками, скажем, усиленный слух или обоняние, приводила к серьезным нарушениям других функций.

- Почему? - спросил я. - Ведь есть люди, которые видят в три-четыре раза лучше, чем большинство. Например, мой напарник майор О' Тулл. И с другими функциями, насколько мне известно, у него тоже полный порядок.

- Правильно, - согласился доктор Сунь. - Когда работает Природа, всё нормально. Поскольку изменяется не отдельный участок хромосомы, а весь геном целиком. Существует естественный механизм, поддерживающий баланс. Но нам этот механизм, к сожалению, неизвестен. Однако вернемся к гормонам. Семнадцать лет назад в одной из индийских лабораторий был создан вирус, способный, если можно так выразиться, законсервировать общий гормональный баланс.

- Прошу прощения, доктор, но разве содержание гормонов в крови - постоянная величина?

- Нет, конечно. Речь идет не о текущем содержании в крови того или иного гормона, а о стабилизации работы клеток, этот гормон выделяющих. К сожалению, иммунная система этой заботы "не понимала" и преспокойно уничтожала измененные вирусом клетки. Понадобилось еще три года, чтобы решить эту проблему. Но нам это удалось. Правда, процедура это чрезвычайно дорогостоящая, но зато на выходе мы получаем человека с многократно усиленными иммунными функциями и, по предварительным данным, не подвластного возрастным изменениям. Вам понятно, что это означает, майор?

- Пожалуй. Можно вопрос, доктор Сунь?

- Разумеется.

- Когда вы сказали, что сумели решить проблему, что имелось в виду?

- То, что я сказал. Мы решили проблему.

- Каким образом?

- А как, по-вашему, решают научные проблемы, майор? Головой и руками.

- То есть вы занимались научными разработками по генной инженерии?

- Да, - не стал вилять доктор Сунь. - Мы это делали, майор. И делаем сейчас. Строго контролируя ситуацию, разумеется, но делаем. Иногда приходится идти на определенные отступления от правил ради стратегических интересов.

"Ну ты и гад!" - подумал я.

- Танимура-сан, это правда?

- Да, - кивнул Хокусай. - Это правда, Артём.

- И вы мне так просто это говорите? А если я пожелаю обнародовать эту информацию?

Хокусай испепелил меня взглядом, а Сяо Сунь опять захихикал.

- У вас все офицеры такие свободомыслящие, Танимура? - осведомился он.

Хокусай промолчал. Я видел, что он с трудом сдерживает гнев, но мне было наплевать. Я столько лет боролся с теми, кто провоцирует "ифрит", а теперь мне сообщают, что главным преступником является сам "Алладин".

- Вам никогда не говорили, майор, о том, где лучше прятать лист?

- В лесу, - буркнул я.

- Загляните на информационные узлы тех, кто обличает наш Комитет, и вы убедитесь, что на каждом нас обвиняют именно в запрещенной научной деятельности. Причем эти обвинения порой выглядят довольно убедительно. А знаете, почему?

- Потому что это правда.

- Потому что мы сами их составляли. Разве вас не учили в русской военной академии, майор, что самая сложная задача - не добыть информацию, а определить степень ее достоверности. В сети есть всё. Все секреты всех государств и сообществ. Во всяком случае, там есть все данные, позволяющие узнать правду. Более того, мы знаем, что можно взломать любую защиту любой информации. Это всего лишь вопрос времени и квалификации. Но как определить, что лежит за взломанной дверью: истина или фальсификация? А теперь скажите мне, майор, зачем в таком случае вообще ставить защиту?

- Чтобы выявить факт проникновения, - сказал я. - Доктор, я не намерен сливать информацию в общую помойку. Но если я поделюсь ею с моими соотечественниками, думаю, мне поверят...

- ... И попросят вас держать язык за зубами, - перебил меня Сяо Сунь. - Россия - наш естественный союзник на мировом поле.

- В борьбе с кем?

- С Китаем, разумеется. В настоящий момент именно Китай активнее других претендует на мировое господство.

- Вы считаете, что это плохо? Вы же китаец, доктор Сунь.

- Прежде всего я - сотрудник Международного координационного Центра по исследованию проявлений феномена спонтанной деструкции. Так же, как и специальный координатор Хокусай. Так же, как и вы, майор. Мы защищаем интересы не отдельного государства, а всего человечества. Всего вида хомо сапиенс.

- Хомо сапиенс сапиенс, - уточнил я. Все-таки я сын археолога с мировым именем.

- Да, верно, - согласился Сяо Сунь. - Интересы нашего человеческого вида. И чтобы мы могли это делать, мы должны иметь возможность принудить то или иное государство к выполнению наших требований...

- ... Требований Мирового Сообщества, - уточнил я.

- Заткнись, - сказал Хокусай. - И слушай.

- Вы любите свою страну, майор? - спросил доктор Сунь.

- Разумеется. Как можно не любить родину?

- Можно, майор. Уверяю вас: даже в вашей прекрасной стране найдется множество граждан, которые родину не любят. А лет сто назад таких граждан было в десятки раз больше. А еще через сто лет, вполне возможно, их снова станет больше. И это, скорее всего, будет совсем не та страна, в которой вы родились. Мир меняется, майор, и меняется очень быстро. Пройдет сто лет - и ваша родина изменится радикально. Вот увидите!

- Это вряд ли, - заметил я. - Сто лет я не проживу.

- Проживете, - сказал доктор Сунь. - Если, конечно, не умрете насильственной смертью. Вы имеете все основания на это рассчитывать. Так же, как я. Да, майор. И я - тоже. Потому что двенадцать лет назад мне тоже сделали аналогичную операцию. Правда, в отличие от вас, я не испытал никаких негативных ощущений, и, признаться, очень этому рад. Мой организм не так крепок, как ваш. А теперь скажите мне, майор, как вы думаете, почему мы, управляющий совет, решили подарить вам бессмертие?

- "Трехглазый пессимист"? - предположил я.

- Отчасти. Мы, майор, готовим эксперимент, ключевой эксперимент. Если нам удастся его осуществить, то, вполне возможно, мы докопается до причин и "ифрита", и всех прочих феноменов, направленных против человечества. И вы, майор, будете одним из главных действующих лиц этого эксперимента.

Не скажу, что я запрыгал от восторга.

- И в чем он состоит, этот эксперимент? - спросил я.

- Вы узнаете в свое время, - с хитрой улыбочкой заявил доктор Сунь. - Этот листик еще не проклюнулся из почки. Но вы очень важны для нас, майор. Не думайте, что мы вам не доверяем. В доказательство сказанного я готов санкционировать ваш допуск к любой другой информации, какую вы пожелаете получить.

В этом крылась какая-то хитрость. Какая?

- Я желаю получить допуск к "пессимисту", - сказал я.

- Вы его получите, - кивнул доктор Сунь. - Все материалы, какие...

- Не только материалы. Я хочу получить допуск к самому "пессимисту". К его телу.

Ага, кажется я сумел слегка вывести доктора из равновесия.

- Вы уверены, что вам необходимо увидеть тело? - спросил он после паузы. - Это было бы крайне нежелательно.

- Почему? - осведомился я.

- Потому что мы в настоящий момент свернули все исследования "пессимиста" и прекратили всякий непосредственный контакт с его телом.

- "Ифрит"? - предположил я.

- Не совсем. Примерно тридцать процентов тех, кто имел непосредственный контакт с телом, были поражены феноменом немотивированной агрессии.

- Ах вот оно что... - пробормотал я.

А я-то голову ломал: почему именно на меня набросились мирные лас-вегасские афроамериканцы? Сяо Сунь угадал мои мысли и покачал головой.

- Не так, как с вами, майор. Контактеры не подвергаются агрессии. Они сами являются агрессорами. Причем индуцируют это состояние у других людей. По той же схеме, какую наблюдали у вас в России. Мы склонны предположить, что они сами точно так же заразились от "пессимиста".

- Но Он же мертв!

- Теперь мы в этом не уверены, - сказал доктор Сунь.

- А остальные семьдесят процентов контактеров?

- Возможно, у них иммунитет. Или в них.

Тут я понял, что должен Его увидеть. Наверное, эта решимость как-то отразилась на моей физиономии, потому что доктор Сунь переглянулся с Хокусаем, тот пожал плечами, и доктор кивнул:

- Вы его увидите, майор. Но только после того, как пройдете обследование у наших медиков.

Гриву обследовали. Вплоть до клеточного уровня.

И обнаружили, что хитрый вирус, которому было положено модернизировать органы внутренней секреции Артёма, в его организме не прижился. Тем не менее потребовать неустойку у китайских триад было нельзя. Вирус не прижился, а вот все положенные "инфицированному" тесты организм Гривы выполнял. Что в свою очередь ставило в тупик "алладиновских" медиков. Они бубнили что-то невнятное насчет "генетической формулы", но Артём в их гипотезы не вникал. Умники и есть умники, а вирус - он вирус и есть. Здоровый организм давит любую инфекцию. А у Гривы организм - здоровый. Он даже и не помнил, когда в последний раз болел гриппом. Может, и никогда. У него в роду у всех было замечательное здоровье. Дед вон в свои семьдесят четыре - как огурчик. Кое-какие внутренности у него заменены, но сердце - свое. И стучит - дай Бог сорокалетнему. В общем, пусть умники умничают, а пришло время доктору Сяню выполнить обещанное.

Артём Грива

Он оказался немного выше ростом, чем я думал. И больше похож на человека сейчас, когда два глаза его были закрыты, а лоб прикрыт фиксирующей повязкой. Он лежал на стандартной лежанке для коматозных больных, правда, не в больничной палате, а в камере, где воздух был заменен гелием. Я смотрел на него и пытался понять, на что я надеялся, когда добивался возможности его увидеть. Может, как говорил в свое время Хокусай, мне нужно было просто убедиться, что это не виртуальный муляж и не галлюцинация. Убедиться, что Он действительно существует во плоти.

Ну вот, я убедился. Что теперь?

"Что теперь, "пессимист"? - спросил я мысленно. - Ты звал меня - я пришел. Подскажи, что мне делать?"

Естественно, он ничего не ответил.

Ни мысленно, ни вслух. Единственный звук - шелест насоса, нагнетающего кислород под мою маску.

Повинуясь некоему невнятному импульсу, я стянул с руки перчатку. И положил ладонь на расслабленную кисть с нечеловечески длинными пальцами. Кожа его не была ни теплой, ни холодной. На ощупь - как замша.

Чего я ожидал? Что после моего прикосновения он откроет глаза? Или ответит на мое пожатие?

И тут я осознал. Господи! Вот передо мной лежит Существо, которого не может быть. Но которое - есть. Ангел или демон? Инопланетянин? Существо из другого Мира. Мира ли...

Я проглотил слюну, вздохнул и понял, что все это время простоял, затаив дыхание. Вздохнул, отпустил Его руку и снова натянул перчатку. Моим кураторам незачем знать, что я Его трогал. Они и не узнают. Камеры наблюдения отключены. Браслет-коммуникатор остался снаружи. Это тоже было моим условием. Я натянул перчатку, повернулся и вышел из камеры. Снаружи меня ждал доктор Сунь с полудюжиной умников.

В ответ на его вопросительный взгляд я лишь пожал плечами.

Доктор Сунь был разочарован. Наверное, он тоже ожидал чего-нибудь... этакого. Но я не взлетел к потолку и не раскрыл все тайны мироздания. Ничего не произошло.

После этого визита меня обследовали еще раз. Ни мой организм, ни моя психика никаких изменений не претерпели. По всем показаниям майор Грива был готов к дальнейшему несению службы.

Но меня снова отправили в отпуск. В этом году я провел в отпуске больше, чем за пять предыдущих лет.

Глава тридцатая

СВЕТСКАЯ ЖИЗНЬ РОССИЙСКОЙ СТОЛИЦЫ

Артём Грива

Дома была осень. Слякоть, серое небо - климат-контроль лишь по выходным и праздникам, в остальное время погода - как заблагорассудится матушке-природе. Родители, естественно, на раскопках. А дед... Дед позвонил через час после того, как я переступил порог отчего дома. Не через секретаря. Сам.

- Здорово, Тёмка! Как жив-здоров? Хотелось бы увидеть тебя сегодня после обеда. Вертушку прислать?

- Не надо, я сам.

- Добро.

Дедов дом в Петергофе - это нечто.

Площадь в основании - сто двадцать квадратных метров, площадь последнего, четвертого этажа - триста восемьдесят. Помесь минарета и водонапорной башни. Для пущего сходства на верхнем уровне - крытый пластиковым, проницаемым для ультрафиолета "пузырем" зимний садик с плавательным бассейном, формой повторяющим контуры нашей славной державы. С площадью основания все понятно. Хитрый старикан таким образом почти в десять раз уменьшил налог с земли. Но бассейн - это перебор. Лучше бы посадочную площадку для вертушки сделал. Впрочем, дед - это дед. Он всегда был с причудами. И всегда они ему сходили с рук. Потому что - глыба. Причем краеугольная.

Я вылез из вертушки, поздоровался с охранниками, которые пропустили меня без стандартной проверки. В другое время я устроил бы им выволочку за столь грубое нарушение устава охраны государственных объектов и персон, но сегодня - не стал, потому что сгорал от любопытства. Еще бы! Вечно занятый, вечно в каких-то глобальных прожектах, дед сам позвонил внуку и пригласил в гости. Пригласил, а не велел явиться в приказном порядке. Я, пока летел в Петергоф, всю дорогу гадал, что еще такое дед затеял. Перебрал множество вариантов, но все - мимо.

Дед учудил так учудил.

Решил жениться. В семьдесят четыре года. Ну да для своего возраста дед - орел. Диета, теннис, верховая езда. Прикрепленный личный врач из правительственной клиники. Дед у меня не человек, а особо ценное национальное достояние. Его здоровье - дело государственное. Всё сбалансировано: гормоны, физкультура, имплантированные регуляторы-стимуляторы. Еще лет тридцать полноценной жизни старику гарантировано. Тем более что в нашем роду все мужчины - долгожители. Словом, орел. Но жениться...

- Дед? Ты это... Хорошо подумал? - осторожно поинтересовался я.