Чтение 17–й страницы книги ~Орден. Дальняя дорога~

Ольга опустилась на стул. Губы ее дрожали.

— Что нам теперь делать? — произнесла она растерянно.

— Ничего. Ты должна вести себя так, как будто ничего не случилось. Ничего не показывай даже служанкам. Питер организует наше бегство. Я уже отправил с ним некоторое вещи. Много нам с собой брать нельзя.

— А мое любимое голубое платье, а украшения? — запротестовала Ольга.

— У тебя будет еще тысяча платьев и украшений.

— Ну, Артем, хотя бы это новое колье и ту брошку...

— Ладно, — смилостивился Артем, — платье наденешь, когда будем выходить из дома, а любимые драгоценности сложи в маленькую шкатулку. Сейчас иди и попробуй уснуть.

— А ты?

Он положил левую руку на меч и выразительно посмотрел на жену.

— Мне сейчас спать нельзя, — сказал он.

Ольга молча склонила голову, украдкой вытерла слезу и направилась к двери. Артем был благодарен ей за молчание. Сейчас в нем включился некий анализатор, заработала некая машина, призванная сохранить жизнь ему и близким. Все чувства, все эмоции были нацелены только на одно — вовремя распознать опасность и адекватно среагировать. Он не был готов говорить сейчас с женой как нежный, любящий муж. Все его существо занял грозный воин, решающий только одну задачу, исполняющий один долг.

Когда Ольга вышла, он пододвинул стул к окну. На подоконнике он положил два метательных ножа, придвинул стол и пристроил на него заряженный арбалет. Быстро натянул легкую кольчугу, еще одни нож заткнул за пояс, а другой вставил в голенище сапога. Поставив стул у окна, через щель в ставнях он начал следить за улицей. Левая рука легла на эфес меча. Он был готов. Примерно через полтора часа по улице проскользнула темная фигура, сверкнуло огниво.

Глава 69

Прощай, Петербург!

Ночь прошла спокойно. Наутро, как только по улице пошли первые прохожие, Артем поднялся в спальню, убедился, что Ольга все-таки спит, и прошел в гардеробную. Переодевшись в парадный костюм, он отправился во дворец князя.

Еще на подходе к палатам князя, пройдя через внешние ворота замка, Артем ощутил нервозную атмосферу, царившую во внутреннем дворе. Люди бегали и суетились как-то не соответственно столь раннему часу, когда привычнее видеть лениво бредущих людей и зевающие, заспанные лица. Но кроме возбуждения в поведении людей Артем ощутил какую-то растерянность. Увидев небольшую толпу, собравшуюся у маленькой католической часовенки и что-то возбужденно обсуждающую приглушенными голосами, Артем подошел к ней.

— Что случилось? — спросил он у подвернувшегося под руку мужичонки, очевидно из возниц, привезших провиант гарнизону. Увидев, что обращается к нему знатный господин, мужичонка оторопел, потом быстро поклонился и затараторил:

— Помер давеча на балу барон знатный. Тело тут, в часовне, положили. Утром хватились, а тела-то и нету.

— Как так нет? — удивился Артем.

— Нету, господин. Дружинники Князевы на страже стояли. Так как стояли, так и заснули. Прям на месте свалились. Не иначе чары кто навел. А как очнулись, в часовенку глядь, ан нету там барона покойного. Сейчас их в князевой канцелярии допрашивают. — И вдруг, чего-то испугавшись, он начал низко кланяться, отступать, а потом повернулся и дал стрекоча.

Артем подошел ко входу в часовню. Два дружинника стояли у дверей, скрестив копья. Увидев, что Артем хочет пройти, один из них произнес:

— Пускать не велено.

— Я советник князя, — произнес Артем.

— Указание князя, окромя его и боярина Алексея, никого в часовню не пускать. Даже попов католических.

— Что здесь произошло?— произнес Артем.

— Говорить не велено, — твердо произнес дружинник.

Артем пожал плечами и пошел к княжескому дворцу. Во дворце царили такая же нервозность и испуг. Несмотря на ранний час, секретарь сообщил ему, что князь занят и требуется обождать. Артем остался в приемной, и через полчаса из кабинета князя вышел боярин Алексей. “Победу празднуешь, — подумал Артем. — Ну что же, готовься. Мне тебя сейчас не достать, другие достанут. Не ты один при персоне князя состоять хочешь. И ядами не один ты пользоваться умеешь”.

Увидев Артема, боярин посмотрел на него недовольно и принялся о чем-то шептаться с секретарем.

— Проходите, — сказал секретарь Артему и продолжил перешептывание с боярином.

— А, Артем, — встретил его князь, — соболезную. Знаешь уже обо всем, видать.

— Знаю, — кивнул Артем.

— Как мыслишь, кто мог тело барона похитить?

— Не ведаю, — отозвался Артем. — Сам дивлюсь.

— Моя личная охрана уснула стоя на посту, — люди, которые со мной с Тихвина, — бросил князь. — Не бывало такого. В ворота крепости никто не проходил, я приказал всех досматривать. Куда делось, не ведаю.

— Дозволишь ли, князь... — Дверь приоткрылась, и в кабинет снова зашел боярин Алексей.

— Да, — отозвался князь.

Алексей прошел в кабинет, сел на лавку и приготовился слушать разговор. Князь снова повернулся к Артему:

— Потеря барона фон Рункеля тяжела для меня. Хорошим он был полководцем, мудрым советником. На боярина Алексея да на тебя у меня теперь надежда. Хотел я барону последние почести отдать, ну да видишь, как вышло. Ты не знаешь, не было ли родственников у него или завещания?

— Вроде не было, — ответил Артем. Он отметил про себя, что особого сожаления в голосе князя нет. “Ну что же, — подумал он, — мавр сделал свое дело... Не любят правители советников, что умнее их. Так что, даже если бы этот неведомый враг не появился, барону до опалы недолго оставалось. В этом он был прав”. В тот же момент он поймал на себе ненавидящий взгляд боярина. “Ишь, соперника увидел, — подумал он, — ну успокойся, ухожу уже. Сам заваренную кашу расхлебывай”.

— Стало быть, имущество барона в казну отходит, — констатировал князь. — А тебе... — Он на минуту задумался, потом подошел к невысокому длинному сундуку, стоящему в углу, открыл крышку и достал из него саблю барона. — Держи. Знаю, как дружны вы были. Думаю, барон бы одобрил.

Артем поклонился и бережно принял саблю. Дамасская сталь, память о Рункеле. Комок подкатил к его горлу.

— Ну, так с чем ко мне шел? — спросил князь.

— Известно тебе, князь, что с датчанами необходимо переговоры провести, чтобы по осени зерно через их воды беспошлинно возить. Посол датский ни мычит ни телится. Хотел просить тебя, князь, чтобы отпустил ты меня в Копенгаген, с министром по делам торговым говорить.

— Сейчас, стало быть, передумал? — спросил князь.

— Нет, князь, дело есть дело. Ехать мне надобно. Иначе много денег казна потеряет в этот год. — Краем глаза Артем заметил, как удивленно взвились брови боярина Алексея.

— Да, вижу, не ошибся я в тебе, — довольно сказал князь. — О княжьих делах печешься, даже когда друга потерял. Верный слуга. Хвалю. Когда ехать хочешь?

— Если будет на то твоя княжья воля, завтра корабль туда отплывает. Позволь отбыть.

— Дозволяю, ступай.

Артем поклонился, повернулся на каблуках и вышел, чувствуя, как буравит его взглядом Алексей.

Выходя из дворца, Артем встретился с казначеем, который, поднимаясь по лестнице, поспешил спрятать злорадную улыбку в бороде. Посмотрев на него, Артем вдруг понял, что может и не мстить этому человеку. Что тот сам уже выкопал себе могилу и теперь заигрывает с собственным палачом. “Каждый сам создает свою судьбу, — вспомнил он слова барона, — и то, что кто-то не может оценить последствия своих шагов, вовсе не означает, что он избежит ответственности за них”. И еще вспомнилась ему строчка из песни такой далекой и вдруг вновь ставшей близкой “Машины времени”: “А все, что было, зачтется однажды, каждый получит свои. Все семь миллиардов растерянных граждан эпохи большой нелюбви”.

“Да, подумал он, век двадцать первый, век четырнадцатый, все одно — эпоха большой нелюбви. Рвем друг другу глотки, льем кровь за должности, дворцы, светлое будущее, — все одно. Кончится ли это когда-нибудь?” И сразу понял, кончится, и осознал как.

Придя домой, Артем был вынужден провести жесточайшую ревизию собранных Ольгой в дорогу вещей.

— В церковь мы поедем на карете, — сказал он, — но даже наши слуги не должны заподозрить, что мы уезжаем дольше, чем на несколько часов. Питер отвезет в порт еще один сундук, среднего размера, якобы нашу одежду на починку, но больше мы взять ничего не сможем.

Он увидел, как Ольга с большим сожалением распаковывает и выкладывает вещи. “Бедняжка, — подумал он, — она так привязалась к этому месту, к своему новому положению и баронскому титулу, и ей теперь так горько терять их. Она даже не знает, что ее ждет впереди”. Он вдруг понял, что те повороты, которые были в его судьбе, начиная с этого бешеного перемещения во времени и пространстве или даже раньше, когда цветущая с виду фирма вдруг превратилась в банкрота, когда необычная любовь начальницы сменилась резкой ненавистью, все это вместе действительно приучило его не привязываться ни к месту, ни к положению. Барон только сформулировал для него это достаточно четко, помог осознать. Судьба может вознести на самую вершину в мгновение ока и столь же быстро низвергнуть. Это может от тебя даже не зависеть. Поэтому наслаждайся удачами и не горюй над провалами. Твоя задача сделать все, чтобы подняться выше и сохранить жизнь и то, что завоевал своим трудом, кровью и потом. А получится или нет — “На все воля Божья”, как говорил отец Александр. А Ольга совершила отчаянный поступок, когда сбежала из родительского дома, и теперь думала, что вытянула золотой билет на всю жизнь. А такого не бывает, просто не может быть. И пока она этого не поймет, любая перемена в жизни будет причинять ей боль.

Он подошел и обнял жену. Она прижалась к нему и тихо заплакала.

— Ну что ты, — начал успокаивать он ее. — Теперь все будет хорошо.

— Мне страшно, — прошептала она.

— Не бойся, я с тобой. Все будет хорошо, любимая. Я не оставлю тебя. Думай о ребенке, а я позабочусь о вас обоих.

Она прижалась к нему ближе.

Глава 70

Исчезновение

Питер действительно был мастером конспирации. Приехав в церковь, они незаметно перескочили в неизвестно откуда взявшуюся крытую повозку и на ней прибыли в порт. Уже в повозке они переоделись в приготовленную Питером одежду, соответствующую людям из купеческой семьи средней руки, и в таком виде взошли на борт корабля купца Улафсона. Несмотря на удачный маскарад, Питер потребовал, чтобы они немедленно спрятались в трюме и не выходили на палубу раньше чем через час после отплытия.

И вот снова мимо борта медленно проплывали невские берега. Артем вспоминал, как впервые плыли они здесь, направляясь в Москву. Помнил он и то, как шел он здесь навстречу верной смерти в прошлом году. В те разы рядом с ним стоял барон. У Артема снова защемило сердце. Рядом на борт облокотился Питер.

— Как думаешь, — обратился к нему Артем, — наше исчезновение уже обнаружено?

— Безусловно, — отозвался Питер, — самое позднее, когда мы не вышли с мессы. Но то, что наша пересадка в повозку и вступление на корабль не были замечены, я гарантирую.

— Бросятся в погоню?

— Не уверен. Во-первых, они будут ждать ответного удара. Сейчас мы для них просто исчезли, а не сбежали. Как говорится, хочешь пойти направо, сделай шаг налево. Думаю, сейчас нас разыскивают по всему городу, а вокруг домов казначея и боярина Алексея ведется рытье рвов и строительство крепостных стен.

— А когда поймут, начнут преследование?

— Тоже не уверен. Наше бегство их устраивает не меньше, чем наша смерть. Фигура снята с доски, а будет она положена рядом или начнет маршировать от стола, игроков уже не интересует.

— Ты не уверен, значит, могут все-таки и броситься в погоню?

— Могут, — пожал плечами Питер и отвернулся в сторону проплывающего мимо берега.

— Скажи, — продолжал Артем, — кто наш враг... персонально?

— Если бы я знал, — усмехнулся Питер. — Может быть кто угодно. Недавно приехавший дворянин или священник, купец... Не знаю. Возможно, его даже нет еще в Петербурге, а действует он из Ревеля, Копенгагена или Москвы. Когда он себя раскроет, получит удар не слабее, чем мы сейчас.

Они замолчали. Через несколько минут Артем снова заговорил:

— Послушай, Питер, как мы пересечем степь? Мы с тобой и моя жена с ребенком — хорошая добыча для невольничьего рынка.

— Степь волнует меня меньше всего, — отозвался Питер. — Главное пройти новгородские и московские земли.

— Скажи, — произнес, помолчав, Артем, — что могло случиться с телом барона? Это дела нашего врага?

— Вряд ли, — ответил Питер, — они очень разумные люди. Глумление над трупом врага не в их обычаях. Фигура снята с доски, и все закончено. Их это больше не интересует. Да и то, что произошло... Ты ведь прекрасно представляешь, что такое личная охрана князя. Конечно, это не всемогущие, сверхъестественные воины, но незаметно к ним подойти через полностью открытое пространство в пятьдесят шагов и усыпить так, чтобы, проснувшись, они не помнили ни шороха ни звука, вряд ли кому-то под силу.

— А кто мог такое сделать?

— Не знаю, — ответил Питер.

— Ты уверен, что Генрих умер? — вдруг спросил Артем, глядя в упор на собеседника.

— Я осматривал его. Вне всякого сомнения. Пульса не было. Сердце остановилось. Был там через четверть часа после того, как он упал.

— Ну что же, надеюсь, что мы когда-нибудь сможем понять, что произошло, — грустно сказал Артем.

В Новгороде они пробыли лишь полдня и ночь. Ровно столько потребовалось Питеру, чтобы закупить повозку и пару лошадей для нее, провизию в дорогу, снарядить их небольшой экипаж, а Ольге выспаться. Питер настоятельно не рекомендовал Артему и Ольге показываться на улице и встречаться с кем-либо. Артем испытующе смотрел на Ольгу, не захочет ли она зайти в отчий дом, увидеть родителей. (О смерти Матвея Тимофеевича Артем молчал все это время, чтобы не причинять жене лишней боли.) Но Ольга даже не заикнулась о подобном желании. Артем тоже не стал заговаривать об этом. Он понимал, что семья Ольги испытывает большие трудности. Несколько месяцев назад он через тайных агентов разузнал, что после гибели Матвея Тимофеевича и его среднего сына семья осталась фактически без средств к существованию. Младший сын был слишком мал, а старший, ушедший в монахи, помочь им не мог, да, скорее всего, и не хотел. Через одного из купцов Артем передал им крупную сумму денег, якобы возврат долга Матвею Тимофеевичу от неведомого торговца. Как он узнал после, эти деньги очень выручили его новых родственников. Артем собирался и дальше помогать им, но обстоятельства сложились по-иному. “Как они теперь будут”, — думал он. “У каждого своя судьба, и свою чашу каждому придется испить до конца”, — вспомнил он слова барона.

Глава 71

Погоня

Проехав от Новгорода километров сорок, они остановились на постоялом дворе, переночевали и снова отправились в путь. Несмотря на возражения Ольги, Питер настоял, чтобы они не останавливались на обед и отдых долее, чем это нужно, чтобы передохнуть коням. Костра даже не разводили. Поели холодную пищу, оставшуюся от завтрака. Ольга кормила ребенка грудью, сидя в конце повозки. Для безрессорной повозки (рессор здесь еще не знали), запряженной парой лошадей, двигались они достаточно быстро. Однако Артем прекрасно понимал, что с темпами всадника, скачущего галопом, их скорость не сравнить. Оставалось надеяться, что погоню отправят достаточно поздно или не будут снаряжать вовсе. Но когда за ними на дороге послышался множественный топот копыт, сердце у него упало. Они переглянулись с Питером. Как назло, свернуть было некуда, они ехали как раз через распаханное и недавно засеянное поле.

— Если это за нами, — негромко произнес Питер по-немецки, зная, что Ольга еще плохо владеет этим языком, — дело плохо.

— Быстро они сообразили. Не ожидал, — откликнулся Артем. Что-то в нем уже знало, что оправдываются их худшие опасения.

Из леса галопом вылетел конный отряд. Увидев телегу, всадники пришпорили коней.

— Человек десять, — процедил Питер сквозь зубы.

— Да, десятка дружинников Андрея, — всмотрелся Артем. — А это кто, рядом с командиром скачет?

— Похоже на европейскую одежду. Ну что скажете, барон? — скривившись в улыбке, произнес Питер.

— Дружинники Андрея это, конечно, не гвардия Цильха, но справиться можно, — отозвался Артем. — А вот кто этот франт в берете и в расшитом золотом камзоле?

Артем все больше укреплялся в мысли, что самая большая опасность исходит именно от этого человека. Дружинники приближались. Человек в камзоле отъехал чуть в сторону, отстал, пропуская вперед ратников, и скрылся из виду. Зато Артем смог узнать командира отряда, едущего впереди. Федор, тот самый, с которым Артем въезжал в Петербург во время погрома, организованного Филаретом. Сейчас он был комендантом княжеского замка. Большая честь для беглецов, арестовывать мелкого чиновника офицера столь высокого ранга не пошлют.

Артем увидел, что Ольга прижала к себе ребенка и неотрывно смотрит на всадников. Он понял, что жена догадалась, какую опасность они несут.

— Оля, — сказал он, — если начнется драка, падай на пол повозки и лежи не поднимаясь.

Жена молча кивнула.

Всадники нагнали и окружили повозку. Их командир выехал вперед, перегородил дорогу, развернул лошадь и поднял руку. Питер остановил повозку.

— Именем Великого князя Андрея, — произнес Федор, — ты, барон Александров, обвиняешься в государственной измене, в убийстве священника Филарета, в попытке прельстить честных христиан Северороссии языческими богами. У меня приказ арестовать тебя и препроводить в Петербург.

— Чей приказ? — спокойно спросил Артем.

— Первого министра, боярина Алексея.

— Послушай, Федор, — произнес Артем, — ты умный человек и прекрасно знаешь, что это навет и обычная беспринципная борьба за власть. Ты также знаешь меня и прекрасно понимаешь, что так просто я не сдамся. Сейчас может погибнуть много людей. Честных и хороших ребят, которым надо оборонять государство и защищать князя, а не участвовать в грызне придворных. Ты можешь сказать, что не догнал меня, не нашел.

— Боишься, боярин, — усмехнулся Федор.

— Дурак ты, Федор, — грустно отозвался Артем, — ты прекрасно знаешь, что я не боюсь ни убить, ни быть убитым. Мне ребят твоих жалко. Я-то хоть знаю, за что сейчас саблю из ножен выну, а они так до конца и не поймут.

— Я на службе у князя.

— Сначала разберись, Федор, кому служишь, — честному люду, что в княжестве живет, князю или интригану, что при князе состоит. Это не всегда одно и то же.

Федор приосанился в седле и произнес:

— Барон Александров, именем князя Ингрийского, отдайте оружие и следуйте за мной.

— Да пошел ты, — бросил ему Артем.

— Взять его, — рявкнул Федор.

И в тот же момент Артем схватил лежавший под холстиной арбалет, мгновенно навел его и выстрелил в ближайшего дружинника. Стрела, пущенная мощным оружием почти в упор, легко пробила доспехи, пронзила сердце и вышла. Одновременно Питер сделал неуловимое движение, и другой дружинник свалился с седла, пораженный брошенным точно в горло ножом. Питер и Артем вскочили. У Питера в руках был его знаменитый посох, только теперь к обоим его концам было прикреплено по внушительному тесаку. Эту “модернизацию” он провел еще на корабле по дороге в Новгород. У Артема в правой руке была сабля барона, а в другой — испанский меч толедской стали. Ольга упала между ними и накрыла телом сына, который тут же начал плакать. Дружинники, выхватив мечи, закружили вокруг повозки, пытаясь поразить противников. Без особого успеха, впрочем.

Через несколько минут около колес повозки лежало еще трое сраженных дружинников, а вокруг телеги, казалось, выросла сфера из вращающейся стали. Клинки беглецов были уже окрашены кровью. Тогда нападающие изменили тактику. Отъехав на несколько метров в поле, они спешились и подступили к повозке с двух сторон. Артем и Питер одновременно спрыгнули на землю и встали перед противником. Против Питера стояли три ратника. Против Артема — сам Федор с двумя дружинниками. Противники сделали шаг навстречу друг другу, их клинки скрестились. Артем закружился в боевом танце. Через несколько секунд, подчиняясь неосознанному рефлексу, он, не глядя, сделал выпад левой рукой и почувствовал, что проткнул чье-то тело. Опаснейший выпад Федора заставил его отшатнуться и выпустить из руки толедский меч, застрявший между ребер одного из дружинников. Теперь у Артема в руках осталась только баронова сабля. Вращая ею и маневрируя, он все время спутывал и заставлял сталкиваться противников, не давая им зайти с разных сторон. Когда же тем все-таки удалось это сделать, он мгновенно сместился в сторону дружинника, уклонился от выпада, захватил его свободной левой рукой за запястье и с силой толкнул в сторону Федора. Когда дружинник проскочил мимо него, резко рубанул в спину ратнику. Огромный красный рубец образовался на спине дружинника от плеча до копчика. Федор, успевший убрать в сторону оружие, принял в свои объятия уже смертельно раненного бойца. С яростью оттолкнув его в сторону, комендант шагнул вперед, нанося смертельный, как ему казалось, выпад. Его меч провалился в пустоту. Мгновенным движением Артем перерубил ему горло и остановился. Все противники были повержены. Краем глаза Артем увидел, как Питер, почему-то уже без посоха, добивает последнего из схватившихся с ним ратников.

— Браво! — Артем резко повернулся на голос.

Глава 72

Поединок с врагом

Метрах в пяти от повозки на дороге стоял высокий худощавый человек. На нем был малиновый берет с кокетливо прикрепленным к нему серебряной брошью белым пером. На нем был малиновый же камзол, богато расшитый золотом, по европейской моде узкие штаны были заправлены в мягкие кожаные сапоги. На плечах у незнакомца был накинут короткий плащ черного бархата. На боку висел длинный тонкий меч. Он стоял, выставив вперед правую ногу, и аплодировал, как это делают театралы, считающие себя аристократией, небрежно и с ленцой. На левой руке его поблескивал золотой перстень с каким-то крупным драгоценным камнем.

— Браво, видна чудесная школа, — произнес незнакомец по-немецки.

— Кто ты? — мрачно произнес Артем.

— Ах, позвольте представиться, — изысканно поклонился незнакомец. — Граф Николо ди Чиани. А вы, как я понимаю, барон Артемий Александров, родившийся в городе Ленинграде и занесенный сюда злодейской судьбой.

— Питер, это он, — крикнул Артем, не отрывая глаз от незнакомца.

— Я уже понял, — мрачно отозвался Питер, пододвигаясь к Чиани и потрясая окровавленным мечом.

— Как ты нашел нас? — бросил Питер графу.

— Не сложно было понять, что после удара по вашему обожаемому барону вы побежите к своим горам кратчайшей дорогой, — заулыбался Чиани, — впрочем, я здесь не для того, чтобы драться с вами. У меня есть разговор к барону Александрову.

Расплывшись в улыбке, он направился к Артему. Проходя мимо Питера, он сделал молниеносное движение. Стальная молния вылетела из его ножен и метнулась к горлу Питера. Через секунду Питер лежал на пыльной дороге, теряя последние капли жизни. Граф молниеносным движением стряхнул кровь с клинка и неспешно отправил его в ножны.

— Ах ты гад, — выдохнул Артем, делая шаг вперед и поднимая оружие.

— Успокойтесь, барон, — граф удивленно поднял брови. — Мне просто хотелось поговорить с вами наедине, а этот слуга мешал бы разговору. Умоляю, спрячьте клинок в ножны. Мне действительно надо поговорить с вами. Если желаете, я не приближусь к вам более.

Граф Чиани сделал шаг назад и галантно поклонился.

— Что тебе надо? — мрачно произнес Артем, вкладывая саблю в ножны. В нем все больше росло убеждение, что живым с этого места уйдет только один их них. Правда, кто именно, он еще не знал.

— Видите ли, Артем, отец Паоло, да будет земля ему пухом, перед смертью передал мне кое-какие предметы, принадлежавшие вам. Бедный неграмотный падре не смог дать им правильную интерпретацию. Я же, изучив их, пришел к выводу, что вы попали в наш мир из другого времени и, возможно, из другого мира, где события пошли по-другому. К сожалению, горцы нашли вас раньше, чем мы. Но это все-таки не отменяет тех предложений, которые мы можем вам сделать.

— Что это за предложения? — спросил Артем.

— О, — воскликнул Чиани, сделав шаг вперед, — я внимательно изучил все ваши пути в этом мире, но, ах, сейчас вы все потеряли. Мы же можем предложить вам вернуть положение, деньги и власть. Где хотите. В Ингерманладии ли, в Италии ли, в Испании, Швеции или даже в Китае. Вы можете стать даже знатным вельможей в государстве, расположенном на далеком континенте, который еще неизвестен в Европе, если будет на то ваша воля. Мы, заметьте, добьемся куда большей стабильности для вас.

— Ну, будет небольшим преувеличением сказать, что я все потерял, — ухмыльнулся Артем.

— Не будет большим преувеличением сказать, что вы вполне можете потерять все оставшееся, если мы займемся этим вплотную, — улыбнулся граф. — По крайней мере, флорентийский банк, куда переведены деньги за проданное вами имение, мне известен и мной контролируется. Послушайте, Артем, давайте не будем мериться силами. Ни мне, ни вам это не надо. Я уполномочен передать вам определенные предложения, которые, не сомневаюсь, заинтересуют вас.

— От кого предложения и кого вы вообще именуете “мы”? — мрачно спросил Артем.

— О, — заулыбался Чиани, делая еще один шаг вперед, — я не сомневаюсь, что вы немало наслышаны о нас. Впрочем, — он бросил взгляд на тело Питера, — я полагаю, вы получили информацию исключительно отрицательного свойства. Между тем все куда проще и прозаичнее. Мы, это всего лишь группа людей, объединившаяся для того, чтобы жить в достатке и править этим миром. Поймите, Артем, деньги и власть всегда взаимосвязаны. Если вы хотите иметь много денег, вы все равно столкнетесь с необходимостью быть связанным с властью. Даже если у вас небольшая лавочка на новгородском торжище, вы все равно вынуждены идти на поклон к старшине своего ряда. Так зачем же кланяться тупому и ненадежному мздоимцу, когда можно занять этот пост самому и заставить всех остальных играть по вашим правилам. Впрочем, чтобы взять и удержать власть, тоже нужны деньги. Власть, она тоже самоценна. Неужели вам не будет приятно, когда в пыли перед вами будут ползать сотни и тысячи людей, ловя каждый ваш взгляд, и ваше слово может двигать полки, возвеличивать и уничтожать города. Поверьте, люди хотят, чтобы ими правили. Им это нравится. И мы дадим им это, вместе с гарантированной похлебкой супа и крышей над головой. Разумеется, только тем, кто будет служить нам. Мы должны быть хозяевами этого мира, потому что мы лучшие и умнейшие, и главное, мы способны объединиться ради единой цели.

— Значит, ваши враги — сплошь дураки?

— Вовсе нет. Но они ничего не понимают в этой жизни. Скажем, горцы. Чего они хотят? Развить цивилизацию? Хо-хо. Зачем? Летающие машины и все прочее, что связано с техникой, так или иначе, все равно появится вновь. А вот люди не изменятся. Им все равно захочется найти сильного хозяина, которому бы они могли служить. И мы поможем им в этом. А читать проповеди бессмысленно. Любого нормального человека интересуют деньги и власть, и плевать ему на всякую философию.

— Что же вы мне предлагаете? — спокойно спросил Артем.

— О, очень много, — улыбнулся граф, делая еще шаг вперед, — деньги, власть, удовлетворение любых ваших желаний. Гаремы наложниц и дворцы в самых прекрасных странах мира. Подумайте, что вам могут дать эти горцы? Сидение в холодных пещерах в насквозь продуваемых горах? Развитие сознания, хе-хе, на голодном пайке? Да и у власти-то они стоят в любой стране недолго. Мы всегда одерживаем победу в борьбе за место при правителях.

— А сами правителями быть не хотите?

— Зачем? — искренне удивился Чиани. — Место правителя всегда плохо тем, что в него нацелены все стрелы. А вот место при правителе позволяет дергать за все ниточки, уходя от самых мощных ударов. Впрочем, то время, когда мы займем верховную власть, еще придет. Оно далеко, вы жили во времена, куда более близкие к этому счастливому моменту. Я, увы, не доживу. Создастся великая империя, которая охватит всю Землю. И вот в этой империи будем править мы.

— Красиво звучит, — улыбнулся Артем, — а от меня-то вы чего хотите?