Чтение 17–й страницы книги ~Мастер~

- И я говорю, рос, - подтвердил незнакомец. - И будет расти. Это обязательно должно способствовать развитию цивилизации - и в том как раз и заключается роль западных стран. Но это лишь часть задачи. Цивилизация сильна преемственностью. Тем, что каждое новое поколение производит что-то новое для следующих. В Петербурге, как вы видели, строится собор. Когда я попал туда впервые, в тысяча триста семьдесят седьмом году, его строили уже полвека. А закончат в начале девятнадцатого столетия. И людям, которые здесь живут, такое положение вещей кажется нормальным. А в обществе потребления его сочтут дикостью. Там вообще не способны заниматься чем-либо, не приносящим конкретного результата в ближайшем будущем. В итоге цивилизация не вырабатывает ресурсы, а проедает их, выжимая из планеты последнее. Экология - не только чистый воздух, но еще и чистое сознание, а вот с этим у индустриальной цивилизации большие проблемы. Конечно, развитые страны стремятся улучшить ситуацию, вывозя отходы в страны бедные. Но ведь Земля - единый организм. Нельзя перекладывать из одного кармана в другой - добром не кончится. Концепция золотого миллиарда<Концепция золотого миллиарда получила распространение в конце XX века. Согласно ей, земная цивилизация может содержать на высоком материальном уровне жизни только один миллиард жителей промышленно развитых стран. Остальное население должно существовать на куда более низком уровне достатка, своим трудом и ресурсами обеспечивая благополучие развитых стран. Полагаю, читатель прекрасно понимает, что ввод населения России в состав золотого миллиарда не планируется.> - вот уж настоящая утопия. Страны третьего мира обязательно ответят. Террор, экологические проблемы, войны... В итоге общемировой кризис может оказаться куда тяжелее, чем в России в семнадцатом. Имеющие власть и деньги всегда стремятся законсервировать свое положение. Отсюда дотации фермерам, чтобы они не засевали полей и не сбивали цен. При миллионах-то голодающих на земле! И еще в конце двадцатого века будут возделывать землю мотыгой - в Африке, там, где прорастает палка, воткнутая в землю. Дайте этому африканцу трактор, и вся планета забудет про нехватку продовольствия.

- Ну вот и прекрасно, - всплеснул руками Петр. - Выровняйте темпы экономического развития. Пусть все страны войдут в индустриальный век на равных.

- Тогда все они одновременно войдут в кризис постиндустриального общества, - отозвался незнакомец, - И просто перебьют друг друга в войне за последнюю рощу или нефтяную скважину.

- Но ведь ищут же альтернативные, экологичные источники энергии!

- А дают им ход короли нефтяного и газового бизнеса?

- Тогда не позвольте машинной цивилизации развиться вообще, - предложил Петр.

- Тогда в конце двадцатого века будут ковырять землю мотыгой не только в Африке, - печально улыбнулся собеседник. - Все те же войны, эпидемии чумы и холеры, повсеместная бедность из-за низкой производительности труда... Вы уверены, что это выход для цивилизации? В развитии техники нет ничего дурного. Дурно, когда с ее помощью одна часть людей властвует над другой. А эта цивилизация именно по такому пути и пошла.

- Неужели выхода нет? - склонил голову Петр.

- Есть. Изменение сознания. Изменение вектора развития цивилизации. Сейчас еще рано. Но большая дорога начинается с первого шага. В конце двадцатого века люди должны увидеть не только линии автострад, трубопроводов и электропередач, но и страны, где сохранилось то, что утрачено в индустриальных державах. Способность жить в гармонии с природой и не враждуя друг с другом. Должны быть и страны, которые обеспечат этот переход - мост между полюсами. Для того мы и создали Северороссию. Она должна сочетать в себе оба начала, стать достаточно развитой державой, но и сохранить те остатки экологии сознания, которые еще есть в этом времени. Не зря в Петербургском Университете собрались лучшие умы своего времени. Не зря построен Валаамский монастырь. Не зря новгородские и псковские деревни сохранят патриархальный уклад до двадцатого века. Это даст некоторое экономическое отставание, но и сделает страну лидером в постиндустриальном мире. Именно она еще в первой половине двадцатого века займется экологическими проблемами. Именно она даст пример нового качества жизни - не только в отношении достатка, но и с точки зрения развития культуры. Через нее должно прийти на Запад новое мышление - то сознание, которое поможет предотвратить глобальную катастрофу. Но, понимаете, чтобы все это произошло, она не должна слепо копировать Англию, Германию, США, Францию. Она должна идти своим путем. И, следовательно, у нее не должно быть слишком много стальных мускулов - сила тоже бывает слабостью, потому что рождает привычку решать все проблемы по шаблону, опираясь на эту самую мощь. А вопросы избытка мусора не решаются установкой более мощной уборочной машины. Они решаются воспитанием привычки не сорить. В конце концов, мы работаем над развитием земной цивилизации в целом, а не над тем, чтобы жители определенной территории жили лучше других. Поступать иначе - заботиться о здоровье и благополучия одного пальца на ноге, забыв обо всем организме. А Земля - единый организм, и не забывайте этого, раз уж стали вмешиваться в пути развития стран и народов.

- Зачем вы все это мне говорите? - спросил Петр.

- Вы сейчас стремительно идете наверх, - произнес незнакомец. - Вы станете чиновником высочайшего ранга. Вскоре вы сможете оказывать влияние на политику всего государства. Я хочу, чтобы вы действовали, помня все, что я сказал. Развивайте страну, но естественно. Не тяните за уши, не ломайте ей хребет. Иначе последствия будут печальными - на столетия вперед. Обычно я не говорю с вельможами этого мира. Если кто-то идет не в том направлении, я просто усиливаю его противника и уравновешиваю отрицательную тенденцию. Вы вооружены знаниями будущих веков. В этом ваша сила. Огромная сила. Надеюсь, вы поймете. Будьте очень осторожны в поступках.

- Вы подскажете мне? - вдруг спросил Петр.

- Нет, - решительно ответил незнакомец. - Если мы увидимся еще раз - значит, ваша миссия здесь исчерпана. Плохо ли, хорошо ли - будет на вашей совести. У каждого свой путь, и каждый должен пройти его до конца. Я не должен вмешиваться в дела этого мира постоянно. Проявится дисбаланс, который может привести к значительно более негативным последствиям.

- Как же определить правильное направление? - удивился Петр.

- Быть всегда честным с собой, - улыбнулся незнакомец. - В политической борьбе часто кажется, что ради небольшой выгоды стоит пойти на какие-то уступки совести. Но пусть говорят, что политика грязное дело - оно грязное, если делать его грязно. Если же любое ваше решение будет морально, вы добьетесь большого прогресса цивилизации и окажете неоценимую услугу всем нам.

- Моральная политика... Странное словосочетание.

- Это словосочетание из лексикона той цивилизации, работать над созданием которой я вам и предлагаю, - улыбнулся незнакомец. - Запомните: лучший способ создать тот мир, в котором вы хотите жить, - это просто начать жить по его законам. Тем самым вы уже начинаете его создавать - и те, кто хочет жить так же, придут к вам... Заставлять других жить по твоим правилам - силой ли закона, принуждения или давления - путь в никуда. Ну, что же, прощай, Петр. Удачи!

- А как вас зовут? - остановил незнакомца Петр.

- Называй меня Артемом, - отозвался тот. Молодой человек встал, повернулся и зашагал к выходу. Стоило двери за ним закрыться, будто некая вуаль упала с сознания. “Он знает Басова, - пронеслось в голове. - Знает все мои ходы. Сидя в английской портовой таверне в 156 7 году, мы говорили о постиндустриальной эпохе, о коммунизме и высоких технологиях, о грядущей экологической катастрофе.

Господи, да мы же говорили на русском языке конца двадцатого столетия. Кто это был?”

Шатаясь, как пьяный, Петр вышел на улицу.

К причалу подваливала махина датского пакетбота.

Приглядевшись, Петр увидел на палубе знакомую фигурку Анне.

Глава 51

ПИРУШКА

Хотя до Рождества оставалось всего несколько дней, волны теплого воздуха, пришедшие в Лиссабон с Атлантики, не давали позабыть о лете. Дни стояли на удивление теплые, а ночи мучили откровенной духотой. Тем более странно выглядел господин в черном, застегнутом на все пуговицы костюме и надвинутой на глаза шляпе, при шпаге, в сопровождении двух вооруженных телохранителей пробирающийся по припортовым улочкам. Подойдя к дверям одной из гостиниц, где обычно останавливались капитаны небольших судов, младшие офицеры и мелкие купцы, он небрежно толкнул ногой дверь и прошел внутрь. Шум трактира ударил в уши. К вошедшим тут же подскочил слуга и затараторил:

- Что угодно господину? Ужин, комната... Девушка?

- У вас ли остановился дворянин из Петербурга? - прервал его один из спутников вошедшего, выговаривавший португальские слова достаточно четко, но с сильным акцентом.

- О да! Как обычно, пируют в капитанском зале. Прикажете проводить?

Выслушав перевод на язык, которого гостиничный слуга, слышавший, наверное, все европейские наречия, не смог распознать, господин в черном сумрачно кивнул. Слуга поклонился и жестами пригласил вошедших следовать за ним.

Когда они подошли к дверям “капитанского зала”, представлявшего собой комнату, отделенную от основного помещения тонкой дощатой перегородкой, господин в черном услышал доносящийся оттуда звон бокалов, взрывы мужского хохота и женский визг. По всему было видно, что там идет большая пьянка. “Великий фехтовальщик, - фыркнул он про себя, - сейчас-то, наверное, его было бы несложно взять! Человек пять врываются, мгновенно закалывают или оглушают и связывают - и тот, о ком давно уже ходят легенды по всей Северороссии, повержен. Какой момент! Впрочем, сейчас он нам нужен как союзник”.

Он решительно толкнул дверь и вошел в комнату. Телохранители, повинуясь его знаку, остались в общем зале. За длинным столом сидели уже изрядно захмелевшие мужчины в расстегнутых камзолах, обнимавшие полуодетых женщин совершенно определенного рода занятий. Стол был уставлен кувшинами с вином и блюдами с различными закусками. На полу уже валялись черепки какого-то разбитого сосуда. Толстый капитан храпел, завалившись в углу и сжимая в руке стакан - остатки недопитого вина вылились ему на камзол.

На вошедшего никто не обратил внимания. Пьянка продолжалась своим чередом. Господин в черном обвел взглядом пирующих и увидел того, кого искал. Увидел и понял, что ошибся в своих предположениях. С дальнего конца стола на него был направлен абсолютно трезвый, холодный, пронизывающий взгляд - взгляд тигра, готового к прыжку. Ни капли хмельной мути, хотя стакан в руке был полон; ни толики расслабленности гуляки, хотя на плечах и повисли две разбитные девицы. С дальнего конца стола на вошедшего смотрел учитель фехтования Игорь Басов. Заметив, что Басов - один из немногих участников попойки, кто сидел при оружии, господин в черном окончательно убедился: ворвись он сюда со своими людьми, победа бы не оказалась легкой.

Вошедший неторопливо направился к фехтовальщику. Мгновенно перед ним вырос Федор, держа руку на эфесе сабли. Впрочем, было заметно, что хмель и атмосфера пирушки сделали его движения менее четкими.

- Федор, пропусти, - послышался голос Басова.

Юноша отступил, освобождая дорогу, а человек в черном подошел к Басову и опустился рядом на скамейку, где только что сидела одна из девиц.

- Здравствуйте, граф, - мягко улыбнулся Басов. - Что занесло вас на другой конец Европы?

- Дипломатическая миссия, - ответил, отдуваясь, узнанный Турашев. - Как вы знаете, война в Северороссии разгорается. Наши противники вступили в союз с Англией, Голландией, Польшей и Литвой. Естественно, нашими союзниками стали Швеция и Испания. Стокгольм уже вступил в войну на нашей стороне. Сейчас царь послал меня в Мадрид, чтобы убедить короля поддержать нас активнее.

- Не знаю и знать не хочу, - хмыкнул Басов, пододвигая к графу свободный стакан и наполняя его вином. - Ну, а что вас привело сюда? Ведь не выпить же вы пришли?

- Нет, конечно, - быстро ответил граф. - Услышав о фехтовальщике, прибывшем в Лиссабон из Петербурга и поразившем всех своим искусством, я понял, что это вы, и поспешил сюда.

- Зачем, позвольте узнать? - поинтересовался Басов, отхлебывая из стакана.

- Вы нужны нам, Басов, - печально произнес Турашев. - И дело даже не в вашей неподражаемой сабле. Само то, что вы встанете в наши ряды, привлечет многих дворян на нашу сторону. Просите, чего угодно. Хотите генеральский чин? Хотите имение размером с немецкое герцогство? Хотите потомственных привилегий? Не говоря уже о том, что вам будет прощено побоище, учиненное в московской миссии перед побегом из Петербурга.

- Заманчивое предложение от государя, потерявшего трон, - усмехнулся Басов.

- Ошибаетесь, - поднял брови Турашев. - Изменники овладели лишь Петербургом и окрестностями. Одно время они имели успех и в новгородских и псковских землях. Но сейчас все изменилось. Новгород выдержал осаду, а месяц назад Псков открыл ворота нашим войскам.

- Вот как? - удивленно поднял брови Басов. - И почему же они решили переметнуться на вашу сторону?

- Признав законного правителя, - торжествующе воздел палец Турашев. - Царь Василий объявил о возврате всех вольностей вечевым республикам этих городов и согласился признать их независимость от Петербурга. Теперь они уже наши союзники и воюют за свои вольности. Теперь царь Василий для них освободитель, а изменник Вайсберг - супостат, посягающий на захват их земель. Мы правим на большей части страны. Наш союзник, московский царь, постоянно поддерживает нас войсками. Шведы сильно беспокоят изменников на северных подступах и блокировали их с моря. Наша победа предопределена и является лишь вопросом времени.

- Вы решили удовлетвориться властью в Ингрии? - еще больше удивился Басов.

- Как бы не так, - хихикнул Турашев. - Дайте нам воцариться в Петербурге, а мы уж найдем способ загнать этих лавочников назад по домам.

- Вы выпустили из клетки опасного зверя, - погрустнел Басов. - Однажды возникнув, сепаратизм редко уходит. Возможно, вы заложили бомбу на века вперед.

- Не берите в голову, - отмахнулся Турашев. - Давайте лучше поговорим о вас. Встаньте в наши ряды - и обретете богатство и положение, которого не видали раньше.

- Хорошо, - мягко улыбнулся Басов, - я понял, зачем нужен вам. А зачем вы нужны мне?

- Не понимаю, - медленно, будто переваривая сказанное, произнес Турашев. - Я же сказал - богатство и положение...

- А зачем? - спросил Басов таким тоном, будто ему предложили что-то совершенно нелогичное и ненужное.

- Но ведь богатство и положение... К этому стремятся все.

- Только не я, - пожал плечами Басов. - Денег оплатить эту гулянку мне хватает. Купцы и капитаны стоят к нам с Федором в очереди, чтобы предложить крупные гонорары за сопровождение и охрану их грузов. Поверьте, это куда более честное применение сабли, чем война за очередного властолюбивого правителя. А любой пост, который обеспечит мое положение при вашем дворе, обернется для меня тюрьмой. Больше всего на свете я люблю свободу, а власть над людьми для меня бремя. Когда захочу осесть, я открою новую школу фехтования в любом уголке мира и, уверяю, получу те уважение и положение, которого захочу. Что еще надо в жизни?

- Вы очень странный человек, - погрустнел Турашев. - Скажите, зачем вы поите весь этот сброд?

- Потому что в этом месяце, - спокойно отозвался Басов, - я заработал больше денег, чем надо мне самому, а в этой компании мне весело.

- Вы ищете забвения, потому что не можете устроиться в этом мире, - парировал Турашев. - Кто вы? Бродяга, потерявший дом и свою страну. Преподаватель фехтования, не имеющий пристанища. Вы все понимаете и заливаете пустоту в своей душе вином. Идемте со мной. Я выведу вас из этого ужасного состояния.

- Я странник, потому что мне это нравится, - засмеялся Басов. - Мир все время дает мне нечто новое. А в вашем мирке для меня нет ничего интересного. Я был там - и сознательно его покинул. Я видел дворцы много богаче тех, о которых вы только мечтаете, но не желаю в них жить, потому что они закроют для меня возможность поиска нового в жизни. Сейчас я хочу путешествовать - и делаю это. Поверьте, я чувствую себя богаче вас, потому что сейчас, немедленно, могу договориться с любым из сидящих здесь капитанов и уплыть в любую точку мира. А вы не можете, потому что ваше положение, имущество и желание обрести еще большие держат вас на привязи. Вы не вольны распоряжаться собой, вот в чем беда. Запомните это, дорогой граф. Вы человек умный и, может, все-таки поймете, что не всякий, у кого меньше денег и власти, слабее или глупее вас. Просто у него могут быть другие цели. Что будет потом, сказать не берусь, но к вам на службу уж точно не пойду.

- Надеюсь, вы не пойдете и к нашим противникам, - сумрачным голосом произнес Турашев.

- Не сомневайтесь - все вы для меня одним мир-ром мазаны.

- До свидания, - Турашев поднялся.

- Прощайте.

“Догадливый”, - подумал граф, направляясь к выходу. Он быстро отдал какие-то приказания телохранителям и выскользнул на улицу.

После ухода графа Басов посидел еще минут пять, поцеживая вино, потом поднялся, подошел к валявшемуся у стены капитану и растолкал.

- Чего тебе, Бас? - возмутился тот, более или менее придя в себя, когда Басов выплеснул ему в лицо стакан воды. - Не мешай отдыхать!

- Когда ты отплываешь на Сипангу<Сипангу - так в XV - XVI веках в Европе называли Японию.>, Родригес? - на ломанном португальском спросил Басов.

- Через четыре дня, - недовольно пробурчал капитан, пытаясь снова отвернуться к стене.

- Ты еще не передумал пригласить меня командовать абордажной командой? - быстро спросил Басов.

Казалось, опьянение тут же слетело с капитана. Он приподнялся на локтях и удивленно произнес:

- Ты это серьезно, Бас?

- Абсолютно, - улыбнулся Басов. - Но мы с Федором поплывем с тобой только до Нагасаки. Я решил на несколько лет поселиться в Сипангу.

- Ты сумасшедший, - пожал плечами Родригес. - Впрочем, я это всегда знал. Ладно, давай хоть в один конец, а там, может, и передумаешь.

- Господин, вас ожидают там, на улице, - склонился в почтительном поклоне гостиничный слуга. - Говорят, дело очень сложное и тайное.

- Что там еще? - буркнул, поднимаясь, Басов. Придерживая саблю, он прошел через общий зал и вышел на улицу. Мгновенно из вечерних сумерек к нему метнулись две фигуры. Не имея возможности выхватить оружие, Басов скользнул в сторону одного из нападающих, перехватил занесенную для удара руку с ножом и быстро выкрутил ее. Раздался хруст ломающихся костей, и человек, не удержав крика, перевернулся в воздухе и полетел на лиссабонскую мостовую, В тот же миг выхваченный у него из руки нож метнулся ко второму нападающему и впился в горло - тело мягко осело у дверей. Через мгновение Басов уже стоял над поверженными противниками, держа в руках дамасский клинок. Снизу на него смотрели испуганные глаза несостоявшегося убийцы, которому фехтовальщик сломал руку.

- Будешь добивать? - хрипло спросил он, с трудом борясь с нестерпимой болью в сломанной руке.

- Пошел вон, падаль, - скривился Басов. - Передай графу, что он оказался глупее, чем я думал.

Глава 52

ФЛОТУ БЫТЬ

- Прибыл к вам по приказу канцелярии ее величества, сэр, - склонился в поклоне молодой капитан.

Петр присмотрелся к гостю. Молод - на вид лет двадцати семи; худощав, невысок, бородка и усы пострижены по английской моде. Темный загар выдает человека, только что вернувшегося с юга, скорее всего, из Карибского моря. Королевский корсар? Серые глаза какие-то осьминожьи, бесцветные, невыразительные. Гость не понравился Петру.

- У вас есть опыт морских сражений? - осведомился он.

- Командовал кораблем в Карибском море, сэр, - капитан отвечал подчеркнуто снисходительно, как бы давая понять, что любой, кто имеет отношение к мореплаванию, на порядок выше существа, ходящего по земле. - На моем счету пять испанцев.

- Испанских кораблей? - переспросил Петр. Капитан холодно кивнул, не удостоив ответом. Неприязнь к морскому зазнайке существенно возросла.

- Ваше имя? - спросил он, обдумывая, как бы покорректнее испросить при дворе другого морехода.

- Фрэнсис Дрейк, сэр, - как гром среди ясного неба.

Сказать, что Петр был потрясен, - значило не сказать ничего. От неожиданности он даже покачнулся и ухватился за спинку стоящего рядом стула. Знаменитый... Нет. Тот, кому предстояло стать знаменитым пиратом. Фрэнсис Дрейк - будущая гроза испанцев; человек, который совершит второе в истории кругосветное плавание; один из тех, кому предстоит заложить основу многовекового владычества Британии на морях. Или нет? Кто знает, как сложится его судьба в этом мире, пошедшему по несколько иному пути...

Петр так и не привык мыслить категориями этого века. Иван Грозный, Малюта Скуратов, королева Елизавета - все они оставались для историка Назарова героями хроник, энциклопедий, романов. И вот теперь, пожалуйте, Елизавета Английская по просьбе Генриха Стюарта присылает ему самого Фрэнсиса Дрейка!

- Что же, капитан, для меня большая честь познакомиться с вами, - произнес он.

На лице Дрейка отразилось удивление, которое тот, впрочем, поспешил скрыть. Петр мысленно выругал себя за неосторожность. Статус посланника одного из европейских дворов был неизмеримо выше статуса капитана корсарского корабля, и это было необходимо помнить, чтобы не попасть впросак.

- Вам известно, какие задачи на вас возлагаются? - откашлявшись, произнес Петр.

- Мне сказали, - спокойно начал капитан, - что ее величество изволили подарить наследнику североросского трона два корабля, только что построенных на лондонских верфях. Меня просили принять командование этими кораблями. Кроме того, мне сказали, что скоро сюда прибудут люди, которым предстоит стать североросскими моряками. Я получу каперский патент регентского совета Северороссии на действия против шведского флота на Балтийском и Северном морях.

- Все так, - кивнул Петр. - Только люди, которые прибудут сюда, действительно моряки, хотя и не имеющие опыта плавания и боевых действий на таких кораблях, какие подарены наследнику ее величеством.

- Ну и какие же они тогда моряки? - со снисходительной улыбкой съязвил Дрейк.

- А почему вы согласились участвовать в этом предприятии?

- Два корабля такого ранга, - принялся объяснять моряк, как умудренный опытом учитель школьнику, - большая сила. Получить их под свою команду в Карибском море я пока не могу. А здесь предложили. Кроме того, мне обещано, что на время боевых действий в Северном и Балтийском морях под мое командование будут переданы еще несколько кораблей североросского флота. Значит, я стану адмиралом. После успешных операций в роли командующего флотом я смогу собрать крупную эскадру и предпринять такую операцию против испанцев, что весь мир содрогнется.

- Не сомневаюсь, вы достигнете успеха, - произнес Петр. - В таком случае... адмирал, я думаю, вы согласитесь, что в ваших интересах подготовить тех моряков, которые прибудут сюда, наилучшим образом.

- Сделаю все, что в моих силах, - коротко кивнул тот.

- Превосходно, - улыбнулся Петр. - Встретимся завтра, на верфях. Мне необходимо ваше мнение о ходе строительства кораблей для североросского флота. А пока я вас не задерживаю.

- Да, сэр, - Дрейк щелкнул каблуками, поклонился и вышел.

После ухода посетителя Петр подошел к окну и некоторое время смотрел на улицу. По лондонской мостовой грохотали груженные какой-то поклажей телеги; шли, пошатываясь от хмеля, два моряка; ковылял на костыле нищий в лохмотьях. Все это вдруг исчезло, и перед его мысленным взором возникли морские просторы - море расстилалось от горизонта до горизонта, манило, завораживало... Гонимые легким бризом, под полными парусами, скользили по воде многопушечные парусники. Целая эскадра - нет, непобедимый, мощный флот. “Я сделаю это, - подумал Петр. - Северороссия будет обладать одним из лучших в мире флотов, станет великой морской державой. Кто бы мог подумать: Фрэнсис Дрейк участвует в создании нашего балтийского флота! Сама судьба поддерживает меня”.

Перед его мысленным взором побежали события истории. Той, которая может произойти. Той, которую он бы хотел видеть. Век шестнадцатый, век семнадцатый, век восемнадцатый... Борьба Северороссии за доминирование на Балтийском море, участие в Семилетней войне. Век девятнадцатый. Участие в наполеоновских войнах. Северороссия - участник большого европейского концерта<Большим европейским концертом в XIX веке, после свержения Наполеона, называли собрание тех стран, которые определяли европейскую и мировую политику. Прежде всего это были Англия, Франция, Австрия, позже Пруссия. Россия участвовала в большом европейском концерте с самого начала, заслужив это право в ходе наполеоновских войн. Войти в большой европейский концерт могли только наиболее мощные в политическом, военном и экономическом отношениях страны.>. Век двадцатый. Вот оно! Пусть там, в Московии, будет коммунистическая революция - Северороссия останется буржуазной республикой. Она не допустит коммунизма. Она справится. А может быть, удастся даже добиться, чтобы на всем пространстве от Балтики до Сахалина ни о чем подобном тому, что произошло в его мире в двадцатом веке, никто и не услышал. И сейчас, в шестнадцатом веке, он, Петр Назаров, сделает для этого все. Пусть он не увидит результатов. Пусть возможность возврата в родное время закрыта навсегда. Ничего. Он даже не хочет возвращаться - в ту коммуналку, в ту нищету. В этом мире уже создан другой Петербург. И он, Петр Назаров, человек сугубо западного склада, притом в понимании двадцатого века, сделает все, чтобы этот Петербург через четыре столетия оказался богатым западным городом. Чтобы какой-нибудь ученый-историк не ютился в коммуналке с женой и ребенком, прозябая на нищенскую зарплату.

Внезапная мысль огненным шаром пронеслась в сознании. Он вдруг подумал, что все войны, политические и экономические реформы, которые предстоит пройти Северороссии, собственно, и задуманы лишь для того, чтобы тот самый неведомый ученый не жил в коммуналке. Политические интриги, капитализм, индустриализация, походы многотысячных армий, мощный флот, гибель тысяч людей в грядущих баталиях - все ради него, неведомого, чтобы он не жил в коммуналке. Ни век восемнадцатый, ни девятнадцатый, ни даже двадцать первый Петра не волновали. Первые два? Люди, живущие в них, для него лишь предыстория, которая должна обеспечить процветание этому неведомому парню в конце двадцатого века. Последний... Петр просто не мог думать о нем, прогнозировать его. Его интересовала только жизнь этого неведомого парня с конца шестидесятых и до начала двадцать первого века.

“Ну и эгоист же я, - подумал Петр. - Ничего, это все равно лучше, чем просто подгребать под себя золото сейчас. Хотя здесь и сейчас я намерен обеспечить себя и свою семью дворцами, имениями и высоким положением в обществе, я действую не ради себя одного, а ради тех, кто будет жить в конце двадцатого века в Северороссии. Я хочу, чтобы они жили свободно и богато и не ведали тех забот, что свалились на мою несчастную голову. А все прочее... Не Бог же я, чтобы этим заниматься”.

Ему вдруг вспомнился таинственный незнакомец, подсевший к нему за столик в порту. “Кто это был? - снова задал себе Петр мучительный вопрос. - Да и был ли он вообще? Может, просто сон, некая проекция сознания? Ведь все, что произошло тогда, не укладывается ни в какие логические рамки. Неужели это был некий бог? Не тот, христианский, а из мифов двадцатого столетия, посланец некой сверхцивилизации? Но логика подсказывает, что если сверхцивилизация имеет какие-то задачи в этом мире, такие, как я, ей вовсе не нужны. Куда проще просто захватить политическую власть или действовать через собственных агентов. На худой конец, им было бы проще воздействовать на мое сознание, чтобы я был марионеткой в их руках и не догадывался о том. Наверняка у них есть такая возможность. Зачем тогда была беседа? Зачем выдавать присутствие, которое они намеревались сохранить в тайне? Скорее всего, ничего не было. Не было снизошедшего бога. Не было посланца сверхцивилизации. Было определенное состояние психики, когда я сотворил внутри себя некого собеседника... Хотя нет! Он говорил не о том, что я хотел услышать. Если бы я говорил сам с собой, мы обсуждали бы, каким образом к исходу двадцатого века сделать из Северороссии передовую индустриальную державу западного образца. А он говорил про какую-то общеземную цивилизацию, изменение ее вектора развития, изменение сознания... Бред какой-то! Сам я об этом не думал... Может, просто мое подсознание? Тогда в какой мере учитывать все это в своих планах?” ...Шорох юбок за спиной заставил его обернуться. В комнату вошла Анне. Она была одета в свободное бархатное платье, которым стремилась скрыть еще почти незаметную беременность.

- Дорогая, - улыбнулся Петр, шагнув к жене, - как ты себя чувствуешь?

- Спасибо, Питер, - просияла Анне, целуя мужа. - Сегодня хорошо. У тебя был гость?

- Да, английский капитан. Он возглавит наши операции против Швеции на море и будет учить наших мореходов.

- Надеюсь, ты не пойдешь с ним в поход? - заметно обеспокоилась Анне.

- Может сложиться по-разному... - начал выкручиваться Петр.

- Питер, прошу тебя, не рискуй собой! Ради нашего будущего ребенка... - тревожно произнесла Анне, и в глазах у нее заблестели слезы.

- Постараюсь.

Но Петр уже знал, что должен будет выйти в море с Дрейком. Из Петербурга пришел четкий приказ: контролировать формирование в Англии североросской эскадры и присутствовать на ней во время ведения боевых действий.

Глава 53

МОРСКОЕ СРАЖЕНИЕ

Холодные балтийские волны разрезал форштевень тридцатишестипушечного корабля. Майское солнце, гревшее людей, собравшихся на его палубе, еще не прогрело вод северного моря. Под новым флагом с красным крестом на зеленом фоне летел навстречу славе флагман королевского флота “Апостол Андрей”. За ним в кильватере шел имевший лишь одну орудийную палубу с дюжиной пушек, но зато более быстроходный, маневренный и оттого весьма грозный в морском сражении корабль “Ингрия”. Построенные на лондонских верфях, оба являли собой вершину кораблестроительного искусства и были подарены ее величеством наследнику североросского трона. Командовал кораблями командор Фрэнсис Дрейк. Сейчас в его задачу входило прорвать шведскую морскую блокаду Петербурга.

Под командованием у Дрейка состояло еще три корабля, пришедших к английским берегам из Белого моря, - неповоротливых, но оснащенных мощными орудиями. Итого, пять вымпелов - смехотворная эскадра, с точки зрения Стокгольма... Она была бы смехотворной, если бы шла одна. Но на дистанции в несколько миль, как привязанный, держался английский флот, посланный королевой в помощь союзникам. А перед ней маячили вымпелы датского флота, так же вступившего в войну.

К Петербургу двигалась мощная армада. Это радовало Петра, стоявшего на капитанском мостике “Апостола Андрея”, но раздражало присутствующего здесь Дрейка. Амбициозный командор определенно хотел быть единственным победителем в грядущем сражении. “Заведет же он нас в беду со своим гонором, - подумал Петр. - Хотя экипажи подготовил неплохо. И командует лихо. Сложно сказать, хороша эта лихость или плоха. Храбрость города берет, смелого пуля боится... Все правильно, только вот неуютно с ним. Натиск, налет - вот его тактика и стратегия. Пират - он и есть пират, сколько чинов ему ни давай. Слава Богу, контракт с командором только на два года. Потом можно будет передать флот верному служаке, на него хоть положиться можно”.

Со стороны датского флота послышался вой рожков. Дрейк напрягся.

- Противник. Надеюсь, основные силы, а не купеческий караван, как в прошлый раз.

- Рано или поздно мы все равно их встретим, - спокойно произнес Петр.

- Лучше рано, - фыркнул командор, оскалившись в хищной улыбке; он повернулся к сигнальщику и скомандовал: - Всем кораблям, боевое построение!

* * *

Это были главные силы шведского флота, блокирующего пути к Петербургу. Теперь он лавировал, стремясь зайти к противнику с наветренной стороны, но удача была не на стороне потомков грозных викингов. Ветер переменился на западный, и союзнический флот двумя кильватерными колоннами направился к противнику.

Время тянулось чертовски долго. Петр наблюдал, как неспешно сближаются деревянные махины, разбрасывая тучи брызг. Со шведских кораблей доносились звуки боцманских дудок. Обе стороны напряглись перед решающим рывком.

С головного датского корабля донесся пушечный выстрел. Ядро шлепнулось в воду, не долетев до ближайшего шведского корабля полторы сотни метров. Рано. Через пару минут ответила шведская пушка - ядро не долетело метров двадцати. Не прошло и минуты, как датчанин дал залп всем бортом. Густые облака дыма поплыли над водой. Еще не стихло эхо, как борт шведского корабля тоже опоясался вспышкой и окутался пороховым дымом. До стоящих на ингрийском флагмане долетел по водной глади гулкий звук вражеского залпа. Бой начался.

Медленно, очень медленно корабли плыли вдоль строя противника, осыпая его ядрами. Шведы отвечали яростным огнем, сметая команды с палуб, кроша в щепы борта и рангоут. Прежде чем “Апостол Андрей” вошел в зону огня шведской эскадры, Петр увидел, как падает сбитая прямым попаданием английского ядра мачта одного из шведских кораблей. И почти одновременно огромный датский кормовой флаг полетел в воду, сбитый шведским ядром.

В мозгу некстати всплыла строчка из виденного по телевизору мюзикла в таком далеком теперь двадцатом веке: “Как вам только не лень в этот солнечный день, в жаркий солнечный день играть со смертью?”

Шведское ядро пролетело над самым капитанским мостиком, чуть не задев стоящих на нем, и плюхнулось в море с другого борта. Второе рухнуло на палубу и покатилось, сокрушая все на своем пути. Третье впилось в борт. От неожиданности Петр пригнулся.

- Огонь, - рявкнул во всю мощь легких Дрейк, и мгновение спустя корабль дрогнул от залпа пушек правого борта. Дрейк удовлетворенно повернулся к Петру и холодно произнес: - Ядрам можете не кланяться. Моряк жив, пока жив корабль, а ваше ядро вас найдет.

Бой шел уже больше получаса. От непрерывного грохота пушек, своих и чужих, закладывало уши. Ядра со свистом летали над кораблем, круша борта.

Посреди палубы кричал благим матом матрос, которому только что ядром оторвало ногу, - это было видно по судорожно открывающемуся рту, но крика оглохший от канонады Петр не слышал. Двое моряков подбежали к товарищу и потащили его куда-то в сторону - скорее, чтобы тело не мешало проходу, чем для оказания какой-либо помощи. Один из матросов рухнул с реи на палубу и затих; на него не обратили внимания. Петр знал, что на батарейной палубе погибли уже два орудийных расчета, а одно орудие выведено из строя.

Впрочем, корабль понес не самые тяжелые потери. Было видно, как, глубоко осев в воду, вывалился из общего строя английский фрегат - очевидно, получил слишком серьезные повреждения, чтобы продолжать бой. На одном из датских кораблей возник пожар, и с него валили густые клубы черного дыма. Впрочем, противнику тоже досталось. Один из шведских кораблей завалился набок и тонул, матросы прыгали в холодную балтийскую воду. Другой сцепился с датским, и было видно, что на их палубах кипит абордажный бой.

Внезапно над одним из шведских кораблей вырос огненный столб, и через мгновения тот исчез, разнесенный мощным взрывом.

- В крюйт-камеру<Крюйт-камера - хранилище пороха на корабле.> попали, молодцы датчане, - рявкнул Дрейк и почему-то сердито оскалился. - Сигнальщик, команда “Ингрии”: “Следуй за мной”.

Он отвернулся и отдал приказ лейтенанту - какой, Петр не расслышал из-за очередного залпа. Тот бросился к рулевому, по дороге отдавая приказания боцману.

- Командор, - закричал Петр, стараясь голосом перекрыть канонаду. - Что вы намерены делать?

Дрейк смерил его холодным взглядом.

- Командор, - еще громче закричал Петр, - объясните ваши действия!

- Наблюдайте за политической ситуацией, господин посланник, - рубанул Дрейк. - На море командую я.

“Апостол Андрей” медленно приближался к строю шведской эскадры, направляясь в брешь между двумя кораблями противника. За ним неотступно следовала “Ингрия”. Ядра теперь летели вдоль палубы, иногда разнося в клочья по два-три моряка, оказавшихся на их пути. А через минуту “Апостол Андрей”, содрогнувшись всем корпусом, дал залп с обоих бортов. Через несколько минут в это же пространство вошла “Ингрия”, также дав залп обоими бортами. Тем временем “Апостол Андрей”, совершив поворот, подошел к одному из шведов и почти в упор дал залп всеми орудиями правого борта. Послышался страшный треск ломающихся досок, вражеский корабль начал крениться и тонуть. Крики радости огласили палубу ингрийского флагмана.

- На абордаж! - зычно крикнул Дрейк, выхватывая саблю и указывая на наваливающийся с левого борта шведский фрегат.