вместе с ним куда-то на запад... По крайней мере мне так чудилось. Или
мерещилось, не уверен. Все-таки, наверное, чудилось. Но куда-то
занесло... Обидно, мы уже были почти над Кернелем!.. Или в его
окрестностях.
потерян плащ и перья со шлема, неприкрытое железо доспехов блестит во
всей мужественмой красе. Но сам Гендельсон выглядит, как толстая элая
жаба в панцире.
закрадывалось в душу. Это его мир, но я, дитя асфальта, все же умею и
могу больше. Конечно, я изнежен хорошей пищей, мягкой постелью, но все
равно я даже в диких условиях умею больше.
закрывая маленькие глазки. Он вздрагивал, старался выглядеть бодро, но
эти пол часа ходьбы по ночному лесу, похоже, вычерпали его силы до
самого дна.
ура-а-а-ажденному, заботиться о таких мелочах. Я посижу, посмотрю за
огнем.
перекосилась. Толстые губы плямкнули, дунули, словно сгонял муху. Я
некоторое время смотрел с отвращением, в воображении пронеслись
вереницей картины, как засовываю в эти железные доспехи горящий уголек,
мол, из костра им выстрелило или же из-за спины гаркну: ?Беги!?, чтобы
он сослепа сонный в костер... либо башкой со всей дури вон в тот
ствол...
круг с усилием отодвигал тьму, как цепь омоновцев оттесняет разгневанных
демонстрантов, но там, в черноте лесного космоса, чудится xpycт веток,
осторожные шаги, иногда над головой шелестят невидимые крылья. А может,
и не крылья, а просто ночной ветерок шевелит ветви.
тело расплывается, как у медузы, веки потяжелели. В темноте блеснули две
желтые точки, я не обратил внимания, потом точки приблизились, уже не
точки, а желтые огоньки. Похожи на волчьи глаза, только покрупнее,
покрупнее...
вентилятора. Я судорожно пошарил на поясе, молот здесь, только
передвинул вместе с поясом взад я хоть и не танцор вовсе, но мешает.
смотрят неотрывно, злобно, точным прицеливающимся взглядом. Сердце
начало колотиться чаще, уже чуть не выпрыгивает. Гендельсон спит, мерзко
перекосив рожу, толстые губы скривились, блестит слюна. Сейчас потечет
целая река...
почудилось, что молот даже задвигался от удовольствия, вот щас его
метнут, вот щас покажет свою силушку...
немигающего взгляда, начали раздвигаться в стороны. Дрожа, я вскрикнул и
поспешно метнул молот. Глазами держал темное место как раз между
глазами, самое убойное место...
глухой удар, треск. Желтые глаза исчезли. Сверху посыпались листья,
сорвался крупный сук и больно ударил по плечу. Потом там же в темноте
раздался жуткий треск ломаемого дерева.
добавился треск других деревьев, потом послышался тяжелый удар, словно
ночной великан ударил по земле исполинской дубиной. Под ногами
подпрыгнуло, и все затихло.
сонная одурь.
чтобы никто костер не загасил. Без него нас и жабы забодают.
притерпелись к лунному свету. Я осторожно двинулся вперед - нож в одной
руке, молот в другой, осталось только зубы выставить и рычать угрожающе,
чтоб боялись: человек идет, разбегайтесь!
от молота, вмяло так, что спрессовало древесину на глубину трех ладоней.
Дерево не выдержало такого... надпила, сломилось под собственным весом.
Хорошо, не рухнуло в нашу сторону, хотя могло бы. Наверное, на ту
сторону перетянули ветки.
неужели промахнулся, этого быть не может, ибо молот, как ракета с
самонаводящимся устройством, вильнет за целью, если та скакнет в
сторону, вбок или взад...
Немигающие, беспощадные. Всего в двух-трех шагах - я даже не успею
замахнуться молотом. Я поспешно выставил перед собой нож, да напорется
зверюга на узкое лезвие сама... Холод побежал по всему телу. Желтые
глаза следят за мной и с другой стороны. Они же и спереди. И сзади.
поползли в разные стороны. Притерпевшееся к слабому свету зрение
различило серую кору массивного дерева. Два светляка медленно
расползались, явно после брачных ритуалов. Другие еще раздумывают,
кое-кто колупирует самку, их свет интенсивнее, чем у других...
превратились в желе. Я едва доковылял в полнейшем изнеможении до костра,
рухнул. На месте морды вельможи была бледная маска, свиные глазки
раскрылись широко.
треск?
Наверное, тоже благородное сословие. Бароны, не иначе. Да вы спите,
спите! Пока барин спит, холоп сторожит.
добровольно признает, что он холоп, ведь в этом мире всякий старается
поставить себя выше и знатнее других, посопел, но снова уперся спиной в
дерево и закрыл глаза.
обжигал лицо, я предпочту думать, что это жар от огня, нежели признаюсь,
что обделался так круто, так мощно. Сейчас все звери в лесу помирают со
смеху, катаются на спинах и пересказывают друг другу, как сэр Ричард
Длинные Руки обгадился в фигуральном смысле и чуть-чуть не обгадился в
реальном.
всматриваясь в темноту. В ночи на горизонте вспыхивали огни, словно
некто запускал ракеты. Я отвернулся, слышно было, как Гендельсон начал
было укладываться снова, потом зачем-то встал, сделал от костра
осторожный шажок.
заговорил снова:
пустые фляги...
Или полагаете, что я брошусь к ручью и принесу вам воды?
выражение. Он сопел уже зло, но сдерживался, ведь я не слуга. Сказал все
еще настойчиво, но с просящей ноткой:
одного сразу же нашлет слепоту. Я буркнул:
деле не... не знаете? Не знаете, что Шабрири может отравить воду только
для одного, а на двоих у него нет сил... Более того, пока дойду до
ручья, в темноте может напасть даже Такритейя... а он нападает только на
одиночек!.. Если человек идет ночью один, то демоны его видят и могут
вредить, если идут двое, то демоны их видят, но вредить не могут, а если
идут трое, то демоны их даже не видят!