сторону Сифуэнтеса. Похоже, происходящее забавляло его необычайно.
уровне первой пуговицы жилета, - несколько лет назад тоже внес свою
скромную лепту...
беспокойством.
скромную улыбку. - Субвариант системы двух коней в защите Каро-Канн...
Вариант Сифуэнтеса. - Он с надеждой посмотрел на Сесара. - Может, вам
приходилось слышать...
обществе любителей шахмат, как я предпочитаю называть его, - встречаются
сильнейшие шахматисты Мадрида, а может быть, и всей Испании... - Он
прервал сам себя, словно вдруг вспомнив о чем-то. - Я нашел человека,
который вам нужен. - Он огляделся по сторонам, и лицо его просветлело. -
Да, вот он. Пойдемте со мной, господа.
задним столам.
Сифуэнтес, - так что мне пришлось как следует пошевелить мозгами... Ведь
вы, - он полуобернулся к Сесару, - просили, чтобы я порекомендовал вам
лучшего из лучших.
в окружении дюжины зрителей. Один из игроков легонько постукивал пальцами
по столу, рядом с доской, склонившись над ней с выражением глубокой
сосредоточенности, - именно это выражение видела Хулия на лицах персонажей
фламандской доски. Его партнер, которого, казалось, нимало не беспокоило
это ритмичное постукивание, сидел неподвижно, слегка откинувшись на спинку
деревянного стула; руки его были засунуты в карманы, подбородок уткнулся в
узел галстука. Невозможно было понять, изучают ли его устремленные на
доску глаза позиции фигур или же этому отрешенному взгляду представляется
нечто иное, не имеющее никакого отношения к разыгрываемой партии.
вопрос жизни и смерти. Фигур на ней уже осталось немного, и они были так
перемешаны, что вновь прибывшим не удавалось даже понять, кто играет
белыми, а кто черными. Прошло несколько минут. Тот из игроков, кто
барабанил по столу, той же самой рукой взялся за белого слона и двинул его
вперед, так что он оказался между белым королем и черной ладьей. Сделав
ход, игрок бросил короткий взгляд на своего соперника и снова принялся
тихонько выбивать пальцами дробь на столе.
Подойдя ближе к столу, Хулия могла видеть, что второй шахматист, который
даже не пошевелился, когда его противник сделал ход, теперь сфокусировал
свое внимание на выдвинутом вперед слоне. Какое-то время он сидел,
пристально глядя на него, затем медленным движением - таким медленным, что
до последней секунды было невозможно понять, какую фигуру сейчас подхватят
его пальцы, - передвинул черного коня.
обращая внимания на поднявшееся вокруг одобрительное перешептывание.
тот самый человек, о знакомстве с которым просил Сесар директора
шахматного клуба и которого им рекомендовал Сифуэнтес. Не первой молодости
- с виду за сорок, среднего роста, очень худой. Волосы зачесаны назад, без
пробора, на висках большие залысины. Крупные уши, нос слегка крючковат,
темные, глубоко посаженные глаза, словно бы с недоверием взирающие на мир.
Ничто в его внешности не говорило о большом уме (качество, по мнению
Хулии, непременное для любого шахматиста), а лицо, утомленное и апатичное,
не выражало ни малейшего интереса к тому, что происходило вокруг. Хулия
разочаровано подумала: он выглядит как человек, умеющий правильно
передвигать шахматные фигуры, но и только-то; ничего из ряда вон
выходящего он и сам от себя не ждет.
написанной на его лице, - когда его соперник передвинул своего короля на
одну клетку назад, а он медленно протянул правую руку к фигурам, в этом
уголке зала воцарилась гробовая тишина. Хулия - возможно, потому, что она
и сама была здесь чужой, - интуитивно почувствовала, к своему удивлению,
что зрители относятся к этому человеку без всякой симпатии. Она видела,
что эти люди скрепя сердце признают его превосходство в шахматных делах,
поскольку как любители они не могли не понимать, как четко, медленно и
неумолимо он развивает на доске свое наступление. Но в глубине души -
Хулия внезапно отчетливо ощутила это, хотя и сама затруднилась бы
объяснить почему, - все они надеялись стать свидетелями какой-нибудь его
ошибки и последующего поражения.
простым, ход - передвинул пешку на соседнее поле. Однако его соперник
перестал барабанить пальцами по столу и прижал их к виску, словно желая
угомонить биение беспокойной жилки. Затем шагнул белым королем также на
одну клетку: на сей раз назад, по диагонали. Он имел в своем распоряжении
три возможных убежища, но по какой-то непонятной для Хулии причине выбрал
именно это. Шепот восхищения, поднявшийся вокруг, вроде бы говорил о
чрезвычайном остроумии этого хода, но первый игрок остался невозмутим.
малейшего намека на торжество: он просто констатировал объективный факт.
Однако не прозвучало в нем и сочувствия. Первый игрок произнес эти слова
до того, как сделать свой ход, будто не желая сопровождать их практической
демонстрацией. И лишь потом, как бы нехотя, с полным равнодушием к
недоверчивым взглядам своего противника и большинства зрителей, он провел,
словно из дальнего далека, своего слона по белой диагонали из конца в
конец и поставил его в непосредственной близости от вражеского короля,
однако не прямо угрожая ему. Вокруг стола снова вспыхнул шепот
комментариев. Хулия, сбитая с толку, взглянула на доску: она мало что
понимала в шахматах, но уж, во всяком случае, знала, что шах и мат
означают прямую угрозу королю. А этот белый король, похоже, находился в
безопасности. Хулия перевела вопросительный взгляд на Сесара, потом на
Сифуэнтеса. Директор добродушно улыбался, с восхищением покачивая головой.
бы ни сделал дальше белый король, он был обречен.
произошло? Сифуэнтес тихонько рассмеялся:
хода никому из нас не удавалось разглядеть такую возможность... Но дело в
том, что этот кабальеро, отлично зная, какой ход ему надлежит сделать, не
собирается делать его. Вот сейчас он двинул своего слона только для того,
чтобы продемонстрировать нам этот ход. Видите, он поставил его не на то
поле, а в таком положении слон абсолютно безобиден.
выигрывать?
шахматист из всех, кого я знаю, но я ни разу не видел, чтобы он выиграл
хоть одну партию.
Хулией. И в одно мгновение вся его невозмутимая уверенность улетучилась,
как будто, закончив партию и снова обратив свои взоры на окружающий мир,
он вдруг лишился всего, что обеспечивало ему зависть и уважение других.
Лишь теперь Хулии бросились в глаза его не отличавшийся особым вкусом
галстук, коричневый пиджак с поперечными замятинами на спине и пузырями на
локтях, плохо выбритый подбородок, синеватый от уже успевшей пробиться
щетины: он явно брился в пять или шесть утра - прежде чем торопливо
выскочить из дому и ринуться к метро или автобусной остановке, чтобы
вовремя поспеть на работу. Даже взгляд его изменился - погас, стал тусклым
и невыразительным.
шахматист.
абсолютно логичная. Последний ход был сделан черными.
освещенной всеми лампами, какие только были в комнате. Сесар сидел на
диване, Хулия присела на столе, Муньос стоял перед картиной, все еще
немного растерянный.