Чтение 17–й страницы книги ~Наше дело

- Не много?

- В самый раз. - Вика опрокинула кофе, как стопку водки, закушала
лимончиком.

- А чего ты в Париж не махнула? - поинтересовалась Лена.

- А чего я там не видела? Черножопых? У нас их достаточно. Там арабы, тут
азеры - один хрен. Нет, я тут отдохну от всех. И от мужика своего тоже.
Замечаешь, с нашими мужиками в последнее время невозможно стало. Твой как,
оклемался после тех денег?

- Да не особенно. Дергается. Строит хорошую мину при плохой игре, но я
вижу, что ему плохо.

- А мой тоже как бесится. Нажрался перед отъездом коньяка. "Наполеона"
целую бутылку уговорил. И начал ныть - как я, его законная жена, буду жить,
если без него останусь, и как детей стану поднимать. Ты представляешь -
загиб.

- Во-во. Мой вчера зудил, что все вокруг продажные шкуры.

- Ну да. Как у Высоцкого - "говорил, будто все меня продали"... Это у них
тоже общее... Знаешь, они от этих бабок двигаются умом. Тихо шифером шурша,
крыша едет не спеша... Шиза косит "новых русских" - это факт. Тема для
диссертации. Ей-богу, защитилась бы, если бы не обленилась. Вон клинического
материала сколько.

В прошлой своей жизни, обычной, а не "новорусской", Вика работала врачом
на "Скорой помощи" и там приобрела большую часть своих разухабистых замашек,
в том числе научилась глушить неразведенный спирт и ругаться матом так, что
менты, с которыми "Скорая" постоянно работала бок о бок, краснели.

- Держись, подруга. Не обращай внимания.

- А, - Лена махнула рукой, вздохнула. - Держусь.

- Инессу вчера видела. В маркете на Менделеевской. Знаешь, эта зараза
сделала вид, что меня не заметила.

- В смысле? - удивилась Лена.

- Чуть не нос к носу столкнулись. Она какая-то пришибленная. В одну точку
смотрит и тележку перед собой толкает, полную выпивки. Это что, а, подруга?

- Может, и не заметила.

- А чего она такая чумная?

- Да откуда я знаю.

- С хахалями разобраться не может. Точно... Ох, Глушак с ней еще
налопается дерьма полной ложкой. Я ему говорила - на фиг тебе эта шалава,
спрашивается? Чего жениться-то? Она же хищная, хитрая. Ему без штампа в
паспорте не дала, а тот, дурак, взбесился. Как так, ему, Самому Глушаку, да
не дали. И окольцевался во второй раз.

- А он тебе что ответил? - полюбопытствовала Лена.

- Он? Мне? - удивилась Вика. - Как, по-твоему, что он мог ответить?

- Что-нибудь хамское.

- Конечно. Пошла на три буквы. Коротко и ясно.

- Да.

- Жизнь нас рассудит... Инесса шалава. Я же вижу, она мечтает Глушака со
света сжить, бабки в Лондон перегнать и свинтить туда. И быть там
леди-бледи.

- Да брось ты.

- Хоть брось, хоть подними. Я мысли таких шлюх на расстоянии читаю. Не
веришь?

Лена пожала плечами и откусила кусочек воздушного, легкого, как облачко,
пирожного бизе.

- Ну-ка. - Вика налила себе коньяка, на этот раз без кофе, и залпом, как
когда-то медицинский спирт, проглотила его. Потянулась томно. - Слышь,
подруга, а давай как раньше, сто лет назад, дернем на дискотеку. Снимем себе
пятнадцатилетних мальчиков...

- Ты что, с ума сошла?

- А чего, помечтать нельзя?.. Действительно, кому нужны две
тридцатилетние калоши на дискотеке? Я понимаю... Тогда пошли в кабак. А
мужики наши и их проблемы - да хрен бы с ними.

Она опять потянулась к бутылке, налила коньяку и стала рассматривать его
на свет. Потом налила Лене. Чокнулись "за нас, женщин", выпили. Вика на этот
раз медленно, глоточками цедила его, продляя удовольствие.

- Чего твой в Париж полетел?

- Дела. Какие-то деньги гоняет. С какими-то партнерами встречается. Я не
Инесса. Мне в его дела лезть - без удовольствия. Мне бы килограмм пять
согнать. - Вика выразительно потрогала себя за бок. - А то раскоровлюсь
скоро.

В голове у Лены зашумело, стало легко, хорошо. Тревоги и проблемы начали
отступать на задний план. И стала немного отпускать тяжелая, давящая тоска,
предчувствие чего-то страшного, что ждет впереди. Это ощущение часто
посещало ее в последнее время. И приходила дурацкая мысль: все, что их
сейчас окружает, - деньги, машины, удовольствия, - просто временное
недоразумение судьбы. Не может такое длиться вечно.

Идиллию нарушил телефонный звонок. Лена сначала подходить не хотела, но
телефон все надрывался. Потом замолк, но вскоре зазвонил снова.

- Кто это такой настырный? - раздраженно произнесла Вика. - Только
Глушак.

Лена взяла трубку и кивнула Вике. Подружка попала в яблочко -
действительно звонил Глушко. Не здороваясь, он спросил:

- Где Арнольд?

- В офисе был.

- Нет его там. И мобильник не отвечает. Где он?

- А я что, его охрана? Не знаю.

- А чего ты вообще знаешь? - - Он был взведен больше обычного.

- Все, что нужно, - огрызнулась она.

- Ага, ума палата. - Глушко помолчал. Потом опять взорвался:

- Где его черти носят?! Срочно нужен. Понимаешь, срочно! У нас проблемы
нарисовались, а его черти по закоулкам носят!

- Чего ты на меня орешь? На жену свою ори! - сорвалась Лена.

- Что? - несколько озадаченно спросил он. - Ты чего проквакала?

- Ничего.

- Ты в следующий раз думай, как и с кем базаришь, кошка помойная, - с
угрозой произнес он. - А Арнольду скажи, чтобы срочно меня нашел.

Послышались короткие гудки.

- Свинья! - в сердцах кинула Лена. К манере обращения Глушко она
привыкла. У него было излюбленное занятие - хамить женам приятелей и видеть,
что его никто не хочет окоротить. Да и самих этих жен он считал никчемными
клушками, как и женское племя в целом. Единственно, кому удавалось держать
его в узде, - Инессе, и за одно это ей можно было присвоить звание
заслуженной укротительницы России.

- Еще какая, подруга. Еще какая. А не хлопнуть ли нам еще по рюмашечке?..

Вика ушла через час, а еще через полчаса появился Арнольд - взмыленный,
озабоченный. Окинул рассеянным взором жену, прошел в спальню, откуда
вернулся в свободном спортивном костюме, выгодно подчеркивающем стать его
мускулистой фигуры. Налил себе коньяка, выпил.

- Ужинать будешь? - закрутилась вокруг него Лена, с детства ученая, что
вокруг мужа надо крутиться, его надо обхаживать - в этом она находила
удовольствие.

- Нет. Устал незнамо как, - вздохнул он. - Какие-то щеглы на наших
торговцев наехали. Шпана из Старобалтийска. Только вылупились на божий свет,
а уже крутизна, пальцы веером: бабки им подавай... Пришлось поучить.
Показать, кто хозяин.

Он устало провел рукой по лбу и засмеялся, вспомнив о чем-то приятном:

- Нет, ну надо было видеть их хари...

- Тут тебе Глушак звонил. - Лена засунула тарелку в микроволновку. - Меня
кошкой помойной обозвал.

- А, не обращай на идиота внимания, - отмахнулся Арнольд.

- Просил срочно позвонить.

- Ладно. - Арнольд взял мобильный телефон, набрал номер.

По мере того как он говорил с бывшим корешем, а теперь полудругом,
полуврагом, полукомпаньоном, полуконкурентом, лицо его становилось все
суровее.

- Понятно, - сказал он. - С утра не могу. Во второй половине дня... В
кафе. Лучше в "конюшне". Посидим, обсудим. Тема-то не телефонная.

- Что случилось? - обеспокоилась Лена, когда муж со стуком положил на
столик телефон.

- Бизнес, - задумчиво произнес Арнольд. - Всего лишь бизнес... Который не
терпит дураков. И слабых... Я похож на слабого дурака?

- Нет. - Она обняла его.

- Хотелось бы верить... Посмотрим завтра...

Глава 17
НЕЛЕГОК БАНДИТСКИЙ ПРОМЫСЕЛ

Сову била дрожь. Он никак не мог отделаться от дурацкой навязчивой мысли.
Стоило прикрыть глаза, и начинало мерещиться, что он уже погиб, а все, что
происходит, - это просто галлюцинации умирающего человека. Он напрягался,
чтобы доказать, что еще жив, прикусывал губу и возвращал себе ощущение
реальности. Но хватало его ненадолго. Потом мысли опять начинали путаться.
Когда он наконец пришел в себя и ему стало по-обычному страшно, дверь камеры
открылась.

- На выход, пацанчик, - произнес сонный конвоир. В другие времена он бы
ответил старшине на "пацанчика" достойно, а в другой обстановке просто бы
дал в лоб так, что мало не показалось бы, но сейчас это пренебрежительное
обращение не вызвало даже самого слабого протеста. Сове было плохо как
никогда в жизни.

Его препроводили в расположенный на втором этаже Суворовского отдела
милиции кабинет, где он уже побывал и с ним разговаривал напористый,
косноязычный мент. Теперь встретил его высокий человек с пышными, киношными