Это был премьер:
- Ваше величество, - сказал он, - не могли бы вы повысить мне жалование?
- На каком основании? - удивился я его наглости.
- На том, что вас обманывают, и я готов указать вам на это.
Господи, такое впечатление, что все мое царство состоит из сексотов и
доносчиков.
- Что вы имеете в виду, господин премьер?
- Я имею в виду господина Фельдмаршала и госпожу Ротенберг. По моим
сведениям они действуют заодно и все их усилия направлены против того,
чтобы свергнуть вас.
Ах, вот оно что, недаром он носил ее ордена, они из одной шайки. Да это
заговор!
- Вы располагаете фактами?
- Следуйте за мной, Ваше величество, сами увидите.
Мы пересекли несколько залов, служащих по всей вероятности, картинными
галереями, и прибыли, наконец, к западному флигелю дворца. Здесь находился
кабинет некогда уволенной мной старушки.
За дверью я услышал до боли знакомые стоны. Не надо было особенно
вслушиваться, чтобы понять, что стонет моя бывшая жена. Со мной она тоже
стонала, но не в постели, а во время ее мнимых и многочисленных болезней.
Поскольку я не стоял рядом, и необходимость притворяться больной,
автоматически отпадала, следовало предположить, что издаваемые ею звуки
свидетельствуют о куда более приятных вещах.
Интересно, кто же сей герой, коему удалось пробудить в ней нормальные
человеческие чувства?!
Я ворвался в дверь и моим глазам предстала уже знакомая картина: спустив
галифе и не сняв сапог, господин маршал довольно усердно трахал мою экс
супругу, установив ее предварительно раком. На шум маршал обернулся и я
увидел.... Господи, что за наваждение такое?! Я увидел самого себя.
Прошла целая вечность, пока я сообразил, что это все же маршал после
пластической операции. Потрясенный этим неожиданным открытием, я все-таки
не удержался от колкости по адресу Типа:
- Господин маршал, я чувствую вам не одолеть правил этикета, вы опять
забыли снять обувь.
- Можно подумать, вы при этом снимаете корону, - огрызнулся он.
- Это не твое дело!
- Может быть, согласитесь, однако, что второстепенные детали придают
сексу некоторое своеобразие, вы не находите, величество?
Это был один из веселых образчиков его морского соленого остроумия.
Я хотел непременно поддеть свою бывшую женушку и поэтому не стал пока
отчитывать маршала за дерзость.
- Что касается вас, мадам, со мной вы были куда более требовательной, и,
по крайней мере, заставляли меня перед этим перед Этим снимать тапочки в
прихожей.
- Ха! - скривилась жена, - уж, не ревнуешь ли ты, муженек?
- Я вам не муженек, сударыня, извольте выбирать выражения!
- И то верно, мужем, а точнее мужчиной ты никогда не был. То ли дело,
господин маршал...
Она нежно дотронулась до маршальских яиц, отчего те мелодично зазвенели
созвучно с орденами, а сам он самодовольно и шкодливо заулыбался:
- Величество, - сказал он, отходя от моей жены, и невозмутимо натягивая
маршальские брюки. - Есть в этом некая прелесть - трахать чужих жен. Вы
не находите?
- Я знаю, ты уже давно на этом специализируешься.
- Вы правы, в гарем ваш я вхож давно, скрывать не стану. За что и
удостоился всех этих орденов.
- Разумеется, в морской пехоте отличиться не удалось, пришлось
наверстывать в чужих гаремах. Уж, не коком ли ты служил на флоте?
Мой юмор был хоть и не морской, но не менее убойный, хотя вряд ли этот
болван мог оценить его.
- Оставим мою службу на флоте и поговорим о нас с тобой.
- Слава богу! Меня ничего не связывает с таким проходимцем как ты, -
брезгливо поморщился я.
- Напрасно рожу корчишь, величество, мы ведь с тобой даже родственники в
некотором смысле.
- Еще чего!
- Да, да, братан, я трахал твою супругу еще в те времена, когда был для
тебя всего лишь телефонным занудой.
- Неправда! - Вырвалось у меня.
- Правда, величество, правда. Пока ты названивал в полицию, пытаясь,
навести блюстителей порядка на мой след, мы очень даже быстро нашли с ней
общий язык.
- На нашем холодном супружеском ложе, - подтвердила жена, - я предпочла
господина маршала, потому что на многие вещи, мы с ним смотрим совершенно
одинаково.
Тип тут же продолжил ее мысль:
- О тебе, например, дорогой родственник, у нас сложилось (независимо друг
от друга, заметь) идентичное мнение, которое на всех языках звучит похоже
- Тю-фяк! Причем, не я ее у тебя отбил, а она меня перехватила у соседки,
которую тебе так и не удалось оприходовать.
Господи, вот почему эта женщина так жаждала отомстить моей жене.
- Кстати, ты, что не признал ее, ведь это Изольда Михайловна. Парик ее
старит, конечно. Вряд ли за буклями разглядишь прежнюю возлюбленную. Вы,
кажется, Изабеллой ее называли?
Я схватился за голову: "Боже, все меня обманывали"
- Так тебе и надо, нагло расхохотался Тип, - да только рано ты
отчаиваться стал, ты ведь не все еще знаешь...
- Что это ты себе такое позволяешь? - сказал я, не узнавая своего голоса.
Еще минута и я бы заплакал от горечи и обиды.
- Ничего особенного, твое тюфячное величество! Это я устроил переворот в
стране и подсунул тебя Евсеичу в качестве Соломона. А мне тебя
рекомендовала твоя жена, во время наших интимных встреч на вашей квартире,
в твое отсутствие.
- Зачем я вам был нужен?
- Меня многие знали и не поверили бы, что я соломонов потомок. На
какое-то время нужен был такой тюфячок вроде тебя. Твой предшественник -
Соломон Второй, оказался твердым орешком и чуть было не лишил нас власти.
С тобой было не страшно, мы уже заранее знали, что ты сломаешься.
- Выходит, все это время вы меня водили за нос?
- Мы всегда тебя держали на коротком поводке, до тех пор, пока ты стал не
нужен. Вот тогда то мы и порешили с твоей женушкой отделаться от тебя.
- Это ужасно! Это подло! Я уничтожу вас!..
- Даже не думай, и пикнуть, не успеешь, как я тебе порву гирьку с
цугундером вместе.
- Это мы еще посмотрим, червь ты этакий!
- Что касается червей, то это по твоей части, они на зло не способны,
просто ползают в гнили и все, а я... - он посмотрел на себя в зеркало, -
я инициативный, смелый!
- И готов на любые пакости, - дополнил я.
- Не иронизируй, и не думай, что ты воплощение добра. Пакости, поверь
мне, иной раз более полезны, чем словесный понос о мнимой добродетели.
Таким как ты олухам, обычно, твердят обратное. Но это не верно. Ты просто
получил неправильное воспитание.
- Я на свое воспитание не жалуюсь!
- Ты уверен, что я тебе причинил зло, а ведь благодаря мне ты стал
полноценным мужчиной. Правда, для этого мне пришлось изнасиловать
Веронику. Так что ты понапрасну на ребе то греши.
- Этого не может быть! Разве не рав сделал это?
- Конечно, нет. Немного грима, чалма, халат, да приклеенная бородка, вот
и все, что ввело тебя в заблуждение.
- Но зачем?!
Теперь я понял, почему фильм был без звука, и чью именно упругую задницу
напоминали мне накаченные ягодицы раввина.
- Ну, во-первых, я совершил мицвцу, это теперь твой "Ильюша" удалой
молодец... А во-вторых, из спортивного интереса мне всегда нравилось
трахать твоих жен. В сущности, ведь ты никогда не оправдывал своей
прекрасной фамилии. И, наконец, чтобы вывести тебя из равновесия. Тебя уже
давно пора было гнать с трона, и я готовил почву для последнего и
решительного боя.
В это мгновение он увидел вдруг за моей спиной маленького и бледного от
испуга премьера и тут же преобразился. Лицо его, как две капли похожее на
мое собственное, приняло вдруг выражение злое и жестокое. Я не узнавал
себя в нем. У меня, во всяком случае, никогда не было такого оскала. Даже
теперь, когда я узнал об изменах своей соседки и бывшей жены, лицо мое
было спокойным и исполненным достоинства. Нет, как не горько это было
осознавать, все же Тип во многом прав, и я теперь уже далеко не тюфяк. Я
Мужчина и могу постоять за себя.
- Ты, гнида, - прошипел я, - да я тебя наизнанку выверну! Ты, может быть,
забыл, как ползал у меня в ногах?
- Заткнись! - отмахнулся он от меня и медленно пошел в сторону хомячка.
Глаза его кровожадно заблестели. Хомяк, догадавшись, очевидно, что блеск
сей, не сулит ему ничего хорошего, выскочил из кабинета и побежал.
- Измена! - заорал Тип и помчался за ним следом.
На повороте он догнал заморыша и вонзил ему под лопатку нож.
Дико вскрикнув, премьер упал. При этом глухо стукнула о пол тяжелая
гирька, весом которой еще несколько дней назад он так гордился.
Откуда у него взялся нож?..
Я был ошеломлен этой безумной выходкой и совсем не ожидал такого взрыва
ярости от этого всегда раболепного слуги. Он совершенно переменился.
Теперь это был другой человек, опасный и безжалостный убийца.