Чтение 17–й страницы книги ~Клин~

- Напоминаю вам, что номер свой я поменял и теперь застрахован от ваших
посягательств.

Я устроилась поудобней у телефона, закурила сигарету и сказала:

- Очень мило с вашей стороны, что вы решили рассекретиться, наконец-то я
слышу нормальную человеческую речь.

- Да, теперь можно себе позволить. Мы с вами сейчас в равном положении, я
защищен от вашей беспардонности.

- Что вы называете равным положением? То, что вы знаете обо мне все, а я
о вас ничего? Вы серьезно?

- Отныне я для вас недосягаем. Так знайте же, сейчас я дома, наслаждаюсь
покоем и вы меня своими звонками не достанете...

Я чуть было не ляпнула, что в таком случае мне ничего не остается, как
приехать к нему, но вовремя прикусила язык.

- Раз уж вы в благодушном настроении и даже снизошли до беседы, скажите
тогда на милость, что все это значит? Вы меня с кем-то перепутали?

***

- Ни с кем я вас не перепутал, хватит прикидываться невинной овечкой.
Просто знать вас не желаю, и не надейтесь на свою настырность. Ничего вам от
меня не светит. К счастью, я вовремя понял, что вы за штучка, и успел дать
задний ход. Я уже не раз напарывался на дамочек такого пошиба, потому-то и
закрыл свой номер телефона... И на вас, поверьте, найду управу.

Я слушала его исповедь в полной растерянности. Что же это такое деется?
Что у него за дурь в голове? Мания преследования? В чем он меня подозревал?

- Может быть, вы опасались, - со всей деликатностью спросила я, потому
как психов нервировать нежелательно, - что я буду у вас что-то вымогать?

- Учтите, это ваши слова. Я ничего такого не утверждал.

- Я вас выручила, не стоит благодарностей.

- Считаю своим долгом предупредить, что о вашем поведении, включая и
сегодняшний день, уведомлена милиция, вам это так с рук не сойдет. Все ваши
звонки записаны на пленку. А сейчас отключаюсь, наконец-то отдохну.
Что-нибудь почитаю в тишине, без ваших звонков. Доброй ночи.

Итак, невинная моя забава обернулась нешуточной драмой. Сомневаться не
приходится, всю эту катавасию он, как ни странно, воспринимает серьезнейшим
образом. И глубоко вериг всему, что говорит. Я в его глазах женщина легкого
поведения, и по профессии, и по своей сути, вдобавок шантажистка да и вообще
подлая бестия. А к тому же, судя по его обращению со мной, не в меру
придурковата. Чертовщина какая-то, дорого бы я отдала, чтобы узнать, каким
образом эта галиматья засорила ему мозги. Сколько я ни старалась, никакого
вразумительного объяснения не нашла и переключилась на другие детали этого
дела. Ну хорошо, пусть я распоследняя шельма, каких еще свет не видывал,
допустим, так оно и есть, почему же он меня раньше не раскусил? Любой
нормальный человек с шантажисткой даже в разговор вступать не будет. И
потом, как можно ни с того ни с сего, с места в карьер учинять такой
безобразный скандал? Или он в самом деле уверен, что я в конфликте с законом
и при одном слове ?милиция? готова околеть со страху? И почему он напрочь
позабыл про такой легкий и простой способ развязки, как обыкновенный
человеческий разговор? Не сваляй он дурака со своей конспирацией еще при
первом моем звонке, мы бы откровенно объяснились, и неужели я бы не
отпустила его с миром? Стоило только сказать: ?Дорогая пани, так, мол, и
так, прошу меня простить, но продолжение нашего знакомства представляется
мне нежелательным. Все было очень мило, спасибо, будьте здоровы?. Возможно,
я бы и задала ему под занавес кое-какие вопросы, но на ответах бы не
настаивала. В конце концов, любое дело можно уладить интеллигентно, а он
ведь производил впечатление человека интеллигентного. Неужели я так
феноменально ошиблась?

Мне было и досадно, и грустно. Мне всегда бывает грустно, когда
оказывается, что я в ком-то ошиблась. Ну и, конечно, не очень-то приятно,
что такая забавная поначалу история обернулась историей склочной.

На его угрозы касательно моей репутации я обратила ноль внимания, пусть
себе трезвонит во все колокола, такая напраслина ко мне не пристанет. Мои
знакомые в ответ только животы надорвут со смеху либо просто постучат
пальцем по лбу.

Сколько я ни ломала голову над загадочным этим делом, меня не покидало
ощущение, что я скольжу по поверхности, а суть остается сокрытой во мраке
неизвестности. Когда я позвонила подруге, которую держала в курсе, и
поделилась с нею последними новостями, ее взяла оторопь не меньше моего.
Собравшись с мыслями, подруга сказала:

- Дорогая моя, я вижу лишь одно объяснение: у этого типа не все дома,
налицо ярко выраженная мания преследования.

- Мне такой вариант тоже приходил в голову, ну а вдруг тут совсем другое?
Не будем упрощать. На манию всегда успеется списать, придумай что-нибудь
поинтересней.

- Ну что тут можно придумать? Хотя погоди...

- Ну?

- Погоди, не мешай... Он стал скандалить сразу же, как ты позвонила? А
что, если он был тогда не один?

- Полагаешь, коротал время с подружкой?

- Не знаю... Но вполне вероятно.

- Ни о каких подружках я не слышала. Он меня уверял, что никого у него
нет, а раз так, с чего вдруг такая паника?

- Дурочка. Мог ведь мужик соврать?

- Соврать? А зачем?

- Мало ли зачем. Но если это так, то ничего удивительного...

- Слушай, я еще раз тебя прошу, не записывай его в идиоты. Я ведь ему
польским языком сказала, что попала к нему по ошибке. Любому мало-мальски
нормальному человеку этого вполне достаточно.

- Пожалуй. А если он тебя узнал и решил, что ты его расшифровала?

- Вот-вот. Представь себе такую ситуацию. Сидишь ты себе с мужчиной,
наслаждаешься своим счастьем, и вдруг тебе звонит третий лишний, которого
тебе вовсе даже незачем афишировать. Как бы ты себя повела?

- Ошиблись, мол, номером. Нету тут таких, и точка. Упиралась бы хоть до
утра.

- А потом?

- Созвонилась бы с ним сразу же, при первой возможности. На рассвете, в
пять, четыре утра, когда угодно. Так, мол, и так, будь умницей, не разбивай
моего счастья. И только потом, окажись он упрямой скотиной, попыталась бы
защищаться как-нибудь иначе.

- Ну вот видишь. А он, значит, заранее решил, что я упрямая скотина. Чему
тут удивляться, если у меня, как выяснилось, полный джентльменский набор
всех мыслимых пороков.

- Небось и на руку нечиста?

- Не знаю, не успела уточнить. Хотя нет, до полного набора надо бы еще
подвизаться в сводничестве, шпионаже, наркомании.., контрабанде. Нет,
окончательно меня еще не охаяли. Серьезное упущение.

- Постой, мне кое-что пришло на ум. Что он такое говорил.., ну, насчет
того, что умеет ограждать себя от особ такого пошиба?

- Да уже, мол, имел дело с подобными...

- А если он и правда всю свою жизнь вращался в таком кругу? И никогда не
сталкивался с обыкновенными людьми? Ох, дорогая моя, я начинаю глубоко ему
сочувствовать!..

- Поди теперь разберись. Может, надо было выразить ему искреннее
соболезнование, а не разыгрывать глупые шутки? Может, это просто несчастный
человек, которому катастрофически не везет с женщинами?

- Как бы там ни было, но тут он крупно обознался. А вообще, раз он вот
так, не проверив, дал волю гнусным подозрениям, значит, дрянь мужик. И где
его чувство юмора?

- Чувство юмора - оно избирательно. У каждого из нас найдется такой
пунктик, где чувство юмора напрочь отказывает. Вспомни, одно время и у меня
был такой. Может, у него этот пунктик - собственная его персона?

- Тогда я ему не завидую...

После почти часового обсуждения мы не пришли ни к какому выводу.
Перебрали множество гипотез, да что толку, когда неизвестно, какая из них
соответствует действительности. Наконец мне это гадание на кофейной гуще
осточертело. Я попрощалась, приняла ванну и, выключив свет, забралась под
одеяло. Приемник еще работал, освещая комнату слабыми бликами. Точно так же,
как в тот вечер...

И внезапно в голове у меня прояснилось. Я смотрела на светящийся ящик и
чувствовала, как по спине у меня забегали мурашки. Видела я не приемник, а
себя - его глазами.

Ну да, иного и быть не могло. Что еще он мог про меня подумать, если вела
я себя совершенно не так, как пристало любой нормальной женщине? Если вместо
того, чтобы смертельно оскорбиться на отсутствие каких-либо объяснений, я
добивалась с ним встреч! И как это я сразу не сообразила!

Немудрено, что моральные мои качества показались ему ниже всякой критики.
Что ж, его право, бог с ним. Какие у меня могут быть претензии? Зато теперь
хоть в чем-то разобралась. Остальное так навек и пребудет от меня за семью
печатями.

На следующий день я занялась ремонтом квартиры. Начала со штукатурки, и
недавние бурные события стали тускнеть в клубах пыли. Три мужика
немилосердно долбили стены, а я тем временем предавалась молитвам,
испрашивая у святых угодников хоть немного терпения для соседей. Лицезреть
мужика, в башмаках восседавшего в моей ванне на грудах штукатурки, было выше
моих сил, я ретировалась в комнату и только поэтому расслышала звонок. Я
прикрыла дверь и взяла трубку.

- Могу я поговорить с пани Иоанной Хмелевской? - спросил мужской голос.

- Я у телефона.

- Я звоню вам по поручению моего друга, вашего знакомого.

У меня не возникло никаких сомнений, о ком идет речь, но я вежливо