Саша – тоже чей-нибудь «куратор», вспомнилось некстати. Не папин, конечно, такого не бывает даже в кино (да и голос звонившего «Вити» был абсолютно чужим, незнакомым). Саша, который приходил сюда непонятно в чем разбираться, у которого непонятно какие неприятности… «Фамилия, – вспомнил Андрей. – У нас с папой одна и та же фамилия. Инициалы различаются всего на одну букву. А ведь он, наверное, донесения писал… нет, не то – донесения подписываются псевдонимом. Этот псевдоним, вероятно, зафиксирован в разных списках, в одном из которых должна быть и настоящая фамилия. Наша с ним общая. Где хранятся списки? В архивах, в спецчасти – как там их хозяйство правильно называется?» В компьютерных базах данных, похолодел Андрей. Конечно, без компьютеров теперь никуда. Предположим, Саша заподозрил, что кто-то на него донес. Каковы будут его действия? Найти стукача в своем окружении – допросить и обезвредить. Предположим также, что он имеет возможность порыться в списках «спецконтингента», то бишь негласных помощников, либо через компьютерную базу данных, либо еще каким-то способом. И вот он натыкается на знакомую фамилию. Он в ярости, в шоке, не ожидал он такой подлости – не разбираясь с инициалами и с прочими характеристиками обнаруженного агента, он снаряжает пистолет, досылает патрон и торопится отомстить предателю… Ошибка! Недоразумение! Но ведь Саша, в таком случае, действительно мог выстрелить, если бы не поверил в искренность школьного друга… Андрей застонал, мотая головой. Он лег на диван и свернулся калачиком… Саша ведь, между прочим, сам чего-то смертельно боялся. Врагов из другой группировки? Неужели у них там есть группировки (естественно есть, как же иначе!) и борьба невидимых миру соперников так далеко зашла? Кино, бред, анекдот. Или реальность?
Вот вам еще одна разгадка – из тех, что с ярлычком «самое-самое»…
Отец изъял из квартиры Шлемы только одну монету, в этом нет сомнений. Чужого не берем! По телефону он струсил рассказать, как было дело, но и так все ясно. (Андрей будто видел происшедшее воочию.) Для начала – выследил, по какому адресу находится секретный кабинет доцента Школьникова, ведь тот долгое время не знал дедушку Алисы в лицо, поскольку ребенком занимались женщины, а дедушка использовался лишь в качестве шофера. Затем, очевидно, он хорошенько помучался, сомневаясь и колеблясь – и длиться эта стадия должна была несколько месяцев. Затем случайно брошенная санитаром фраза указала путь… Отец, к счастью, успел смотаться туда и обратно, схватить со стенда монету и вернуть ключи в раздевалку. Петербург – воистину маленький город. Но кто тогда взял из квартиры остальное? Из квартиры, в которой сработала сигнализация, в которой предусмотрена такая же стальная дверь, как и в главной резиденции Ефима Марковича…
И была ли кража вообще? Может, прав капитан Ларин в своем откровенном нежелании ловить преступника?
Андрей закрыл глаза.
Было слышно, как на кухне разговаривают бабушка и внучка:
– А папа жнаит?
– Господи, что ж ты так переживаешь? Конечно, я ему ничего не сказала!
«Не „жнаит“, а „знает“, – горько поправил Андрей. Мысленно, конечно. – Еще одна тайна в доме, пропади все пропадом».
«Забавно», – подумал он перед тем, как войти в туман. Отец ради семьи подписался быть стукачом. За две квартиры, за дачу, за машину – только ради семьи, потому что ему одному хватило бы и машины, уж его-то уровень запросов всем известен. Мама Зоя украла ценную монету – ради ребенка. В конечном счете тоже ради семьи. Мама Света, похоже, совершила такое, что и выговорить трудно – лишь бы осчастливить родных и близких, подарив им отдельную квартиру. Таким образом, Андрей остался в одиночестве. Он единственный, кто не сделал для близких людей ничего хорошего – трус, тряпка, недоросль…
15. ТЫ И ОН (ТРЕТЬЯ ДОЗА)
– Андрюша, мальчик, к тебе гости, – шептала мать, бережно трогая сына за плечо. – Ты лежи, не вставай, я скажу, что ты не можешь встать…
Он зашевелился, распрямляясь. Автоматически посмотрел на мерцающий циферблат электронных часов: начало десятого. Вечер, в комнате было темно – кто-то потушил свет, когда Андрей заснул. Кто-то выключил телевизор и накрыл спящего шерстяным одеялом, а тот ничего не заметил, не проснулся. Кто? Мать конечно, ангел-хранитель этого дома. «…Все болеет, – доносились из прихожей ее скорбные вздохи, – все лежит, ничего делать не может, такое невезение… Здесь, в комнате…» Он спустил ноги на пол и поймал тапки. Гости… Кого еще принесло? Разбудили, сволочи. И где Зоя, почему не слышно?
Столб света, падающий из коридора, разделил пространство пополам. Появился некто – черный, безликий, большой – закрыл дверной проем, нарушил баланс. Комната наполнилась сопением, шуршанием и… до тошноты знакомым запахом. Следом сунулась мать, протянула руку и щелкнула выключателем.
– Сашенька, – приветливо сказала женщина, – ты пока посиди тут, я ребенка уложу, а потом чайком тебя напою.
– Где Зоя? – заторможено спросил Андрей.
– Спит, где же еще. Ничего ее не берет, как умерла. – Она постреляла по мальчикам глазками, изображая веселье. – Устроили мне сегодня сонное царство… – На самом деле никакого веселья в ней не было, просто она демонстрировала гостю семейную идиллию.
Убежала в спальню.
– Вот так, – шумно выдохнул Саша, усаживаясь за стол. На то самое место, которое сегодня занимал оперуполномоченный Ларин. Только окно теперь не било по лицу сидящего на диване человека. От короткой фразы, сказанной гостем, закрутился целый смерч гадостных запахов. Исключительное зловоние. Он опять был пьян – о Господи, ну зачем мать открыла дверь?! Как же так? «А вот так», – моргал Саша тусклыми, выпуклыми глазами. Глазами убийцы. Почему Андрей не рассказал близким ему людям, что Невидимое и Огромное уже два раза вползало сюда, почему не предупредил, что Оно, хоть и пощадило пока эту квартиру, вполне может витать где-то поблизости? Постеснялся? Забыл, увлекшись охотой за быстроногими семейными тайнами? Надо было строго-настрого запретить открывать дверь!
– Я сейчас, – изрыгнул Саша новую фразу. Внезапно встал. Ничего не объясняя, вышел вон. Андрей приподнялся на ватных ногах и выглянул: Саша копался в карманах висящей на вешалке куртки – своей, разумеется. Из одного кармана торчала небольшая бутылка водки «Абсолют», однако не это срочно потребовалось хозяину куртки. Из другого он вытащил… о-о, нет. НЕТ!!!
Саша пришел обратно, по-хозяйски огладил поверхность стола, басовито пробормотал: «Клееночка, хорошо…» и только после этого положил пистолет на подготовленное место.
В комнате была невесомость. Андрей подплыл к дивану, но закрепиться не успел.
– Принеси какую-нибудь ненужную тряпку, – последовал приказ. – Можно старое полотенце, которое не жалко.
Саша повернулся к однокласснику, наконец обратив на него внимание. Взгляд Андрея был крепко привязан к лежащему на столе предмету, не позволяя так просто отцепиться и заняться делом. Как веревочка, которая удерживает рвущийся в небо воздушный шарик. Тогда Саша объяснил товарищу, чтобы разорвать эту досадную помеху:
– На улице опять морозит. Мне его вытереть нужно будет, понял?
Андрей ничего не понял, но из состояния гипноза вышел. Он послушно отправился за тряпкой (в ванную, где на радиаторе вечно сушились всякие лоскутки и обрывки, предназначенные для вытирания столов, борьбы с пылью и других хозяйственных нужд); он миновал спальню, решив не вовлекать в свои проблемы мать, он выбрал тряпку побольше да поопрятнее и вернулся. «Как же так? – настойчиво думал он. – Почему этот чокнутый опять напился? Почему опять явился на ночь глядя? Зачем пистолет, ну, сколько можно издеваться над людьми?»
Он едва не плакал.
Зоя действительно спала: разметалась по кровати, лежа на спине. Голова запрокинута, рот приоткрыт, напряженные губы странно втянуты внутрь, тонкая кожа обтягивает скулы. Нос торчит, как клюв. Андрей посмеялся бы, если бы смог, потому что жена в этот момент поразительно напоминала курицу. Горело бра на стене – прямо ей в глаза. Бабушка и Алиса сидели на детской кровати, упражняясь перед сном. Занятия, развивающие артикуляцию, требовалось проводить как можно чаще. «Погуди-и-и, пароход! – радостно просила бабушка, и девочка старательно выполняла – дула в поднесенный к ее подбородку пустой пузырек из-под глазных капель, положив розовый язык на нижнюю губу. – Вниз головку не надо, лисенок, не надо». «Какие вы молодцы», – попытался улыбнуться им Андрей. Бабушка вопросительно посмотрела и махнула рукой: мол, не мешай, сама справлюсь. Зоя продолжала спать, ничто из происходящего ее решительно не касалось. Как умерла – прекрасная шутка. Андрей содрогнулся.
Гость, сидящий за столом в большой комнате, яростно бормотал, не замечая вошедшего хозяина:
– Ну, все! Ну, теперь – все!..
Правда, пистолета в поле зрения уже не было. Лишь какие-то обломки, не внушающие уважения, занимали стол.
Гость принял тряпку, скептически покрутил ее, хмыкая:
– А чего белая? Знаешь, какого цвета она потом станет?
После его вернулся к своему занятию. Собственно, он подпер голову руками и так застыл. Разборка оружия была закончена: составные части лежали перед ним (в количестве четырех), ждали своей участи. Удивительно и странно оказался пистолет устроен, неожиданно сложный механизм, если заглянуть вовнутрь. Впрочем, Андрей не разглядывал внутренности грозной штуковины, он смотрел на руки мастера. Саша был без перчаток. Левая кисть украшена порезом – ржавая неряшливая полоса с грязными зелеными контурами. Других следов «зеленки» не видно, то ли успели сойти за день, то ли теряются на общем нечистом фоне. Еще на столе имелся флакончик неясного назначения. Кругленький, сплющенный с двух сторон, похожий на маленькую фляжку. Целиком металлический, то есть непрозрачный. Широкое горлышко, крышка на цепочке.
– Когда вносишь пистолет с мороза, нужно дать ему время полежать, – объяснил Саша свое бездействие. – Когда появятся капли воды, тогда можно.
– Что можно? – Андрей сжался.
– Ну, чистить, смазывать.
– Понятно…
Да, наконец-то стало понятно, зачем Саша достал оружие. Другого места не нашел, что ли? Других столов, покрытых клеенкой, в этом городе нет?
– Что, каждый день надо чистить?
– Каждый день не надо, но после стрельбы – желательно, а то в следующий раз возьмет и скажет: «Да пошел ты на…»
– Кто скажет?
Андрей, очевидно, отупел за прошедшие двадцать часов. «Кто?». Хороший получился вопрос. Саше понравилось. Он прицелился в одноклассника из указательного пальца и усмехнулся:
– Лучший друг человека, вот кто.
«После стрельбы…» – прыгало тем временем эхо в голове. Голова вдруг выросла до размеров комнаты, приняв те же квадратные формы. Андрей пытался осмыслить услышанное: что за стрельба, какая стрельба? Учебная? Эхо медленно стихало, но голова не становилась от этого меньше… В милиции, например, учебные стрельбы давно отменили – за дефицитом патронов; Андрей вычитал столь удивительную новость в одной из газет, тех, что обличают демократию. Сохранили ли спецслужбы за своими сотрудниками обязательную сдачу подобных нормативов? К горлу толчками подкатывала невесомость, за ней с неспешной торжественностью надвигалась черная громада. Опять Саша принес пистолет не в кобуре, а в кармане. Посещение тира или стрельбища не предполагает такого способа хранения оружия. Черная громада страха. Сон. Тоннель с ослепительной звездой в конце…
Андрею не дали времени как следует насладиться картинами, которыми воображение откликнулось на оброненное гостем словцо.
– Ты присядь, – сказал Саша, прекратив усмехаться. Андрей выполнил просьбу и даже не промахнулся мимо дивана. – Почему ты так смотрел на меня?
– Что?
– Что слышал.
Саша подался вперед – словно толкнул собеседника свинцово-оловянным взглядом. Андрей вновь перестал понимать происходящее.
– Когда я на тебя смотрел?
– А сегодня. Помнишь, мы проехали мимо на машине?
Саша был предельно хмур. Он задал серьезнейший вопрос и ждал ответ. Он пришел ради этого вопроса, и дальнейшие обстоятельства встречи целиком зависели от того, что он сейчас услышит. Совершенно неожиданный поворот! Подготовиться к такому нельзя, поэтому Андрей не смог бы сфальшивить, даже если бы захотел:
– Да никак я не смотрел!
Саша скривился:
– Еще скажи, что нашу машину не видел. Меня, между прочим, водитель чуть не пихнул – этот парень, говорит, вас знает, что ли? Чего, говорит, такие перископы выставил?
«Оранжевая „Волга“, – вспомнил Андрей. – Вот о чем речь! Черт меня понес на улицу, черт меня усадил на скамейку – чтобы этот параноик мимо проехал! Как ему теперь объяснить и доказать? Ведь он параноик – натуральный…»
– Я тебя вообще не видел, – в отчаянии выдавил Андрей. – Я на «Волгу» смотрел, а не на тебя.
– Не видел, как я рукой в окно махал? Боль-ной, называется…
Обвинитель не собирался далее скрывать чувство законного презрения. А подозреваемый машинально снял очки и спрятал лицо в ладонях – он не знал, что в этой ситуации еще можно было бы сказать. Он проиграл. У бреда свои законы, логикой здесь ничего не добьешься. «Язычок широкий-широкий! – донесся из спальни возглас матери. – Нижнюю губку не выворачивай! А теперь я считаю: один, два, три…» Бред характерен повторами и круговыми движениями: совсем недавно мать просила сына «не смотреть на нее так», и он искренне отвечал, мол, обыкновенно я смотрю, не надо сходить с ума, а чуть раньше, прошлой ночью, уже Андрей бесстрашно спрашивал у друга Саши, почему тот смотрит не как всегда, и друг Саша просил прощения – мол, устал чекист, что может быть естественнее…
– Куда ты, кстати, днем ходил? – атаковал гость с другого фланга. – Ты же, кажется, больной?
– В аптеку, аспирин в доме кончился. Черт меня дернул твою оранжевую «Волгу» заметить.
– Ну, ладно, забудем пока… – Саша повернулся к столу, к разложенным на клеенке железякам. – О! Капельки появились. Работаем, мужики.
Он не жалел дыхания на свои реплики – изрядное здоровье было у спортсмена-алкоголика. Пары плохо усвоенных высших спиртов жирного ряда, в просторечье именуемых сивушными маслами, гуляли между столом и диваном. Вот тебе и водка «Абсолют», вот тебе и шведское качество. Или бутылка, оставшаяся в коридоре, содержала отечественный продукт? Хорошо, что гость временно замолчал, иначе хозяина вытошнило бы в поднесенную к лицу ладонь.
Он надел очки и распрямил спину. Хозяин здесь он.
В соседней комнате бабушка и Алиса хором декламировали: «Мы прижмем язык к губам – та-та-та! – а теперь прижмем губами – па-па-па!» Бабушка просила: «Медленнее, лисенок, не напрягайся. Смотри, язычок зубками зажимаем, и получается „та-та-та“. Потом язычок между губками – па-па-па…» «Молодец, девочка, старается, – подумал Андрей. – Выкарабкаемся, без Шлемы обойдемся. Если в тюрьму не посадят. На кладбище монету зарыть – надо же такое придумать. Моторная алалия у ребенка – та же земля, в которую кто-то упрятал единственное ваше сокровище. Та же тюрьма – для интеллекта. Всю жизнь можно потратить, чтобы найти и освободить». К счастью, у Алисы расстройство было не в тяжелой форме. К тому же рано распознали (полное отсутствие лепета, трудности с координацией движений и с чувством равновесия), хотя поначалу неспособность общаться принимали за упрямство и лень…
Только бы все обошлось. Только бы он ребенка не тронул… «О чем я? – ужаснулся Андрей. – Причем здесь ребенок?»
Артикуляционная гимнастика – это было ужасно. Поначалу Алиса не могла даже понять, как нужно двигать ртом и языком, чтобы получался тот или иной звук. Потом речь ее надолго замерла на уровне отдельных слогов, потом появились слова – искаженные до неузнаваемости. Потом появился Ефим Маркович…
«А я здесь причем? – вибрировал Андрей. – Если Саша не параноик, то кто? Не маньяк же он, в самом деле?»
– Ну, теперь все… – со зловещим азартом прошептал гость, словно откликаясь на вибрации хозяина.
Он протер тряпкой увлажнившиеся детали пистолета. Затем достал откуда-то из-под мышки железную палочку интересного вида: один конец загнут в виде кольца, другой заострен и с прорезью – наподобие швейной иглы. Просунул клочок ткани в прорезь палочки, взял свободной рукой самую большую из лежащих на столе частей и показал все это Андрею:
– Учись, студент, пока я жив.
– Кто жив? – переспросил тот, обмирая. Не расслышал концовки фразы, к сожалению.
Саша не ответил. Часть, которую он держал в руке, лишь отдаленно напоминала собой пистолет. Рукоятка, рамка со скобой плюс голенький, сиротливо торчащий ствол. Движениями опытного хирурга Саша направил разобранное оружие на лампу, сощурился и просунул палочку с кусочком ткани в канал ствола.
– Инструмент, которым я сейчас работаю, называется «протирка», – заговорил он как бы между делом. – Нормальные люди протирку с собой не носят. А я ношу. Удаляем нагар, чтобы пулькам было удобно, особое внимание обращаем на углы нарезов. Также на патронник. Пульки, что бабы – не любят грязь…
Свержин Владимир
Махров Алексей
Никитин Юрий
Посняков Андрей
Контровский Владимир
Каменистый Артем