Чтение 17–й страницы книги ~Пиранья: Первый бросок~

Он нажал на спуск, сделав должную поправку на преломление лучей. Фигура дернулась, перевалилась через борт головой вперед, шумно плюхнулась в воду метрах в трех от Мазура, левее, утюгом пошла на глубину. Краешком глаза Мазур успел заметить выпученные глаза, перекошенный рот, яркие плавки - и рванулся к поверхности, поскольку этот уже был не опасен.

Отработанным прыжком вылетел из воды, заранее прокачав в уме со всеми поправками высоту борта и прочие небесполезные обстоятельства. Отпустив повисший на ремне автомат, ухватился за кромку фальшборта, рывком перенес тело на палубу, в один неуловимый миг обретя вес. Ласты шумно шлепнули о палубу, Мазур приземлился на согнутых, широко расставленных ногах, одним движением перебросил автомат под локоть - и полоснул, не медля, очередью по человеку, развернувшемуся было к нему от борта с чем-то огнестрельным в руках...

Промахнуться на таком расстоянии не смог бы и дилетант. Противника прямо-таки выбросило за борт; не издав ни звука, он улетел в воду головой вперед, только пятки мелькнули.

Мазур передвинулся правее, чтобы держать на глазах и ведущую в надстройку дверь - точно, "Русалка"! - и правый борт.

Негромкий треск подводного автомата. Стоявшая к Мазуру спиной на носу фигурка - длинные белокурые волосы, загорелая спина перечеркнута алой завязочкой купальника - опрокинулась навзничь, словно сбитая кегля. Моника, вмиг опознал Мазур, проводив взглядом выпавший из ее рук автомат, "пятьдесят седьмую" "Беретту", неплохую игрушку для понимающего народа.

Над ней уже возвышалась обтянутая черной резиной фигура с задранной на лоб маской. Мазур узнал Князя. А где же Цвай-Драй?!

Некогда было гадать - из распахнувшейся двери брызнула автоматная очередь, и Мазур, рухнув на палубу, ответил скупо, но без промаха. Слышно было, как тело катится по лесенке вниз, как оно шумно впечаталось в переборку - и все звуки на этом оборвались.

Князь по сигналу Мазура залег на носу, выставив автомат. Мазур в темпе произвел нехитрый арифметический подсчет: если на "Русалке" не прибавилось новых людей, там, внизу, остался один-единственный...

Прижавшись к переборке рядом с дверью, он громко крикнул:

- Выходи, сволочь! Гранатами забросаем! Считаю до пяти! Раз...

На счете "Три!" снизу донеслось:

- Я сдаюсь, если гарантируете жизнь...

- Гарантируем! - охотно пообещал Мазур, благо обещать - дело, в принципе, насквозь нехитрое.

- Не стреляйте, я выхожу... Из предосторожности Мазур сменил позицию. Совсем скоро в проеме показались растопыренные пальцы поднятых вверх рук, а вслед за ними и физиономия их владельца. На сей раз Драйтон не напоминал ни пьяного, ни беззаботного - вполне волчья рожа, с осмысленным страхом в глазах...

Не теряя времени, Мазур вытащил его на палубу за ворот рубашки, упер ствол в ухо и шепотом рявкнул:

- Кто там еще? Ну!

- Никого больше...

Подозвав Князя, Мазур поручил ему пленника, а сам, подобрав "Беретту", спустился вниз по чистенькой лесенке. Выпустил в проем двери короткую очередь, чтобы заставить возможного врага занервничать и обнаружить себя ответным огнем. Тишина.

Через пару минут Мазур вновь поднялся на палубу, твердо уверенный, что внизу и впрямь никого больше не осталось. Все, что он там обнаружил, работало на версию о судне обеспечения - масса сложной электроники, неслабый арсенал...

- Где Цвай-Драй? - спросил он быстро.

- Нас обстреляли... - произнес Князь, стоя с автоматом наизготовку над лежащим Драйтоном.

И ничего больше не сказал. Все и так было ясно. Коли уж получивший приказ атаковать боевой пловец так и не прибыл к цели, так и не всплыл на поверхность... При том, что в него стреляли... Взвыв про себя от тоскливой боли в сердце, Мазур опомнился - нужно было продолжать работу...

Он огляделся, стоя у борта. Сияло солнце, безмятежно искрилось море, пустынное от горизонта до горизонта. Слева, метрах в десяти от "Русалки", на волнах легонько покачивался сине-зеленый, под цвет волн, шар размером с футбольный мяч - ну да, буй субмарины...

- Встать! - распорядился Мазур. - Сесть на корточки, руки за голову! Как делишки, Драйтон? Что-то вы сегодня трезвый...

"Добрый волчина, - оценил он, - матерый, правильный. Не вопит возмущенно о наглости бандитов, имевших хамство атаковать мирную яхту, не растекается - сидит себе на корточках, сверля умным, злым взглядом, в башке, надо полагать, лихорадочно вертятся расклады, хреновые, как один..."

- Обстановка пьянству не способствует, Сирил, - ответил Драйтон напряженно. - Некогда... Что вы намерены делать?

- Судно обеспечения? - спросил Мазур. - Да не жмитесь вы, как целка, и так все ясно, я порядка ради интересуюсь...

- Да.

- "Тюлени", а? (Драйтон дернул уголком рта, промолчал.) Да я и так вижу...

"А собственно, о чем его допрашивать? - подумал Мазур холодно. - И так все ясно, никаких загадок и недомолвок..."

- Какие у меня шансы? - быстро спросил Драйтон.

- На что?

- На жизнь.

- Ах, шансы... - Мазур даже не понял в первый миг, о чем там болтает этот живой покойник, он все еще думал об Айне. - Шансы, Драйтон, есть всегда...

Буй дрогнул! На миг приподнялся над волнами, потом опустился и нырнул так проворно, словно был поплавком исполинской удочки, на которую попалась вовсе уж грандиозная рыбина вроде легендарного Великого Кракена. Целеустремленно погрузился, пошел на глубину так шустро, что через пару секунд исчез из виду. Мазур повернулся к пленнику:

- Буй погрузился. Что это должно означать?

- Вы мне гарантировали...

- Гарантировал, - сказал Мазур. - Но вы не больно-то рассчитывайте на мои гарантии - их еще заслужить нужно хорошим поведением... Ну?

- Там подлодка...

- Знаю. Не тяните.

- Где наши люди?

- Это спорный вопрос, Драйтон, - ответил Мазур истинную святую правду. - Честное слово, не знаю, где они теперь, - но мне хочется верить, что там кипят котлы и смола шкворчит...

- Все?

- Мы не лопухи, - устало сказал Мазур. - Конечно, все... Ладно, не будем болтать о постороннем. Время поджимает. Что означает погрузившийся буй?

- Субмарина сейчас уйдет, - угрюмо поведал Драйтон. - Мы как-никак в территориальных водах суверенной республики. Пусть и кукольной. Все было четко распланировано - я о времени, отведенном на операцию. И был резерв времени, строго оговоренный. Они знали заранее: если не уложатся в лимит и опоздают хотя бы на минуту, лодка уйдет. Ждать не будут. Ничего страшного, не на Северном полюсе, они рано или поздно добрались бы до Баэ, там есть резидент, пути отхода...

"Все то же самое, - отрешенно подумал Мазур. - Как и следовало ожидать. Наше зеркальное отражение. Лимит времени, неумолимая секундная стрелка, четкий приказ, классическое следую своим курсом". Кто не успел, тот опоздал. И некого винить, кроме себя, ты давно и хорошо знал, что опаздывать не имеешь права... Наше отражение в зеркале".

- Нельзя надолго тут задерживаться, - продолжал Драйтон, судя по словоохотливости, твердо решивший зарабатывать жизнь. - В этом районе уже несколько дней болтаются ваши корабли.., конечно, и наши тоже, но нам запрещено устраивать открытые морские сражения. Думаю, вам тоже, а?

Черное тело взметнулось над бортом, приземлилось на палубу, звонко шлепнув ластами, - и тут же на носу раздался схожий шлепок, словно эхо. Мазур не пошевелился - он сразу разглядел охватившие талии обоих белесые пояса.

Морской Змей выплюнул загубник, сдвинул на лоб маску:

- Болтаете?

- Беседуем с клиентом... - сказал Мазур. - Что там?

- Да все нормально, - сказал Морской Змей, глядя сквозь него пустыми, спокойными глазами. - Когда они начали втягивать буй, стало ясно, что могут слинять. Ну, мы и прилепили "кастрюлю". А поскольку делать после этого там было нечего, пошли посмотреть, как у вас дела обстоят. Ничего, нормально...

- "Будильник" на сколько поставили?

- На полчаса. К чему затягивать? Мазур примерно представлял себе то, что должно было вскоре произойти, он бывал на подводных лодках. Удар, толчок сбивает людей с ног, струя воды хлещет внутрь, мигает аварийное освещение, ошалелая паника первых секунд, лихорадочно задраивают переборки, пытаются привести в норму рули, выровнять лодку...

Вообще-то, у тех, внизу, есть кое-какие шансы. При невероятном везении и соответствующем оснащении часть экипажа может и спастись. Бывали в океане чудеса и похлеще. Крохотные шансы, но есть - и черт с ними со всеми, думать о них больше не следует. Все равно не побегут жаловаться ни ахатинским властям, ни в Морской суд Гааги, если кто-то выживет, затаят обиду при себе. Мы на их месте тоже не бегали бы по судам и властям, законы игры известны давно и хорошо...

- Когда пошел отсчет взрывателя? - спросил вдруг Драйтон.

- Ага, - сказал Мазур. - Он понимает по-русски... Да, Драйтон?

- Я профессионал, господа...

- Как он? - спросил Морской Змей у Мазура так, словно Драйтона тут не было вовсе.

- Болтает, - сказал Мазур. - Жить хочет.

- Как будто я не хочу... - задумчиво произнес Морской Змей.

- На вашем месте я постарался бы побыстрее отсюда убраться, - сказал Драйтон торопливо. - Куда вы поставили мину?

- Надежно, - хмыкнул Морской Змей.

- Если рубка окажется не задета и они смогут подать сигнал с грунта, выпустить буй... - Драйтон оглянулся на море. - Никто не станет поднимать шума, но в прилегающих квадратах есть и наши корабли... Наконец, меня могут вызвать по радио, потребовать объяснений...

- Точно, ты прав, - сказал Морской Змей задумчиво. - Хороший клиент, болтливый. Зарабатывает жизнь, как может...

- Я знаю правила игры, - в голосе Драйтона все же прорвалась нервная торопливость. - У вас на корабле есть агент... Человек, который работает на мое начальство...

- Ужасы какие, - без выражения отозвался Морской Змей. - И кто же, интересно, этот выродок?

- Давайте поговорим об этом в более подходящем месте, - твердо сказал Драйтон. - В моем положении следует приберечь кое-какие козыри...

- Это верно, - сказал Морской Змей. Мазур едва успел заметить, как он нанес удар. Затянутая в черную резину рука капитан-лейтенанта описала экономную дугу - к поясу, потом вверх! - встретилась с солнечным сплетением Драйтона, уже отягощенная ножом. Короткое оханье, едва слышный хлюп - и "техасский миллионер" осел на палубу, вытаращив гаснущие глаза, прижав руки к животу.

- Эй! - невольно вскрикнул Мазур.

- Что такое? - уставились на него столь же спокойные и пустые глаза капитан-лейтенанта.

- Зачем?

- А на кой хрен он нам?

- Он мог знать агента... - растерянно пробормотал Мазур.

- Вполне мог, - согласился Морской Змей. - Мог и на связь с ним выходить... Только не надо забивать себе этим голову. Во-первых, не наше дело. На то есть другие. Во-вторых, никакого агента нет - я имею в виду, уже нет.

- Кто? - сгоряча, азартно спросил Мазур.

- Кирилл... - поморщился Морской Змей.

- Извини, - опомнился Мазур. - Да, тут такое дело... Цвай-Драй...

- Он на дне, - ровным голосом сказал Морской Змей. - Мы видели, как он.., опустился. Пули попали в лицо. Лопухнулся Цвай-Драй, хоть вам и велели не портачить... Ладно, некогда расслабляться. Заманчиво было бы, конечно, доставить этого хмыря на борт живым, но чересчур уж рискованно шляться с таким багажом... Короче, покойный был прав. Нужно в темпе убираться. Князь, нырни за... Айном. Он примерно в том месте, где мы залегали возле лодки. Мазур, подстраховываешь. Давайте в темпе. Поднимите Айна сюда, пройдем несколько миль на этом корыте, а потом придется его пустить на дно... Что стоишь?

- Я там винт линем обмотал, - сказал Мазур, опуская маску на глаза. - Так что учти...

- Обязательно учту, - серьезно сказал Морской Змей. - Пока будете нырять, снимем ваш линь... Ну, пошли!

Глава 4

ОДИН СОЛДАТ НА СВЕТЕ ЖИЛ, КРАСИВЫЙ И ОТВАЖНЫЙ...

Он не спал, но и, пожалуй что, не бодрствовал - лежал в некоем подобии забытья, измененного сознания и, что характерно, прекрасно это понимал. Но поделать ничего не мог. Словно без его участия мозг снова прокручивал то, что напоследок случилось на дне, в той самой пещере, где сначала осьминог, большой музунгу, разделался с неизвестными ловкачами, а потом Мазур - с осьминогом, не исключено, тем же самым.

Все трупы, предварительно освободив иные от улик, автоматных и пистолетных "гвоздей", они перенесли в пещеру. Там они и легли на каменистом дне двумя шеренгами, меж которыми было метров пять расстояния, - и Папа Карло с Черномором, и Цвай-Драй, и Корнет. И обе красотки, Гейл с Моникой, и Драйтон со своими мордоворотами, и неизвестные орелики с тускло-зелеными повязками поверх ремешков масок. Ляжем - сравняемся, кумиры и селяне...

Ничего другого нельзя было сделать для своих - им еще предстояло возвращаться домой через половину земного шара, у них на борту была куча непосвященного народа. Невозможно было бы разместить столько тел в корабельных холодильниках - достаточно и того, что остается риск нарваться на бдительного таможенника, который обнаружит труп Волчонка с несомненными ранениями, причиненными неким оружием. Есть, разумеется, по всем правилам составленный Лымарем протокол вскрытия, показания свидетелей, согласно которым тов. Волков, скоре всего, в приступе умопомрачения покончил с собой, всадив себе в грудь какой-то заточенный штырь, но, во-первых, риск остается, а во-вторых, самый тупой таможенник может не поверить в массовое самоубийство, отчего-то случившееся на борту "Сириуса". Так что Дракон отдал совершенно недвусмысленный приказ...

Так они и легли на дне, люди, по гидрокостюмам которых и дыхательным аппаратам ни один пытливый эксперт не смог бы, пожалуй, определить их национальную, равно как и государственную принадлежность. Просто земляне, и не более того. А если учесть, что через несколько лет проделает с останками морская вода... Много ли осталось от того, что подвернулся разъяренному музунгу?

Ну, а дальше было совсем просто: подрывной заряд в нужной точке сотворенного природой туннеля, никаких особых церемоний, они отплыли метров на сорок, дождались, когда сработает в расчетный срок кислотный взрыватель. Из черного зева бывшего туннеля выметнулось черное облачко - и вскоре осело на дно. Взрывная волна наружу не пошла. Лишь в ушах на миг почувствовался легкий толчок. Беглая проверка убедила, что камни, как и ожидалось, завалили туннель. Чересчур уж фантастическое стечение обстоятельств потребуется, чтобы кто-то в ближайшие годы забрел именно туда. С той стороны не следует ждать сюрпризов, комиссий по расследованию, хватких сыщиков, которые станут ползать с лупой по дну, брать отпечатки присосок у осьминогов и допрашивать подвернувшихся под руку макрелей. Нет нужды. Все и так ясно. В определенном количестве армейских личных дел будут сделаны соответствующие записи, а потом дела уйдут в архив. Останется безымянная братская могила. Ляжем - сравняемся...

Он старательно разлепил глаза, пытаясь доказать себе, что все же бодрствует. В каюте стоял полумрак, глаза к нему давно привыкли, и Мазур рассмотрел, как из крохотной ванной выходит Ирина, судя по силуэту, в его рубашке. Прикрыл глаза - не хотелось говорить, думать, общаться. Хорошо еще, она не стала умащиваться на тесной койке, присела к столу, огонек зажигалки на миг осветил ее загадочно-прекрасное лицо, обрамленное спутавшимися темными прядями.

И хорошо, что он не оскандалился нынче ночью: почему-то представлялось, что после всего случившегося на дне и на поверхности он окажется ни на что не способным с женщиной. А получилось совсем наоборот, такой яростной, неутолимой силы он в себе сроду не ощущал, даже испугался немного...

- Спишь? - шепотом спросила Ирина, подойдя к койке. Он старательно, ровно задышал. Ирина попыталась осторожненько примоститься рядом...

Трах! Дверь каюты - а ведь запирал изнутри! - с грохотом отлетела, ударившись о стену, к мигом позже под потолком вспыхнула лампа. Застучали шаги.

Инстинктивно зажмурившись от режущего, неожиданного света, Мазур убедился, что это ему не снится, что это все на самом деле. Грохотали шаги, кто-то азартно выкрикнул:

- Стоять! Не шевелиться!

Он ухитрился, наконец, открыть глаза, хоть их и пекло немилосердно. Видел сквозь радужные пятна, как Ирина, встав коленями прямо ему на живот, рванула на себя иллюминатор, но по ту сторону выставилась чья-то рожа, протянула с ухмылкой:

- Ку-ку...

Ирина дернулась назад, примяв коленями Мазурову диафрагму так, что он охнул и попытался встать. Она спрыгнула с кровати, и вновь крики, теперь уже в несколько глоток:

- Стоять!

- Руки!

- Руки на виду держи!

Кто-то старательно прикрыл дверь. Рывком приподнявшись, Мазур сел на койке. Оторопело огляделся.

Лаврик стоял у двери с пистолетом в руке, с азартно-яростным лицом, пенсне держалось на носу кривовато, в нем отсвечивала яркая лампа. Трое его орлов рассредоточились по каюте. Ирина стояла посередине, у стола.

Никто из ворвавшихся ее не трогал, пальцем не прикоснулся, они стояли неподвижно, как в той самой детской игре, но она все равно металась так, будто ее ловили тянувшиеся со всех сторон руки, дергалась то вправо, то влево, шажок сюда, шажок туда, дикий, нелепый танец, от которого холодело внутри, заполошные прыжки человека, оказавшегося в комнате, где на полу ползает масса гадюк.., но ведь не было ничего, никаких змей!

Мазур увидел ее лицо - и перестал что-либо понимать. Разве что сердце захолонуло. На исказившемся бледном личике мелькали то злоба, то страх, губы дергались, Мазур ее не узнавал...

Привалившись к косяку, держа пистолет дулом вверх, Лаврик с ухмылочкой сказал в пространство:

- Прошу любить и жаловать. Смотрите в оба, орлы. Практическое занятие по семинару "Взятие шпиона с поличным". Обратите внимание на игру лицевых мускулов, частоту сердечного ритма, обильное потоотделение, нескоординированность движений. Общее эмоциональное состояние колеблется от осознания провала до иррациональной надежды, что все волшебным образом прекратится... Ладно, киньте ей шмотки... Не в театре.

Тот, что был ближе всех, крепко ухватил Ирину за локти и подтолкнул к стулу с ее одеждой. Еще один скрылся в ванной.

- Одевайся, сучка, - сказал Лаврик. - Живенько. Человека из-за тебя разбудили... Ну, что там, Барцев? - Заглянул в протянутую ему расстегнутую сумку и хмыкнул. - Ага, конечно... Малый джентльменский набор. Руслан, убери рожу из иллюминатора или хотя бы рот захлопни, а то видок у тебя...

Мазур отчетливо видел все происходящее вокруг, но с мозгами у него происходило что-то странное: увиденное не проходило в рассудок, не поддавалось осмыслению, словно натыкаясь на некую преграду.., или он попросту боялся понять.

Сидя на разворошенной постели, он смотрел, как ее силком заставляют одеться, как уводят, крепко держа за запястья. Оставшись в одиночестве, Лаврик, покачивая сумкой, подошел к койке и присел рядом. Снял пенсне, потер большим и указательным пальцами припухшие глаза. Виновато улыбнулся:

- Сутки не спал...

Мазур смотрел на него и молчал, все так же боясь впустить в сознание правду.

- Ну что ты таращишься? - тихо, устало спросил Самарин. - Я тебя умоляю, не надо про тридцать седьмой год и прочие ужасы. Семьдесят шестой - он и есть семьдесят шестой. Так-то. Так-так-так, так-так-так, так-то... Знаешь такие стихи?

- Нет, - мертвым голосом произнес Мазур.

- Рыжий конь скакал вдоль тракта, с перебором на три такта - так-так-так, так-так-так, так-то...

Мазур молчал. Он прекрасно знал это состояние - когда все позади и неутолимо тянет выговориться, плести что угодно, только бы не молчать, выплеснуть, разрядить пережитое напряжение, дикое и долгое, - иначе крышей поедешь...

- Но этого же не может быть, - сказал он, прекрасно сознавая, что не спит. - Не может.

- Может, - сказал Лаврик столь же тускло и тихо. - Пора бы уж понять, что шпионов придумывает не студия Довженко и Юлиан Семенов. И шпионы - это вовсе не склизкие субъекты с поднятыми воротниками, бегающими глазками и торчащей из кармана бомбой. Шпионы - они обыкновенные. Как все. Даже больше - общительные такие, веселые, затейники и душа компании, очаровательные бабы, к которым душа сама тянется... Иначе нельзя, иначе не поработает шпион толково и с пользой для хозяев... На, полюбуйся, - он подсунул к самому лицу Мазура распахнутую сумку. - Это добро у тебя три дня валялось под ванной, в дальнем уголке. Это вот не только транзистор, он и еще кое-какие функции выполняет: прием сообщений, кодировка своих, запись на пленку компакт-сигнала. А это и не авторучки вовсе. Если взять вот так и сжать пальцы - пойдет сигнал. Тот самый "пакет". Не забыл, чему на курсах учили? Если есть желание, потом посмотришь на все это в разобранном виде.

Убеждали даже не эти компактные приспособления, и впрямь напомнившие Мазуру кое-какие спецкурсы, а этот тихий, ровный, усталый голос.

- Но как... - только и смог он произнести.

- "Как" - это уже дело десятое, - сказал Лаврик. - Девочке, я так полагаю, хотелось жить красиво. Иногда так хочется жить красиво, что о средствах не думают абсолютно. Откровенно тебе скажу, я пока еще не знаю в точности, на чем ее приловили и как так вышло, что согласилась. Не моя епархия. Но вот в том, что работала она старательно, могу тебя заверить честным словом офицера. Однако ж переиграли... Прихватили за ушко. Вообще-то, задумка была неплохая: сначала она, играя жертву раздирающих душу сомнений, все же рассказывает сквозь зубы, что это именно из твоего иллюминатора свисал проводок, когда мы перехватили передачу... Что ты таращишься? Именно так и рассказала, выполняя свой гражданский долг и долг офицера...

- Зачем? - тоскливо спросил Мазур.

- То есть как? - Лаврик даже удивился немного. - Мы, влекомые служебным долгом и охотничьим азартом, немедленно к тебе вваливаемся, переворачиваем все вверх дном, благо ты на заметке после известных твоих странствий по острову... Ничего не найдя, к тому же установив по своим каналам, что никаких провод-ков из твоей каюты не торчало, вежливо извиняемся за ошибку и снимаем тебя с листа подозреваемых. И становится твоя каюта "чистым" местечком, куда с обыском и вообще с осмотром никто уже не будет наведываться. Тем самым местом, куда можно украдкой перенести все уличающие штучки - у нее ж тоже нервы, хлебчик шпиона горек, под расстрельными статьями ходит... Использовали тебя, мой милый. За болвана. Случается такое. Ты не первый и даже не сотый, если такая арифметика хоть немного утешит. Моя б воля, я бы тебе легонько настучал по сусалам - за то, что вопреки строжайшим инструкциям распускал язык в постельке: "Когда мы, наконец, отсюда уберемся?" "Скоро, милая, два-три дня, не более, а теперь раздвинь ножки..." Эк тебе кровь в рожу бросилась, - сказал он безжалостно. - И правильно. Чтоб проняло до печенок, тогда, может, и поймешь, что инструкции для того и пишутся, чтобы их исполняли в точности. Независимо от того, кто перед тобой - родная мама или очаровашка, которая тебе дает со всем прилежанием, так что у тебя от павлиньего самомнения мозги плывут... - Он усмехнулся. - Ничего-ничего, пусть тебя корчит как следует... Не в ЖЭКе трудишься. Были микрофоны в каюте, а как же. За битого, как известно, аж двух небитых дают... Она все сливала, ты понял? Все, что проходило через ее ручки. Правда, с некоторого момента через ее ручки начало проходить то, что с реальностью имело мало общего, но это уже другая песня... Ладно, - он устало поднялся, похлопал Мазура по плечу. - Не надо биться башкой о стену. Не будет у тебя особых неприятностей, честное слово. Тут ты ни при чем. Самое большее, что получишь за длинный язык, - устное порицание в матерной форме. Неприятности будут кое у кого другого, которого здесь и нет вовсе, у тех, что всерьез прохлопали, хотя обязаны были бдить... Ну, тебя можно оставить одного? В петлю не полезешь? Я серьезно спрашиваю.

- Поди ты, - огрызнулся Мазур.

- Значит, не полезешь, - констатировал Лаврик. - И правильно. Не стоит оно того.

- Но как же...

Он и сам толком не знал, что хотел сказать. Однако Лаврик, очень похоже, его понял.

- Да вот так, - сказал он, подумав. - Ни симпатичная мордашка, ни папа-адмирал еще не гарантируют от того, что в мозгах не заведется блудливость, плавно перетекающая в шестьдесят четвертую статью... Это где-то у Стругацких, кажется? "Она была такой красивой, что не могла не быть умной, доброй..." Вздор. Муть голубая. Ежели судить по физиономии, то нашему Панкратаву пора маршальские звезды навесить или вылепить с него статую доброго самаритянина, аллегорическую персону "Доброта и души тепло"... - Он вздохнул, поднялся, тщательно застегнул брякнувшую сумку, похлопал Мазура по плечу. - Ну, я пошел, мне теперь до утра глаз опять не сомкнуть, задушевные беседы пойдут, пока клиентка в нужной кондиции и не оклемалась толком...

Дверь тихо закрылась за ним. Мазур зажал лицо ладонями.

Такого прилива жгучего стыда и бессильной злости с ним еще, пожалуй что, и не случалось вовсе.

"Один солдат на свете жил, красивый и отважный, но он игрушкой детской был, ведь был солдат бумажный..."

Слишком много для одного человека, право же. Слишком много. Чтобы вот так, со всего размаха - мордой в грязь, в самое поганое дерьмо... Как же теперь жить-то? Неясно совершенно. Но в одном Лаврик прав: никакой петли, мужик обязан держать удар...

Глава 5

...В ЧЬЕМ СЕРДЦЕ ПЛЯШЕТ ЖЕЛТЫЙ БЕС

- Завтракал? - спросил Морской Змей, не оборачиваясь.

Плетущийся за ним Мазур мотнул головой:

- Нет.

- Это ты зря. Давай-ка по уставу, прием пищи есть прием пищи... Потом сразу пойдешь и как следует подзаправишься.

- А куда мы?

- Бумажку подмахнуть, - загадочно ответил Морской Змей. - Так, проформы ради... А затем начинается боевое дежурство. Минут через несколько снимаемся с якоря и уходим в точку рандеву. На эсминце груз будет целее, а нам еще тащиться через половину шарика... Ты что фыркаешь?

- Знаешь, мне вдруг пришло в голову... - сказал Мазур, пытаясь прогнать из души эту чертову пустоту. - Мы столько дней тут пластаемся, под водой творится черт знает что, а ни одна живая душа из посторонних понятия ни о чем не имеет. А ведь их чуть ли не полсотни... Смешно?

- Не смешно, а закономерно, - сказал Морской Змей. - Значит, мы хорошие профессионалы... Имей в виду, тут нарисовался еще один непонятный сюрприз. С рассветом пришла моторка. Оператор нашей Мадлен, этот байбак сонный, и еще какой-то сопляк. Привезли ей из Виктории почту, все вроде бы естественно, но потом у них, изволите ли видеть, мотор накрылся. Мы, конечно, благородно полезли помогать, выяснилось - не врут, накрылся, и качественно. Вот только, чтобы добиться такой поломочки, надо хорошо потрудиться напильником... Придется везти их в Баэ, а что поделать? Не за борт же выбрасывать...

- Не нравится мне это, - сказал Мазур.

- А никому не нравится. Дракон велел быть настороже, тебе по раскладу выпадает шлюпочная палуба. С одной стороны, троих лягушатников особенно остерегаться не следует при нашем перевесе, а с другой - поди пойми, что у них на уме и кто им может на подмогу нагрянуть.