"Администрация", "Гранитная мастерская", "Медпункт".
Я пошла по дорожке и уперлась в домик, больше смахивающий на теремок. Но
внутри здание скорее напоминало банк - повсюду мрамор, позолота, бронза и
вновь секьюрити, на этот раз женщина, одетая в черную форму и подпоясанная
широким желтым ремешком, на котором висела кобура.
- Вы к кому? - поинтересовалась охранница.
- Насчет работы я...
- Идите по коридору, комната восемь, там находится Эмма Марковна, она
ведает кадрами, - спокойно ответила девушка и щелкнула турникетом. Я пошла
по ковровой дорожке. На подоконниках стояли цветы, правда, искусственные,
но отлично сделанные, от настоящих не отличить. На стенах тут и там висели
картины. Словом, меньше всего это напоминало контору кладбища. На мой
робкий стук в дверь из восьмой комнаты донеслось громкое:
- Входите, входите.
Я вошла в просторную, чистую, обставленную серой офисной мебелью комнату и
не сдержала вскрика:
- Вы?!
На меня спокойно смотрела бывшая преподавательница консерватории по классу
фортепьяно Эмма Марковна Базилевич. Дама мгновенно отреагировала:
- Фросенька, детка, какими судьбами? Как мама? Зачем ты к нам? Или, не дай
бог...
Эмма Марковна помрачнела. Я поспешила успокоить ее:
- Нет-нет, у меня никто не умер. Вернее, сейчас никто не умер. Мама давно
скончалась...
- Чай, кофе? - засуетилась Базилевич.
Минут через пять, когда она, закончив хозяйственные хлопоты, успокоилась,
я, дергая за ниточку пакетик "Липтона", попыталась вкратце изложить ей
основные события моей жизни.
- Боже, - ахала Эмма Марковна, - роман, прямо роман. Поменяла имя!
Евлампия! Сидела рядом с несчастным Эдиком! Ужасно!
Я терпеливо ждала, пока буря эмоций уляжется. Наконец Базилевич успокоилась
и пробормотала:
- Значит, Эдичка обещал тебе место?
- Да, как услышал, что я без работы...
- Золотой человек, - воскликнула Эмма Марковна. - Он и меня сюда привел!
Представляешь, сократили в консерватории штатное расписание и выставили
меня на улицу, просто выгнали, да еще намекнули, что старая стала, мол,
пора и честь знать, освобождать ставку. Кабы не Эдик, щелкать бы мне зубами
от голода. Сама знаешь, детей нет, помогать некому.
- Я думала - вы репетируете учеников...
Эмма закатила глаза:
- О нет. Во-первых, артрит замучил, пальцы будто птичьи лапы, такими не
очень и поиграешь. Ну, руку, предположим, поставить могу, начальные навыки
дать... Но ведь это надо с детьми возиться! Ты и не представляешь, как
тяжело с маленькими. А со студентами уже здоровья не хватает... Вот и
пришлось в конце жизни новую специальность осваивать.
Я постаралась скрыть улыбку. Большей сплетницы, чем госпожа Базилевич, в
консерватории не было. Эмма Марковна всегда знала все про всех, наверное,
поэтому от нее и постарались избавиться поскорей при первой возможности.
Место в отделе кадров - это та работа, которая должна доставлять ей
истинное удовольствие. Думаю, Эдик сильно выгадал, пригласив на службу
даму, от которой ничего не скроешь.
- Но Малевич почему-то не сказал мне о вас! - мило улыбнулась я. - Велел
обращаться к некоему Саврасову...
Эмма нахмурилась, молча допила чай, потом заявила:
- Ладно, детка, ты своя. Я отлично знала твоих родителей... Значит, слушай.
У нас тут много разных людей служит.
Коллектив Малевич подобрал первоклассный. Став директором кладбища, он
моментально выгнал вон всех вечно пьяных могильщиков, а затем начал
набирать новых. Основное условие при наборе, абсолютная трезвость. Через
год кладбище было не узнать. С лопатами в руках ходили несколько бывших
инженеров, пара преподавателей, штук шесть сотрудников разнообразных НИИ...
Все носили безукоризненную форменную одежду и получали хорошие оклады. От
ворот прогнали старух и нищих, построили концертный зал, отреставрировали
церковь. Теперь здесь работали только интеллигентные люди. Жили как одна
семья. Вместе справляли праздники, общались семьями. Потом Эдик привел на
работу Жору Саврасова. Как только Эмма Марковна взглянула на парня, сразу
поняла: этот из другой стаи. Уже сам внешний вид нового заместителя
директора навевал мысль об определенных структурах. Жора носил обтягивающие
мощное тело черные рубашки без галстука. Воротник, не сходившийся на
толстой шее, всегда был расстегнут, и виднелась золотая цепь, больше
похожая на якорную, чем на ювелирное изделие. Настораживала и речь парня.
Услыхав его заявление: "Ну, чисто конкретно, ребятишки, работать надо", -
Эмма Марковна впала в истерику и, влетев в кабинет к Эдику, шлепнула тому
на стол папку.
- Что случилось? - улыбнулся Малевич.
- Ваш Саврасов, - кипела Базилевич, - обманул всех. Вот. Я проверила, он
дважды отбывал срок, а в анкете об этом ни словечка! Гнать его взашей!
Господи, Эдик, где были твои глаза. Хоть понимаешь, кого привел?
Директор спокойно закурил, а потом тихо спросил.
- Эмма Марковна, дорогая, какая у вас зарплата?
Дама удивилась:
- По ведомости шестьсот рублей, но ведь вы еще первого числа конвертик
даете.
- Хотите, чтобы в конвертике лежало вдвое больше?
Базилевич хмыкнула:
- Конечно.
- Тогда попытайтесь повернуть мнение коллектива в благоприятную для Жоры
сторону, - спокойно пояснил Эдуард, - потому что благодаря его усилиям мы
станем намного больше зарабатывать.
- Но каким образом? - вскинулась Эмма Марковна.
- А это маленький мужской секрет, - хмыкнул начальник. - Успокойтесь,
ничего криминального.
Но Эмма Марковна чувствовала себя крайне неуютно. Саврасов ей не нравился.
И пухлый конвертик, полученный через две недели, ее не обрадовал. Надо
признать, что Жора старался быть милым, улыбался, частенько приносил на
работу торт или коробку шоколадных конфет, но каждый раз, откусывая кусок
свежего бисквита, Эмма Марковна вздрагивала, ей казалось, что жирный крем
пахнет чем-то противозаконным.
- Зарабатывать и впрямь стали хорошо, - вздыхала Базилевич, - только мне
по-прежнему кажется, что Жора негодяй. И потом, он же судимый!
Я поставила на стол красивую фарфоровую чашку, расписанную нежными розовыми
цветочками. Бедная, бедная, совершенно отставшая от жизни Эмма Марковна. Да
в нынешние времена срок за плечами не пятно на биографии, а медаль,
наградной лист. Люди с криминальным прошлым ходят по коридорам власти.
Единственное, лично меня удивляет в этой истории, почему милейший Жора
Саврасов, имея столь правильную анкету, не двинулся в депутаты или
губернаторы, а осел на скромном подмосковном кладбище. Что за делишки
проворачивали они тут с Малевичем?
Шилова Юлия
Лукин Евгений
Березин Федор
Соломатина Татьяна
Никитин Юрий
Соломатина Татьяна