"языке" наряды. Уж не знаю, хороша она от природы или
добилась безупречного внешнего вида, используя арсенал
современных косметических средств, но ведь в конце концов
важен результат, а не то, каким образом он достигнут.
Маргарита Федоровна окинула меня холодным взглядом и
недовольно протянула:
- Больная! Тут кабинет врача, а не метро. Разве можно прямо
в куртке и уличной обуви приходить на прием.
- Холодно очень, а рентген в подвале, - попыталась
оправдаться я, - простудиться боюсь.
- У двери вешалка, - не сдалась Маргарита Федоровна, - и
тапочки следует с собой приносить. Кстати, в коридоре висит
объявление, читать надо! Все написано про то, в каком виде
положено являться на рентген. Мы тут время тратим, лечим
вас, лечим, а больные инфекцию на верхней одежде разносят. У
вас что? Желудок? К обследованию готовы?
Маргарита Федоровна не понравилась мне совершенно.
- У меня сердце!
Рентгенолог изогнула безупречно красивый рот.
- Что?
- На сердце рана у меня, на сердце рана у меня, -
промурлыкала я.
- Вы из кардиологии? - не поняла Маргарита. - У них свой
рентгенолог, поднимайтесь наверх.
- Зачем? Ежи Варфоломеевич-то умер!
Рита распахнула еще шире свои огромные глаза.
- Вы от Отрепьева? На частную консультацию?
Не дожидаясь приглашения, я шлепнулась на неудобный,
продавленный стул, предназначенный для больных, нагло
оперлась о письменный стол и сообщила:
- От Отрепьева, но не на консультацию! Лицо Риты неожиданно
стало бледно-серым.
- А зачем? - тихо спросила она.
- А ты не знаешь? - в тон ей ответила я. - Давно мечтала
познакомиться. Я - Ася Бабкина, моя дочь у тебя?
Честно говоря, не знаю, отчего я выпалила эту фразу, но
эффект она произвела сильный.
- Да, - забормотала рентгенолог, - конечно, ясно, сейчас,
погодите пару минут, мне надо выйти, извините, цистит
замучил, я только в туалет - и вернусь!
Не понимая, отчего она так разволновалась, я кивнула.
- Естественно, подожду.
Маргарита Федоровна вскочила и опрометью кинулась в коридор.
Ее располневшую фигуру туго обтягивал слишком короткий белый
халат, из-под которого виднелась полоса ярко-красной юбки.
Ноги Маргариты Федоровны были втиснуты в лаковые черные
сапожки. Нещадно ругая больных за распространение бацилл и
грязи, сама радетельница за чистоту и порядок предпочитала
теплую обувку, все-таки в подвале стоял зверский холод.
Немудрено, что врач подцепила цистит. Сидит день-деньской в
помещении, где свободно гуляет сквозняк. Цистит - очень
неприятная болячка. Моя подруга Оля Лапшина ухитрилась
заболеть им еще в школе. Ей не хотелось носить рейтузы, и
она щеголяла в двадцатиградусный мороз в тоненьких трусиках
и чулках. Результатом идиотского поведения и стал цистит.
Матери Ольги пришлось предупредить всех школьных учителей,
чтобы они отпускали дочь во время уроков в туалет, а то кое-
кто из педагогов решил, что Олька издевается, тянет каждые
десять минут руку и ноет:
- Разрешите выйти!
Но даже несмотря на справку от врача, наша математичка
злилась и однажды, когда Ольга в очередной раз запросилась в
туалет, отрезала:
- Имей в виду, Лапшина, идет четвертная контрольная, снижу
отметку всему варианту, если сейчас уйдешь. Я хорошо
понимаю, что тебя посылают в библиотеку списать ответы!
Наши учителя разговаривали на странном языке.
- Тараканова, - возмутился один раз химик, когда я влетела
на перемене в учительскую, - у тебя глаз нет постучать? Мы
заняты!
Так что заявление про "четвертную контрольную" и "снижение
отметки варианту" никого не удивило, скорей напугало. Мы
знали: математичка будет рада наставить всем двоек, и
надеялись, что Ольга сядет на место. Но Лапшина вылетела из
класса. Естественно, в журнале появились "лебеди", и народ
решил устроить Оле темную.
- Бейте сколько угодно, - со слезами на глазах воскликнула
несчастная Лапшина, - я знаю, что виновата! Но терпеть не
могу, оставалось только при всех описаться. Как накатит, еле
$. туалета добегаю!
Так что я очень хорошо понимала, отчего Маргарита Федоровна
понеслась на крейсерской скорости в коридор! Минуты текли
медленно. От скуки я оглядела кабинет и ничего интересного
не увидела. Через полчаса начала нервничать. Ну сколько
можно сидеть на унитазе? Хотя кто его знает!
Но когда большая стрелка часов, обежав полный круг, вновь
остановилась на двенадцати, в душе начала копиться злоба.
Похоже, Маргарита меня элементарно обманула. Не захотела
разговаривать и ушла, придумав сказку про цистит. Хотя
странно: кабинет она не заперла, и сумочка стоит в углу.
Вдруг ей стало плохо?
Я вышла из кабинета и пошла по длинному широкому коридору,
читая таблички на дверях: "Сестра-хозяйка", "Лаборатория",
"Моечная"... Туалет оказался в самом углу, помещение
выглядело убого! разбитый кафельный пол, стены выкрашены
темно-зеленой масляной краской, в рукомойнике стоит вода и
запах соответствующий. А главное, в клозете пусто. Впрочем,
в коридоре, по дороге мне тоже не попался ни один человек.
Подлая Маргарита Федоровна сбежала! Или она пользуется
другим сортиром? Может, не хочет посещать заведение,
предназначенное для больных?
Я поднялась на первый этаж и решила поискать туалет, но тут
глаза наткнулись на группу людей в белых халатах, замершую у
огромного окна. Толпа, состоявшая в основном из женщин,
оживленно гудела.
- Ужас-то какой, господи, - повторяла пышнотелая блондинка
со старомодной укладкой.
- Чего ее на улицу понесло, - причитала другая тетка, обутая
в жуткие вельветовые тапки, - да еще без пальто!
- Небось за блинчиками полетела, - высказала предположение
худенькая востроносая девица.
- Там подземный переход!
- Ой, да кто им пользуется, вечно поверху бегаем!
- Кошмар, в двух шагах от работы. И что, сразу насмерть?
- Со второго этажа примчался Геннадий Филиппович, -
вздохнула блондинка, - он вроде у окна курил, на его глазах
Ритку и сшибло, да ничего уже поделать нельзя.
Я подошла поближе и увидела машину милиции, "рафик" с
красным крестом, стоящий боком грузовик и парней в форме,
деловито расхаживающих по мостовой с рулеткой. Чуть поодаль
лежало нечто, похожее на кусок картона, на нем виднелся
бугор, прикрытый серым байковым одеялом, из-под которого
высовывались ноги, обутые в черные лаковые сапожки, и часть
ярко-красной юбки.
- Что случилось? - растерянно спросила я у востроносой
девицы.
- Вот кошмар, - вздохнула та. - Рита Колесниченко, наш
рентгенолог, побежала через дорогу, видите вывеску
"Блинчики"? Мы там обедаем... А ее машина задавила!
- А мне кажется, - тихо сказала молчавшая до сих пор женщина
с приятным добрым лицом, - она сама прыгнула!
- He городи чушь, Лина, - повернулась к ней востроносая. - С
какого горя Ритке под грузовик бросаться? Денег полно,
"b.,.!(+l новый, дача, шуба... Вообще работу могла бросить,
ходила сюда не как мы, за копейки, а чтобы дома от скуки не
загнуться. Ладно бы я под колеса полезла, трое на руках, и
зарплата - горькие слезы. А Маргарите с чего?
- Из-за любви, - тихо сказала Лина и отошла к лифту.
Докторши продолжали шумно обсуждать происшествие. Я быстро
догнала миловидную женщину и тронула ее за плечо.
- Лина!
- Да?
- Из-за какой любви могла покончить с собой Маргарита?
- А вы кто? - удивилась она.
У нее было простое лицо коренной жительницы средней полосы
России. Нос картошкой, небольшие голубые глаза, прямые темно-
русые волосы... Ничего примечательного или яркого, сотни
подобных женщин ходят по улицам Москвы.
Я поколебалась секунду и ответила:
- Разрешите представиться, Ася Бабкина, частный детектив.
Флинт Эрик
Буркатовский Сергей
Корнев Павел
Шилова Юлия
Орлов Алекс
Василенко Иван