Чтение 17–й страницы книги ~Задержание~

- Об чем спросите. У кого карты есть, кто чифир варит, кто пику име-
ет. Что вам интересно, про то и расскажу. А могу и написать, почерк у
меня хороший, разборчивый.

Батняцкий замолчал, присматриваясь к собеседнику, и понимающе покивал
головой.

- Сразу не распознал, хотя почуял: что-то не так. У наших рожи крас-
ные, загрубелые, глаза от ветра со снегом воспаленные... А вы издалече,
никак из самой Москвы? Чифир вас, стало быть, не интересует... Ну да я
про все в курсе, давно сижу, могу, если надо, и про начальство наше -
как бдят они, как службу несут. Вы по званию кто будете?

- Я из Тиходонского уголовного розыска, майор Сизов.

Батняцкий дернулся как от удара.

- На понт? А книжку свою красную покажешь? Сизов извлек удостовере-
ние, раскрыл, не выпуская из рук, протянул осужденному. Батняцкий при-
поднялся с места, долго вчитывался, потом плюхнулся на стул. Глаза его
беспокойно бегали.

- Настоящее? - Видно было, что он брякнул первое, что пришло в голо-
ву, стараясь выиграть время.

- Я вижу, парень, ты совсем плохой. - Сизов спрятал документ. - Чего
задергался? Привидение увидел?

Батняцкий почесал в затылке.

- Можно считать и так. Вчера про Сизова разговор с Изобретателем ве-
ли, а сегодня он на голову свалился. Самолично, через семь тысяч верст.

- А чего про меня говорить? Я же не председатель комиссии по помило-
ванию.

- Болтали про сыскарей да следователей, он тебя и вспомнил. Механи-
ческая собака, говорит.

Сизов усмехнулся.

- Ну-ну. Любить ему меня не за что, да вроде и не обижался.

- Да вы не так поняли! - торопливо заговорил Батняцкий. - Он по-хоро-
шему! В одной книжке вычитал: была механическая собака, ей запах челове-
ческий дадут, пускают, и амба! - неделю рыщет, месяц, год, через реки,
через горы, никуда от нее не денешься!

- Интересно. И где люди такие книжки находят?

- Да он штук сто прочел! - с гордостью сказал осужденный. - Знаете,
как у парня котелок варит?

- Знаю. Только жаль - в одну сторону: сберкассы, сейфы.

Сизов выдержал паузу, внимательно глядя на Батняцкого.

- У тебя тоже неплохо сработало, как мне зубы заговорить да испуг
спрятать. А у самого шестеренки крутятся - зачем по мою душу прибыл опер
из Тиходонска?

Батняцкий пожал плечами.

- Да мне какое дело - откуда. И чего гадать, сами скажете.

- Чифир меня не интересует, да и другие тухлые твои истории. Это ты
от небольшого ума: дескать, покантуюсь от работы, сдам оперу туфту вся-
кую да еще посмеюсь над ним с дружками-приятелями. - В голосе оператив-
ника лязгнул металл.

Батняцкий заерзал на стуле.

- Я ж сначала не врубился... Думал, кабинетный фофан с какой-то про-
веркой приехал. - Он изобразил смущение, но получилось довольно ненату-
рально.

- Ну теперь мы с тобой познакомились, и расскажи мне по порядку, да
без финтов всяких, свое дело, - четко сказал майор, в упор глядя на Бат-
няцкого. Тот отвернулся к окну.

- Эка вдруг... Полсрока отмотал, уже и забыл, за что сижу.

- Убийства не забываются. По ночам мучают, спать не дают, иной раз с
ума сводят. А у тебя легко как-то - раз и забыл!

- Не убийство, а тяжкое ранение. Тут две большие разницы. Я ж не ви-
новат, что он помер! - Батняцкий сел вполоборота и смотрел прямо перед
собой.

- А кто виноват?

- Вы к словам не цепляйтесь. Я убивать не хотел. Так и в суде объяс-
нил...

- Да ничего ты не объяснил. Ни как попал на дачу, ни как возвращался,
ни почему убил... - Сизов говорил тихо и монотонно.

- По пьянке-то... разве вспомнишь! - перебил осужденный.

- Ни кто видел тебя до или после, ни откуда нож взял, ни куда дел
его, - будто не услышав, продолжал майор.

- Пьяный был. Всю память отшибло, - повторил Батняцкий. - Какой с
пьяного спрос?

Сизов медленно, со значением, принялся перебирать лежащие перед ним
бумаги. Батняцкий напряженно следил за его руками.

- Чья пудреница на земле возле трупа валялась? - Вопрос прозвучал
резко, как выстрел.

- Про это и вообще не знаю. Может, днем хозяева потеряли...

Сизов разложил на столе фотографии. Обычная финка, "лисичка", склад-
ной охотничий, пружинная "выкидуха".

- Взгляни-ка сюда.

Батняцкий встал, посмотрел, с недовольным видом вернулся на место.

- Какой похож? Хотя бы приблизительно? - Оперативник подобрался.

- Вы чего хотите? Признался, рассказал, показал, срок получил, сижу,
чего еще надо? - жалобным голосом проныл допрашиваемый. - Чего нервы мо-
таете?

- Какой? Пусть ты его пьяным вынимал, но в карман-то трезвым клал?
Вот и покажи!

Батняцкий ткнул рукой в охотничий складень.

- Такой примерно, только ручка другая.

Сизов расслабился и собрал фотографии.

- Не в цвет, приятель.

Осужденный вскочил.

- Интересное кино! Семь лет назад что ни скажу - все в цвет, капитан
Мишуев с ходу в протокол строчит! А теперь стали концы с концами сво-
дить! Чего вдруг?

- А того, что твой нож сейчас опять объявился. Рядом с тремя трупами.
Двое - работники милиции.

Батняцкий испуганно отшатнулся, но тут же взял себя в руки.

- Чего я, за эту пику вечный ответчик? Выбросил - и дело с концом.
Откуда знаю, кто подобрал и что ею сделал?

Сизов недобро усмехнулся.

- Выбросил, говоришь? Ну-ну...

Он пристально смотрел на осужденного, пока тот не опустил глаза.

- Зачем чужое дело взял? Батняцкий молчал, оперативник ждал ответа. В
кабинете наступила тишина. За окном гудел, разворачиваясь, лесовоз.

Наконец осужденный вышел из оцепенения.

- Пустые хлопоты, начальник, - глухо сказал он. - Все сказано и забы-
то. Зря через всю страну тащились. Могли приговор прочесть.

- Читал. Но хотел сам убедиться... - Сизов криво, пренебрежительно
улыбался.

- В чем? - Батняцкий нервно дернул шеей и в очередной раз оглянулся
на дверь.

- В том, что ты такой дурак, - равнодушно бросил майор.

- Конечно... Зэк всегда дурак...

- Не за здорово живешь в зону полез. Это ясно, был замазан по уши, но
двенадцать лет мотать за дядю...

Батняцкий быстро глянул на майора и снова опустил голову.

Сизов продолжал размышлять вслух:

- "Мокр уху" взял для авторитета, вместо какойнибудь пакости, за ко-
торую свои сразу же в "шестерки" определят... Со сто семнадцатой соска-
кивал скорей всего.

- Понятно! - зло оскалились железные зубы. - Мишуев полную раскладку
дал, а ты, начальник, из себя ясновидца разыгрываешь! Чего вам теперь от
меня надо? Или интерес поменялся? Чего душу рвешь?!

- Истерику не разыгрывай, пустой номер! - повысил голос Сизов. - А
что дурак - факт. Я ведь твою жизнь внимательно изучил. Обычно пацаны
хотят летчиками стать, чемпионами, а ты о чем мечтал? С четырнадцати лет
истатуировался, железки всякие в карманах таскал, песни тюремные заучи-
вал, несовершенными кражами хвастал. Хотел, чтоб за блатного принимали!
Чтоб боялись, заискивали... Да нет, кишка гонка - сам же и подносил
хвосты настоящим уголовникам. Первый раз за что сел? Гадил пьяным на
улице. А распинался - драка, с ножами, двоих пописал... Дешевка!

Батняцкий закусил губу.

- Со стороны легко по полочкам разложить! Ну дурил по молодости - ма-
ло таких? А меня всегда норовили в землю вогнать. Загремел по первому
разу, вышел досрочно, все нормально... И опять непруха! Познакомился на
танцах с одной дурой, пообнимались, я бутылку купил - ноль восемь, выпи-
ли, чего еще надо? Думал, поладим, а она кочевряжиться стала... Я и при-
душил малость. А потом этот опер, Мишуев, говорит: знаешь, мол, что она
несовершеннолетняя? Как так, здоровая кобыла! А он статью показывает -
до пятнадцати! И позору сколько: воры ноги будут вытирать, в половую
тряпку превратишься.

У Батняцкого внезапно сел голос, он сипло закашлялся. Из мутного гра-
фина Сизов налил полстакана желтоватой, с осадком воды. Батняцкий жадно
выпил, железо стучало о стекло. Поставив стакан, он вытер рот ладонью.

- Опер разговоры задушевные заводит да про Яблоневую дачу расспраши-
вает, и как-то само собой получается, что если я там был, то заявление
кобылы исчезает. Ну понятно - за "мокруху" лучше сидеть... Так и поднял
чужое дело! Потом уже смекнул: обвел меня опер вокруг пальца - кобыла
небось взрослой была и никакого заявления вообще не подавала...

- И не надоело лес валить?

- С моим характером на воле не удержаться, зона - дом родной. Так что