Чтение 17–й страницы книги ~Бешенная~

Через три минуты в рамках стандартной операции "Гарпун" все патрули получили ориентировку на синюю "восьмерку" Паленого. Еще через четверть часа она была обнаружена на проспекте Авиаторов, прижата к тротуару двумя машинами и тщательно обыскана под предлогом поиска оружия и наркотиков согласно очередному месячнику борьбы и известному указу Президента. Однако собаки в машине не оказалось - как и какого-либо другого компромата. Паленый, переживший обыск философски, был с подобающими извинениями отпущен. Странное дело, но на сей раз он не закатил истерики и никого не обвинял в преследовании демократических журналистов - должно быть, ничегошеньки не заподозрил. Или (если покражу устроил все-таки он) прекрасно знал, что никакого компромата не найти... За четверть часа можно было сто раз передать украденного песика кому-то еще.

В шестом часу Даша вернулась "домой" - то бишь на конспиративную квартиру. Отыскала в окрестностях работающий телефон-автомат и позвонила Хрумкиной.. Та, голоском крайне экзальтированным и интригующим, заверила, что все идет согласно утвержденным высшей силой планам, и другу Дашеньке надлежит преспокойно сидеть дома, приводя себя в должное состояние души с выходом в соответствующий астрал Черного Круга. Когда будет пора, за ней приедут. Даша пообещала, что немедленно начнет выходить в астрал, вернулась в квартиру и стала собираться.

С одеждой проблем не было - как и в первый визит в "Бульварный листок", следовало придать туалету максимум вульгарности и обнажиться, насколько удастся. Все равно, сердце чуяло, без стриптиза опять не обойдется, А вот с оружием проблема как раз возникает. В последнее время к Ватагину поступила масса материалов, которыми он честно и незамедлительно делился с Дашей, - сообщения о нравах и привычках разнообразнейших сатанистов, резвившихся на просторах Родины чудесной... Добрая половина из них, оказав должные почести "невесте луны" или "королеве шабаша", тут же пускала таковую по кругу - а Даше как-то не хотелось служить станком для эротическо-чернокнижных упражнений. Тут не поможет и знание боевых рукопашных искусств - дадут сзади по голове, прежде чем успеет включить одноразовую рацию, и грусти потом... Воловиков предлагал снабдить ее каким-нибудь достаточно мотивированным оружием из того, что может оказаться в руках наплевательски относящегося к законам гражданина - скажем, кустарной малокалиберкой из тех, что клепали на "Шантармаше" или почтенного возраста наганом.

Как ни велико было искушение, Даша отказалась. Спрягать пушку негде, а насторожить "клиентов" может. Остановились на газовом пистолетике в виде авторучки - патрон там, правда, был один-единственный, но будет достаточно, чтобы ошеломить, а там, заслышав выстрел через направленный микрофон, придет на выручку бравая камуфляжная братия. Шеф хотел навязать ей еще крошку-микрофон (подсуетившись, раздобыли вес же миниатюрную технику), однако Даша отказалась и от него, и от крохотного "маячка". Если Мастер и его особо приближенные чернокнижники - люди крайне серьезные, у них может среди прочего отыскаться и детектор таких игрушек. А если театр у сатанистов все же устроен на уровне художественной самодеятельности сельского клуба - беспокоиться тем более нечего. В общем, приходится полагаться на везение и фортуну - что, как ни удивительно, сплошь и рядом, с завидным постоянством вывози! на кривой. Не зря говорится, что везение - такая же физическая категория, как и особая склонность организма к алкоголю...

Конечно, со стороны уголовки самодеятельностью и не пахло. Объект был иной, непривычный, но методика для таких случаев отработана и обкатана. Машин, людей и техники выделено в достатке, предусмотрено вроде бы все - и единственная загвоздка в том, что самые изощренные операции порой рушились из-за случайности или пустячка...

Даша волновалась, но не особенно. Привыкла. Сатанистская шпана выглядела противником похлипче, чем прежний, обычный. И потому она, облачившись для предстоящих гастролей, довольно быстро увлеклась обычным женским наведением красоты, даренной Глебом косметикой превращая себя в произведение искусства. За этим увлекательным занятием ее и застала прибывшая в девятом часу вечера хозяйка "Бульварного листка". Украдкой бросая тоскующие и безнадежные взоры на прилипшую к зеркалу Дашу, усатенькая сатанистка рассыпалась мелким бисером перед "почтенной матушкой", заверяя ее, что на дне рождения, куда она забирает обожаемую подругу Дашеньку, соберутся невероятно приличные люди, так что никаких оснований для беспокойства нет. Почтенная матушка Вера Климовна, повидавшая за четверть веки следовательской работы и не таких мастеров гнать туфту, про себя, конечно же, хихикала и ржала, но на публике блестяще сыграла роль слегка озабоченной старомодной дамочки - в ее времена приличные девушки не устраивали гулянок до утра, пусть даже в обществе невероятно приличных кавалеров. Вы только поймите меня правильно, милая Екатерина, Дашенька у меня одна, никак замуж не соберется, сердце материнское - оно, конечно, не камень, хотя я понимаю, разумеется, что молодежь живет по своим законам.

Разменявшей шестой десяток Хрумкиной крайне льстило, что и ее записали в "молодежь" - хотя, как тут же подметила Даша, блаженное состояние незадачливой ухажерши и ненормально блестевшие глазки определенно были следствием принятой внутрь дури (ещё в прошлый раз, когда выяснилось, что объект вожделения безжалостно перехвачен Мастером, "милая Екатерина" принялась принародно кушать горстью таблетки).

На улице Дашу встретил приятный сюрприз номер один - у подъезда помурлыкивала мотором "восьмерка" Паленого, сидевшего за рулем с видом мрачным и нахохленным. Знаменитый шрам четко виднелся в свете уличного фонаря, шапка надвинута на глаза, у ветрового стекла болтается на резинке зеленый резиновый чертик, а на переднем сиденье, рядом с "законным супругом" разместился томный кудряш Дугин.

Дашу с Хрумкиной усадили в "западню", на заднее сиденье двухдверной машины, и тачка, на семьдесят пять процентов нафаршированная сатанистами, энергично рванула в неизвестность. Дата чувствовала на горле под шарфом пластиковый кулончик, полусферу размером с голубиное яйцо - это и была рация одноразового действия, впервые применявшаяся еще абверовскими диверсантами в конце второй мировой. Достаточно с силой раздавить не особенно прочный пластик - игрушка и сработает, подав единственный в своей жизни сигнал. Но это, понятно, на самый крайний случай...

Когда они вырулили со двора, Паленый врубил какую-то довольно неприятную музычку - резкие "космические" аккорды, словно то и дело лопалась в атмосфере протянутая от Азии до Австралии великанская струна, булькающие вздохи и придыхания без капли эротического подтекста, странный глухой звон и бормотанье на пределе слышимости - невнятный голос, совершенно незнакомый язык, если это вообще был язык...

- Что это за кошачий концерт? - спросила Даша крайне капризным тоном развязной фаворитки.

Паленого, похоже, эта симфония заворожила. Он не сразу и ответил, а когда открыл рот, голос звучал придушенно-умильно, словно в этот самый миг Дугин оказывал ему известные услуги, сгубившие героя одного из самых известных романов Стивена Кинга:

- "Ноктюрн мрака"...

- Это наша музыка, - пояснила Хрумкина шепотом. - Прислали друзья из Европы, - и значительно добавила: - Из Западной.

- Тоже хочу такую кассету, - еще капризнее заявила Даша. Она все время ощущала со стороны Паленого глухое недоброжелательство и потому усиленно дразнила его, держась, словно служанка, в одночасье ставшая пассией всемогущего короля. - Он подарит?

- Попросишь у Мастера, - тихо сказала Хрумкина. Паленый безмолвствовал. Вряд ли он владел телепатией - скорее всего, виной всему была его пресловутая ориентация и откровенная ревность. Насколько Даша знала, он у сатанистов был чем-то вроде члена Политбюро - конечно, нелегко обнаружить вдруг, что на передний план моментально выдвинулась провинциальная дурочка, оттого только, что загадочный Мастер ее возжелал...

- Ты объяснишь, наконец, что мне там предстоит делать? - спросила она соседку.

- Дашенька, тебе отведена крайне почетная роль, сама все увидишь... - Хрумкина придвинулась и прошептала ей на ухо: - А хитрая ты лисичка, пришла скромненькой и.вежливой, да быстро так освоилась...

- Значит, Он меня этим одарил, - беззаботно ответила Даша. - Ты что. хотела бы быть на моем месте?

- Я в отличие от тебя на монетку с двумя сторонами не похожа, у меня одна устойчивая страсть, - грустно ответила Дашина Вергилиха, - Но в смысле почета - конечно, хотела бы, однако не дано...

"Пожалуй, не будут они меня привязывать к столбу и палить заживо, - подумала Даша. - Однако эротические поползновения неизбежны. Уединиться бы с Мастером, вырубить, содрать маску - и... И - что? Казмина с паршивкой Анжеликой моментально опознают эту физиономию? Они и Паленого-то затруднились опознать, хотя подходит по всем приметам. Отчего мы, в конце концов, вбили себе в голову, что предстоящий шабаш что-то даст? Неужели и в самом деле насмотрелись ужастиков, где собравшиеся в глуши упыри громко похваляются, перечисляя все пакости, устроенные ими за минувшую неделю роду человеческому? Нет, ну чем черт не шутит..."

Машина проехала мимо бело-синего "Форда" ГАИ. Трое в бушлатах с автоматами на плече бдительно зыркнули, но останавливать не стали. Даша вдруг ощутила себя персонажем дурного сна - рядом только что были свои, а она в обществе накачавшихся наркотиками придурков проехала мимо на взаправдашний шабаш... Идиотство какое. Раньше такого не испытывала при любых внедрениях...

Паленый вел уверенно, держась главных улиц. Даша временами косилась на зеркальце заднего вида, но ничего подозрительного не отметила -- их, конечно, вели, но делали это крайне умело. Не похоже, чтобы Паленый проверялся - не петлял, не возвращался назад, не метался из ряда в ряд. Похоже, куруманская фемина пока что вне подозрений...

Неаппетитная музыка неустанно звенела, булькала, бормотала. Они проезжали по знаменитому шантарскому мосту, угодившему недавно на десятитысячные купюры, машина свернула к заводу медпрепаратов, но не доехала до него, запетляла по кривым улочкам Вознесенки, вновь выбралась на асфальт. Ну, дальше одна дорога, моментально прикинула Даша, - дачи на пологих склонах, нависших над левым берегом лесистых сопок, раскинувшиеся на огромной площади и правым флангом вторгшиеся глубоко в тайгу, поднимавшиеся ступенчато чуть ли не к самым вершинам сопок. Днем оттуда открывается прекрасный вид на Шантарск, да и ночью разноцветные огни являют впечатляющее зрелище. В определенном смысле эти дачи - неплохая ловушка. Машина оттуда может уйти по одной единственно и дороге, которую легко перекрыть. Параллельная дорога - по ту сторону сопок, к ней придется пробираться по тайге, километра два. Путний снег, правда, еще не выпадал, но все равно, по темной чащобе не больно-то разбежишься...

Мимо потянулись темные, пустые дачи - богатые и не особенно. Больше было фанерных курятников, воздвигнутых в застойную эпоху, место считалось не особенно и престижным, потому что его периодически накрывали промышленные выбросы, а в особо невезучие дни смог висел жуткой сизой пеленой.

Ну, наконец-то! Паленый притормозил перед распахнутыми двустворчатыми воротами, медленно въехал во двор, затормозил рядом с полудюжиной машин.

Даша вылезла и откровенно огляделась. Это была, собственно, не дача, а деревенский дом с пристройками, богатое подворье - огромный огород (где, сразу видно, никто в этот сезон не ковырялся), дом-пятистенок, банька в глубине, высоченный то ли амбар, то ли бывшая конюшня. Все сложено из потемневших, старых бревен лиственницы, способных просуществовать еще лет двести. Явно дореволюционная "фазенда". В Шантарске их можно было пересчитать по пальцам, но все же торчали кое-где по окраинам, невольно вкушая уважение к прадедам. Кажется в этом конце при последнем государе обитали старообрядцы, непревзойденные шантарские пчеловоды и огородники. Надо же, сколь злобная ирония судьбы получается - истово верующих сменили христопродавцы, старые хозяева, должно быть, в гробах ворочаются на сровненном с землей дореволюционном кладбище. Ага! - тут же сработала у нее ассоциация. В одном из подметных писем грозившие сатанистам всеми небесными и земными карами казаки как раз и упрекали дьяволопоклонников в "осквернении некогда осиянных духом истинного православия мест". Что это, звонкая фраза, чистая теория, или лампасвики кое-что выведали о сатанистских "малинах"?

Даша прислушалась - где-то в одном из строений весело повизгивала собака. В доме определенно кто-то есть, но занавески плотно задернуты, свет едва пробивается, и оттуда не доносится ни звука...

Хрумкина повела ее в дом. Электричеством там и не пахло - повсюду горят знакомые черные свечи: и в прихожей, и в большой горнице, где на стене, на видном месте (явно в бывшем "красном углу") красуется отлитая из меди рогатая физиономия высунувшего язык черта. Показалось в полумраке, или рот у него и в самом деле вымазан чем-то темным, жидким?

За столом, протянувшимся вдоль горницы, сидели человек двадцать. Многих Даша помнила по первому визиту - тут и Фарафонтов, и Светик у него на коленях, и "хранительница очага", только на сей раз одетая, и морды из "Листка", и тот лысоватый пузан, что в прошлый раз поцапался с Паленым из-за Дугина, Конечно, сизые облака конопляного дыма так и плавали под потолком, на столе теснились бутылки с водкой, а кое-кто отрешенно глотал таблетки. Один, довольно шикарно одетый, занимался тем, что Даши до сих пор видела лишь в западном кино: насыпав белый порошок на свернутый в длину, уголком, новенький доллар, старательно втягивал его то одной, то другой ноздрей. Нюхал кокаин - удовольствие не из дешевеньких, особенно в Сибири, набитой ширпотребовской наркотой. Словом, атмосфера царила самая непринужденная, лица понемногу тупели, взгляды мутнели, хохотки становились все бессмысленнее, а ухаживания друг за другом все откровеннее. Даши скромно присела в уголке, на сей раз она вместо шприца (а вдруг кому-то взбредет в голову проверить?) прихватила с собой полдюжины таблеток аскорбинки, каковые демонстративно и слопала. Соседи к ней не цеплялись с нежностями - заветы Мастера сохраняли прежнюю силу.

- А где Гроссмейстер? - шепотом спросила Даша соседку, довольно молодую и смазливую девицу, пребывавшую в средней степени отмороженности.

- Никто не знает, где Гроссмейстер, - ответила та, не поворачивая головы, оцепенелым взором уставясь на медную маску. - Он приходит, когда пожелает, и растворяется в воздухе, когда Великий Черный призовет его на совет...

Даша с понимающим видом кивнула и стала озираться. Эта грязноватая, захламленная горница ничуть не походила на место, где устраиваются торжественные действа во славу Сатаны. Даже та квартирка выглядела не в пример экзотичнее- Здесь же, кроме черных свеч и скалящейся маски (положительно, харя вымазана чем-то!), не было никаких сатанинских причиндалов. Стол составлен из нескольких, обшарпанных, разной высоты, такое впечатление, притащенных из захолустной канцелярии, решившей поменять мебель, а то и подобранных на ближайшей помойке. Бутылки и скудные закуски расставлены и разложены на газетках, словно домик служил приютом самым обыкновенным бомжам.

Даша полезла двумя пальцами за ворот красной блузки и выпустила поверх нее шнурок с амулетом-рацией' (черного чертика на нем намалевал сам Славка, пользуясь в качестве образца рисунком к одной из статей "Бульварного листка", и получилось убого, но более-менее убедительно). Со двора вновь донесся веселый собачий лай - похоже, собачка была некрупная.

Меж Хрумкиной и Фарафонтовым разгорелся склочный спор вполголоса - насколько Даша расслышала краем уха, грызня возникла из-за временного обладания Светиком (сам объект спора все это время хихикал и таращил глазенки то одному диспутанту, то другой). Остальные не обращали на Дашу внимания. Воспользовавшись благоприятной минутой, она встала, достала сигареты и вышла на крыльцо.

Постояла, закутавшись в наброшенный на плечи пуховик, озирая окрестности. Круг света от фонаря на высоком столбе падал на сбившиеся в кучку машины, но остальное подворье, весьма обширное, тонуло в тени. Дача была последней на пути к вершине сопки, дальше чернела подступившая к высоченному забору тайга. Ворота уже захлопнули. Забор сработан на совесть, там, куда падает свет, не удается рассмотреть ни малейшей щели. Тут и резать будут - никто не увидит... Никто?

Она посмотрела вниз, под уклон. Глаза уже привыкли к темноте. Внизу, широко раскинувшись на обе стороны, сияли разноцветные россыпи городских огней, дальше тянулась темная широкая Шантара, кое-где покрытая светящимися полосами, отражениями огней, а за нею - другой берег, тоже расцвеченный уличными фонарями, сине-белыми прожекторами лесосплавных причалов, длинными цепочками освещенных окон, юркими огоньками автомобильных фар. Она никогда не смотрела на город с этой сопки, но легко узнавала улицы, даже рассмотрела далекое здание Октябрьского райотдела. Прикинула, где могут размещаться наблюдатели - там, гам, да и возле тех дач, пожалуй... Она ни минуты не сомневалась, что страховавшие ее сыскари взяли след. Сейчас они с соблюдением всех охотничьих предосторожностей подтягиваются все ближе, и один из них ни на секунду не снимает наушников, готовясь принять сигнал- На душе сразу стало спокойнее.

Спустилась с крыльца, прошла несколько метров. Из широкой, высокой двери амбара сочился тусклый свет.

В баньке тоже горело окошечко - точно, собачонка лаяла и повизгивала именно там...

Дверь баньки скрипнула, оттуда вышел, согнувшись под низкой притолокой... священник? Да нет, что за глупости, откуда здесь священник? Просто на нем был черный балахон до пят, вышитый отливающими в свете фонаря золотистыми огромными каббалистическими знаками - на рукавах и боках извивались то ли иероглифы, то ли неведомые символы, а во всю грудь изображена рогатая харя Сатаны. Маски на лице нет, обычная физиономия мужчины лет сорока, двигавшегося быстро и уверенно, ничуть не походившего на принявшего дозу расслабленного наркомана.

Он направился было к крыльцу, но заметил Дашу, вгляделся, решительно подошел к ней:

- Это вы, сестра Дарья?

- Это я, неизвестный брат по Черной Службе, - ответила она, гигантским усилием воли постаравшись не расхохотаться.

- Да восславится имя Великого Черного под всеми широтами...

- Да восславится, - кивнула Даша.

Удивительно, но ей все время удавалось отвечать впопад, и поведение ее, судя по их реакции, казалось совершенно естественным - ну разумеется, не было какого-то единого ритуала, достаточно им подыгрывать с самым серьезным видом,, добавляя толику собственной галиматьи...

- Великий Мастер приглашает вас к себе, - он кивнул в сторону баньки. - Следует обсудить церемониал, вы ведь впервые принимаете участие в столь торжественном действе, в столь почетной роли...

Даша отбросила окурок под колесо ближайшей машины и пошла впереди его к баньке. Старательно пригнула голову, чтобы не треснуться макушкой о притолоку.

Вот это уже походило на логово главы сатанистов. Ни печки, ни лавок нет, стены, пол и потолок затянуты черной материей и украшены перевернутыми распятиями (Даша моментально опознала при ярком свете дюжины свеч еще одно, украденное из костела), связками высушенных жаб (половину дрокинского болота, должно быть, облазили, дуремары...), разномастными картинами, яркими и многоцветными, изображавшими всевозможную нечисть, - волки с оскаленными клыками и человеческими ушами, зеленокожие девки с огромными злыми глазищами и остренькими зубами, черти, какие-то вовсе уж шизофренические создания, скомбинированные из самых неожиданных частей человеческих и звериных тел...

На единственном стуле сидел Мастер - точнее, человек в том же балахоне и той же маске. Даша, смирив гордыню, скинула с плеч пуховик, опустилась на колени и прилежно прочитала "Отче наш" шиворот-навыворот, добавив мысленно: "Господи, прости..."

- Приветствую тебя, Невеста Луны, - сказал он спокойным низким голосом. Даша голос моментально узнала - Мастер прежний, никаких сомнений... И

смирнехонько продолжала стоять на коленях, ожидая продолжения. За спиной, у двери, возился тот, что привел се сюда, перебирая какие-то позвякивающие железом предметы и совершенно буднично насвистывая что-то.

- Готова ли ты стать участницей Черной Мессы, сестра моя в службе Единственно Могущественному?

- Готова, - сказала Даша.

- Не выдала ли ты доверенных тебе частиц великой тайны? Не осквернила ли посторонние уши предназначенными лишь для посвященных знаниями?

- Не осквернила, - сказала Даши, гадая, долго ли этот болван будет держать, ее на коленях - черная материя была натянута прямо на досках пола, и стоять так в одних тонких колготках было весьма не удобно: в правое колено впивался край доски, приколоченной чуть повыше соседней.

- Я доволен тобой, сестра, - величественно кивнул он.

И тут же на голову, повыше левого уха, обрушился тяжелый, узкий предмет, мгновенно погасивший сознание...

...Даша медленно приходила в себя. Голова раскалывалась, вокруг жужжали голоса, вразнобой повторявшие, похоже, одно и то же слово, длинное, звучавшее ругательством, в глаза проник свет...

- Открой глаза, тварь, не притворяйся! - резко бросил кто-то, казалось, висевший высоко в воздухе над ней.

Вслед за тем последовал пинок в бок, довольно чувствительный. Решив, что притворяться глупо, Даша открыла глаза. Сначала все так и поплыло, но вскоре она поняла, что окружающее выглядит столь диковинно оттого, что она смотрит из совершенно непривычного и унизительного положения - лежит навзничь на полу, спиной, затылком и связанными руками чувствуя все его неровности и выбоины, а над ней стоят несколько человек. Она прижала подбородок к груди, глянула вниз. Одежду с нее не сняли, и амулет по-прежнему висел на месте. Но связали ее по запястьям и лодыжкам качественно - как ни рвалась, не могла ослабить путы. А услышав злобный, издевательский смех, перестала биться, чтобы не доставлять им удовольствия..

Прямо над ней стояли Мастер, его помощник, заманивший Дашу в баньку, Паленый и тот, что нюхал кокаин. При взгляде на те рожи, что не были скрыты масками, Дашу невольно передернуло. Неподалеку повизгивала собака. Остальных сатанистов Даша не видела, но они стояли где-то поблизости - они-то и издавали звуковое сопровождение, талдыча то самое непонятное слово. Судя по тому, сколь глухим эхом отдавались их голоса, действо происходило в том самом амбаре. Высоко над Дашей был затянутый черным потолок со свисавшими с него на веревках сушеными жабами, чучелами сов, лисьими хвостами, вырезанными из дерева уродцами. Свечей горело несуетное количество, они мерцающим поясом тянулись вдоль стены, насколько доставало взгляда из Дашиной неудобной позиции.

- Ну, и как ты себя чувствуешь, проклятая шпионка? - без всякой злобы спросил Мастер.

Даша молчала. Она во все глаза смотрела на продолговатый предмет, поблескивающий в руке Паленого. Широкое, начищенное лезвие штык-ножа какой-то неизвестной модели так и сияло, отражая десятки колышущихся огоньков. А в другой руке он держал дешевенький красный шарфик, украшенный черным чертенком...

Вот теперь ей стало весьма не по себе. У стоявшей над ней четверки глаза были дикие и пустые, словно освещенные случайным отблеском фар стеклянные шарики. А сгрудившиеся поодаль рядовые сатанисты, судя по их истеричным, визгливым голосам (да и тому, что она видела в горнице), уже вогнали себя в состояние полной и законченной шизы, логикой и уговорами на них нечего и пытаться воздействовать...

И все же присутствия духа она не потеряла. Не дождутся, твари. К тому же... А стоит ли паниковать, собственно? Все это могло оказаться очередной проверкой и частью неизвестного ей ритуала. Но шарфик и клинок!

Во всех трех случаях эксперты утверждали, что убийство могло быть совершено штык-ножом военного образца - а этот тесак определенно напоминал самый что ни на есть классический штык-нож какого-нибудь "вероятного противника"...

- Я чиста перед братьями и сестрами, Мастер, - выговорила она ничуть не дрожащим голосом.

Повернула голову набок и дернулась от тупой боли - похоже, этот гад просто-напросто врезал ей в баньке ребром ладони повыше уха, старый и действенный прием. Слаженное бурчанье сатанистов нарастало. Собачка, кажется, чутьем определила в происходящем нечто недоброе - взвизгнула уже испуганно, заметалась, судя по звукам, ее привязали где-то в углу.

- Чиста? - издевательски переспросил Мастер. - А кто пробрался к нам с помощью самого подлого лицедейства?

- Милицейская сучка! - завизжал Паленый, замахиваясь на нее тесаком.

- Избегай вульгарностей, брат мой, в службе Единственно Могущественному,

- отозвался Мастер. - Не пристало тебе, служителю Великого Зла, уподобляться речью непосвященному быдлу... Ты, лицедействующая тварь, отвечай: как посмела ты, вкравшись в доверие к сестре Екатерине, проникнуть в места, что безраздельно отданы служению Сатане?

Он говорил с ужасающей серьезностью, он не играл, ни капельки - и Даше стало страшно. Она была среди безумцев. Быть может, в другое время все они умные и рассудительные поди - но сейчас законченные безумцы, играющие по правилам своей дикой и отталкивающей игры, глухие ко всему остальному.

И вновь взяла себя в руки. "Бывало и хуже", - повторила Даша себе, словно спасительную молитву. Бывало и хуже. И хуже...

- Мастер, чем я тебя прогневила? - спросила она громко, вновь с радостью убедившись, что голос ничуть не дрожит. - Откуда такое недоверие к сестре вашей?

- Капитан Шевчук, не прикидывайся божьей овечкой, - сказал нюхальщик кокаина. - Мало вам было непосвященного быдла, вы осмелились вторгнуться в края запретного?

- Он прав, - холодно сказал Мастер. - Ты полностью изобличена, отродье закона. Поганая лицедейка в погонах, осмелившаяся осквернить своим дыханием святилище Сатаны... Ты будешь умирать тысячу раз, ты превратишься в сосуд для нечистот, и так будет с каждым, кто осмелится вторгаться туда, где царит Тьма... Ты в самом деле рассчитывала обмануть тех, кому проницательность и нелюдское знание дал Владыка Ада?

В его руке сверкал тот самый ятаган, запомнившийся Даше при прошлом визите. Нет, никаких проверок... Слишком много они знали. Даша лихорадочно искала выход.

Снаружи, видимо, так до сих пор ничего и не заподозрили. Даже наблюдая в приборы ночного видения. Из баньки в амбар ее, бесчувственную, приволокли, должно быть, завернув в какой-нибудь кусок ткани, иначе давно ворвались бы подстраховщики...

Нужно срочно как-то выкарабкиваться, иначе придётся вовсе уж скверно, С любыми гангстерами даже в такой ситуации можно договориться, поторговаться, потому что они с грехом пополам, но следуют определенной логике и своим нормам поведения. Но эти... От них, Даша могла поклясться, веяло безумием, как дурным запахом.

И все же испробовать следовало все шансы. Она, глядя в лица сгрудившихся над ней, произнесла четко:

- Угадали, клоуны. Я сотрудник милиции. Уголовный розыск, капитан Шевчук. У вас еще есть возможность выйти из этой истории без особых хлопот...

Скривилась и невольно охнула от точного пинка под ребра - это опять кокаинист. Мастер, удержав его жестом от второго пинка, спокойно произнес тем же хорошо поставленным голосом:

- Неужели ты всерьез рассчитывала, будто что-то изменишь в своем положении?

- Дача окружена, - стараясь говорить столь же внятно, бросила Даша. - Вокруг наши люди...

- Вокруг - силы зла! - неожиданно заорал он. - Вокруг - Черный Мир! И ничего более!

Сатанисты орали. Бесполезно. Даша прикинула: если упереться в пол связанными руками, подогнуть ноги, оттолкнуться, потом резко перевернуться и грянуться грудью об пол - специально изготовленный хрупким пластик непременно лопнет, пойдет сигнал...

Она не успела - опередили. Видимо, Мастер подал незаметный ей жест. У самого Дашиного лица мелькнуло лезвие тесака - это Паленый рассек шнурок амулета И сорвал его с шеи, вопя:

- Ты недостойна носить это изображение, тварь! Вот если бы он сгоряча сжал рацию в кулаке... Нет, благоговейно поцеловал, идиот, сатанинский лик Славкиной работы, повесил себе на шею, тщательно связав сзади концы шнурка, И тут же на Дашу набросилась толпа одетых в, черные балахоны придурков. Мешая друг другу, срывали с нее одежду, дергали за волосы, ударили пару раз, кожу больно царапали ухоженные женские ногти. Она, изловчившись, что было сил укусила чью-то оплошавшую руку, так и впилась. Укушенный заорала благим матом, отскочил из свалки.

Послышалась резкая команда Мастера - и они отступили, недовольно ворча, готовые в любую секунду вновь броситься.

- Да остановитесь вы, идиоты! - в бессильной злобе закричала Даша.

Злости было больше, чем страха, - оттого, что она лежала голая и исцарапанная посреди этого бедлама. Каким-то чудом на плечах удержались лохмотья рукавов блузки, а на ногах - разорванные вдоль колготки. Осознав, сколь жалкое зрелище собой представляет, она прямо-таки зарычала от ярости.

- Нет ничего приятнее зрелища беспомощного врага. - сказал Мастер, зловеще играя своим ятаганом. - В особенности если враг этот шел по твоему следу, одержимый самоуверенностью...

- Я тебя посажу, козел, на три пятилетки! - заорала Даша, уже не владея собой. - Есть тут нормальные люди?

В ответ - ворчанье, смех, истерические визги. В амбаре было тепло, даже жарко, печь в углу натоплена - но Дашу поневоле прошиб озноб. Как все нормальные люди, она чуть ли не больше всего боялась психов. Ни пыток, ни изнасилования, ни ран - психов. А их вокруг было - не сосчитать...

Кокаинист и Паленый нагнулись к ней, ловко запихали в рот пыльную тряпку и надежно завязали импровизированный кляп обрывком ее же собственной изодранной блузки так быстро, что Даша не успела никого укусить. Страх понемногу начал ее заглатывать, словно черная чавкающая трясина.

Резкий, громкий приказ Мастера - и ее подхватили, потащили... вон из амбара! Есть Бог на свете!

Удивительно, но ей, когда оказалась голая во дворе, было ничуть не холодно. Не до того... Дашу протащили на середину двора, грубо опустили, почти бросили на стылую землю. Встали в круг, скалясь, лопоча и завывая, она не узнавала знакомых лиц, превратившихся в жуткие морды.

- Да свершится жертвоприношение' - голос Мастера звучал словно бы издали.

Паленый вышел в круг. Шарфик был накинут на плечо, в одной руке он держал холодно сверкавший тесак, в другой - собаку, маленького серого миттельшнауцера. Шрам, разлапистый; страшный, налился кровью. Оскалясь, он поднял над Дашей несчастную собачонку, занес тесак...

И нелепо качнулся на широко расставленных ногах, из середины лба толчком выплеснулась кровь, огромные жаркие капли обожгли Даше живот и грудь, она впервые почувствовала спиной лютый холод промерзшей земли. Долетевший издали звук выстрела показался чем-то совершенно посторонним.

И сейчас же грохнул второй, третий, еще и еще... Кто-то из сатанистов осел, держась за живот, кто-то с диким воплем метнулся в сторону. Еще миг - и все кинулись врассыпную. Незатронутым "сыскарским" уголком сознания Даша успела отметить, что это - не пистолет и не авюмит, больше всего похоже на охотничье ружье.

Калитка с грохотом распахнулась. Затопотали ботинки на толстой подошве, совсем рядом затрещала короткая автоматная очередь, и в несколько глоток заорали:

- Милиция! Всем стоять! Стоять, бараны! Даша повернула голову - прямо на нее широко раскрытыми мертвыми глазами таращился Паленый, они лежали чуть ли не лицом к лицу. Неподалеку повизгивала собака, бестолково мстаясь по двору, топотали ботинки, со всех сторон неслись заполошные крики и визг.

Оца отчаянно забилась, пытаясь приподняться - стылая земля обжигала тело. Тут же кто-то здоровенный, в комбинезоне и маске, рывком поднял ее, как куклу, решительно поволок в дом. Выворачивая голову, она успела увидеть через его плечо, как несколько верзил из СОБР, на бегу перекидывая автоматы за спину, метеорами пронеслись через двор. Судя по звукам, они с маху перемахнули на ту сторону забора и ломанулись в черную тайгу. Только теперь Даша сообразила, что стреляли сверху, из тайги, почти с вершины сопки.

Спаситель опустил ее на пол и замешкался, не зная с чего начать. Даша отчаянно замычала, выталкивая языком кляп, он понял и развязал обрывок блузки, она вытолкнула языком тряпку и заорала вгорячах:

- Веревки режь, чего таращишься!

Автоматчик, смущенно отворачиваясь, принялся ее освобождать. Не стряхнув с запястий веревки, она кинулась в сени, схватила свой пуховик, накинула и хотела выскочить во двор, но её решительно оттерли от двери влетевшие с пистолетами наизготовку Славка с Косильщиком:

- Куда? Охренела? Голой на мороз!

Даша забилась, но ее держали крепко. Шок помаленьку схлынул, она обмякла, позволила увести себя в комнату и посадить за стол. В голове мутилось. Чувствуя во всем теле подступающие судороги, рвущийся наружу вопль, они успела проорать:

- По морде дайте! Живо!

Славка из субординации замешкался, но Косилыцик отодвинул его и с размаху залепил Даше парочку оглушительных оплеух, так что голова мотнулась и в ушах зазвенело. И помогло как нельзя лучше. Она посидела, навалившись на угол стола. Во дворе все еще орали, матерились и бегали из конца в конец.

Даша, закрыв глаза, тяжко дышала, стараясь заглатывать побольше воздуха. Верные сподвижники стояли рядом, боясь пошевелиться. Однако истерики так и не последовало, только сердце колотилось, что твой молот. Разлепив веки, она молча показала на бутылку с водкой и с застывшей улыбкой протянула:

- Надо же, суки, чуть не достали...

Глава семнадцатая. Веселые будни инквизиции.

Такого в уголовке еще не видели. Пожалуй, больше всего это напоминало рабочие будни инквизиции после налета на какую-нибудь Лысую гору и захвата с поличным энного количества дьяволопоклонников. К превеликому сожалению Даши, у нее и ее помощников

не было ничего из того богатого арсенала, каким располагали отцы-инквизиторы, обеспечивая завидную раскрываемость...

Тогда в сатанистской штаб-квартире она выкушала стакан водки и еще раз попыталась прорваться во двор, чтобы непременно участвовать в осмотре места и обыске. Однако нагрянувший на усадьбу Воловиков, то грозно рыча, то ободряя комплиментами, настрого запретил всякие дерганья и метанья, заверив, что свое она сделала, и пока что обойдутся без нее. Даша не особенно и протестовала - шок прошел, она ощутила жуткую усталость и пустоту во всем теле, сразу заболели царапины и синяки, и промерзла, казалось, до костей. Сержант Федя, взяв у нее ключи, под вой сирены умчался к Даше домой, за джинсами и свитером. Приехал врач, вколол что-то от воспаления легких и, пошептавшись с Воловиковым, сделал еще один укол, от которого Даша сначала совершенно отупела и словно бы лишилась воли и желаний - а потом, едва успев натянуть привезенные Федей шмотки, уплыла в черное беспамятство.

И очнулась часов в семь утра, в комнатушке отдыха, недавно трудами шефа оборудованной при угро. Снова нарисовался врач, но Дата от его дальнейших услуг категорически отказалась - ночной укол все еще действовал, они чувствовала себя спокойной и отрешенной, как полено, из которого еще не вытесали Буратино. Однако жажда действия прорывалась даже сквозь хитрые нейролептики. Заверив врача, что ей станет во сто раз хуже именно оттого, что она окажется отсеченной от незавершенной работы (ведь настоящая работа только начинается) и согласившись на компромисс в виде старательно проглоченных пилюль. Даша обрела желанную свободу и полное восстановление в правах.

И закипела работа. Выдув с литр крепчайшего чая и как следует вымыв лицо холодной водой, Даша прежде всего выслушала краткую сводку событий, происшедших после ее отключки.

Паленый был убит наповал, заполучив в лоб пулю "Бреннеке" двенадцатого калибра. Такими же пулями были легко ранены еще двое сатанистов, а две пули извлекли из забора. Ружье отыскали буквально через четверть часа - неизвестный стрелок бросил его прямо на огневой позиции, метрах в сорока от дачи. Ствол был самый обычный, продававшийся в нескольких шантарских магазинах - одноствольная самозарядка МЦ21-12 так называемого рядового исполнения, то бишь - ширпотреб. Стрелок, правда, был незаурядный, на этом сходились все эксперты - залепить с сорока метров прямо в лоб новичок вряд ли сподобился бы. А в том, что конкретной мишенью служил именно Паленый, никто даже не сомневался, остальные четыре выстрела, как считала и Даша, были сделаны абы как, некоей проформы ради. Стрелок и его соратники (а они были - на вершине сопки зафиксировали следы трех человек) смогли скрыться без особых хлопот. У них нашлось несколько минут форы, они в отличие от преследователей совершенно точно знали, в каком направлении следует бежать. Машина ждала их на Кудринском шоссе, по ту сторону сопок, и, едва тронувшись с места, нападавшие мгновенно превратились в самых обычных пассажиров самого обычною автомобиля, растворившегося в ночи. Единственным трофеем оказалась казачья фуражка с желтым околышем, найденная примерно на Полпути меж вершиной и шоссе. Возможно, это была обманка. Возможно, настоящая улика - чуточку деформированная от удара о сук, испачканная кусочками сосновой коры. Кто-то из разгневанных казаков мог и в самом деле потерять ее при бегстве через ночной лес. Увы. ружье следом послужить не могло - как выяснилось, еще два месяца назад оно было отнято у сторожа торговой фирмы "Каравелла" при ограблении склада. А поскольку нападавшие измордовали сторожа так, что он до сих пор ходил с палочкой, вряд ли тут имела место инсценировка, тем более что взятые две недели спустя грабители клялись и божились, что толкнули ствол на центральном рынке некоему неустановленному лицу славянского облика.

Уже к восьми утра были допрошены атаманы и есаулы всех зарегистрированных в Шантарске куреней - белые, красные и серо-буро-малиновые. Все они клялись, что слыхом не слыхивали о ночной пальбе, никого из своих станичников на дело не посылали, что сатанистов они, конечно, ненавидят всеми фибрами души, но в любом случае ограничились бы поркой по старинному казачьему способу или обыкновенным мордобоем. Даже если кто-то из них и врал, уличить его не было возможности. И потому заведенное согласно обычному порядку дело именовалось рутинно: "Дело об убийстве гражданина Василькова неустановленными лицами". Был, разумеется, целый букет дел классом пониже:

"О нападении на сотрудника милиции при исполнении им служебных обязанностей", "О хранении наркотиков", "О вовлечении в половую связь несовершеннолетних", "О склонении несовершеннолетних к употреблению наркотиков и спиртных напитков" и даже "Дело о краже у гражданки Горбуновой личного имущества" (в лице того самого спасенного миттельшнауцера, согласно 130-й статье нового Гражданского кодекса перед лицом закона приравненного к личному имуществу).

Сатанисты, легко догадаться, пришли в годное к употреблению состояние только к утру, когда большинство наконец-то притихло, переживая кто легкую ломку, кто тягостное похмелье. К двоим пришлось вызывать врача (одно! о после приезда медиков так и увезли в психушку, но это, к Дашиной удаче, был кто-то из рядовых). Всех старательно переписали и идентифицировали. Список был впечатляющим: семеро сотрудников "Бульварного листка", четверо преподавателей шантарских вузов (обоего пола), еще несколько представителей интеллигентских профессий, два коммерсанта, женщина-врач. три студентки, молоденькая актрисочка облдрамтеатра и ее пожилой режиссер. Плюс две несовершеннолетних жемчужины коллекции, являвшие собой козыри для нешуточных обвинений: девятиклассница Светик и некая Инга с первого курса юридического техникума.

Среди задержанных сыскался и варяжский гость - самый настоящий поданный Германии, причем не какой-то там бывший соотечественник, а коренной немец-перец-колбаса, лысоватый бойкий мужичонка лет пятидесяти, сразу же заявивший, дыша перегаром, что он - Георг фон Бреве, доктор философии и профессор кафедры Эслингенского института магии и колдовства, прибывший сюда для обмена опытом с коллегами из далекой Сибири. К чести германского гостя, наркотика у него в крови не нашли, но шнапса там циркулировало изрядно.

Поначалу решили, что лысый брешет, - очень уж прилично трещал по-русски, а ночью, буяня в КПЗ, матюгался не хуже коренного шантарца. Потом, когда съездили на снятую им квартиру и привезли документы, пришлось признать, что немец настоящий, и диплом доктора философии вкупе с красивой бумагой, подтверждавшей профессорское звание, вернее всего, тоже настоящие.

Экспертизу по этому вопросу проводил уже срочно вызванный от "соседей" непроницаемый и вальяжный капитан ФСБ, владевший немецким, судя по реакции фона, великолепно. Сыскари уголовки, опасаясь влипнуть в международные осложнения, порешили было сплавить немца чекисту, но тот, брезгливо воротя нос от похмельного профессора, принимать товар отказался, не усмотрев пока что никаких признаков шпионажа, равно как и диверсии. Что -- до дипломов и званий - он прочитал сыщикам короткую лекцию, поведав, что этот Эслингенский институт, вероятнее всего, являет собою что-то вроде шинтарской астральной академии, располагавшейся в подвале жилого дома, однако зарегистрированной как общесгвснное объединение, честь по чести. И нет пока что законов, запрещавших бы подобным шизикам кататься друг к другу в гости - о чем он, капитан, весьма сожалеет, но просит его не выдавать, чтобы не пришили бериевские тенденции в работе. После его отбытия Дашины коллеги потеряли к немцу всякий пиетет и допрашивали герра фон Бреве совершенно как своего, обещая если уж не загнать во глубину сибирских руд, то по крайней мере устроить с познавательными целями экскурсию в "петушатник" на пару суток. С четверть часа профессор пугал гневом германского посольства, возмущением мировой общественности и отказом Германии от выдачи новых кредитов, но когда протрезвел окончательно и предельно четко уяснил, во что вляпался и что такое есть "петушатник", колоться начал, как сухое полено. К сожалению, ничего особо ценного из него Ватагин не вытряс. Профессор давненько переписывался с фройляйн Хрумкиной, большим специалистом в области практической демонологии, и вот наконец прибыл, дабы лично убедиться, что Россия, пару лет назад еще непроходимо отсталая в области демонического, с развитием демократии и гласности вплотную приблизилась к общемировым стандартам на сей счет, и сатанисты от Биская до Сахалина вот-вот сольются в одну здоровую евразийскую семью.

Фройляйн Хрумкина все это старательно подтвердила. Немца перестали пугать жуткими неприятностями, но на всякий случай держали пока в камере, чтобы был под рукой. Всех задержанных вдумчиво и старательно разбили на несколько групп, после чего за них взялась целая бригада, Даша пока личного участия не принимала - хотела поднакопить информации.

Она вмешалась, когда забрезжило кое-что интересное. К десяти утра Фарафонтов, осознав наконец, что ему может грозить за Светика, объявил, что готов сотрудничать со следствием в обмен на забвение некоторых грешков. Следствие (твердо решившее обзавестись новым информатором), пообещало, что постарается похлопотать насчет забвения и прикрыть веки, что твой Вий, - но для этой гуманной акции им, как легко догадаться, жизненно необходимо отыскать еще более виновного, нежели симпатичный, в общем, гражданин Фарафонтов.

После этого гражданин Фарафонтов, воспрянув духом, с ходу заложил гражданина Кравченко, телеоператора государственной студии (того самого обаятельного субъекта, что приложил Даше ребром ладони в баньке). Информация была столь любопытной, что сыскари, незамедлительно выбив ордер на обыск, помчались по месту проживания оператора и через час вернулись с ценными трофеями - двумя видеокассетами производства знаменитого на весь мир закрытого города Шантарск-45.

Первый же беглый просмотр натолкнул Дашу и ее коллег на интересные раздумья. С чем-то подобным они уже сталкивались и в ориентировках, и в собственной работе. Записи не просто являли зрителю широкую палитру разнообразных сексуальных забав Светика и Инги - съемки велись уверенной, профессиональной рукой, все это ничуть не походило на халтурное запечатление подвигов пьяной разгульной компании. Оператор из кожи вон вылез, чтобы лица партнеров и партнерш обеих соплюшек в кадр не попали - зато их собственные мордашки маячили столь часто и назойливо, схваченные во всех ракурсах, что не опознать их мог только слепой. И когда обнаружилось, что папаши у обеих - бизнесмены не из мелких ларечников, Даша готова была ручаться, что тут попахивает продуманной подготовкой к шантажу. В самом деле, ход был избитый и знакомый сыщикам всего мира: деток высокопоставленных или богатеньких родителей умело вовлекают в разнообразнейшие гнусные забавы, снимают, пишут, а потом начинается...

Просмотрев кассеты, гражданином Кравченко, как большим спецом по видеосъемкам, занялись особо энергично, но Даша при сем уже не присутствовала - отправилась встречать преуспевающего господина Сайко, родного отца Светика, сопровождаемого свитой из адвоката и двух телохранителей. Ровно три минуты словно сошедший со страниц журнала мод гость выражал возмущение антигуманным и внезаконным задержанием единственной доченьки, пугал и стращал, то и дело кивая на отлично выдрессированного адвоката, - тут же выскакивавшего из-за спины принципала и осыпавшего Дашу цитатами из всех и всяческих кодексов. На четвертой минуте Даше эта словно позаимствованная из американского детектива сцена решительно надоела, она отсекла Сайко от свиты, завела в кабинет и предложила посмотреть кое-какие видеофильмы.

Эффект был молниеносным. Папаша потребовал очной ставки и, едва хныкающего Светика привели, кинулся всерьез душить родимое чадушко. Отрывали вшестером - Даша, оба бодигарда, адвокат, Славка и сержант-конвоир. Оторвали кое-как, спася жизнь юному беспутному созданию. Изменив настроение на сто восемьдесят градусов, Сайко попросил Дашу подержать милую дочушку в камере не менее недели - иначе, если появится дома, опасается, что тут же удавит. Даша с печальным и нейтральным видом объяснила, что Светик проходит по делу исключительно в качестве свидетеля, а по некоторым аспектам и потерпевшей, и держать ее в узилище далее означает войти в неминуемый конфликт с прокуратурой. Папа сгоряча заорал, что купит всю прокуратуру оптом и преподнесет ее Даше на блюдечке. От столь соблазнительного, что скрывать, подарка Даша скрепя сердце все же отказалась, кое-как выставила Сайко-старшего и успела пошептаться с адвокатом, пообещавшим через пару часов привезти за дочкой мамашу, которой, он уверен, удастся спасти дитятко от удушения. Отец Инги пребывал в деловых разъездах где-то за пределами Шантарской губернии, и оттого, дабы избавиться от лишних хлопот, вызвали матушку и вручили ей чадо, умолчав о видеозаписях, но насчет прочего информировав довольно подробно...

Словом, к обеду управились с "пеной" - рядовой шпаной, посещавшей сатанистский салон ради водочки, травки и не скованного предрассудками группенсекса. Примерно две трети из них всерьез отдавались поклонению Князю Тьмы, остальные валяли дурака, воспринимая чернокнижные радения в качестве неизбежной нагрузки к вышеперечисленным удовольствиям, вроде скучной речи секретаря парткома о международном положении и задачах партийного строительства, оглашаемой перед началом грандиозного банкета. Объединить их всех в категорию "шпаны" позволял один-единственный признак: никто из них никогда не видел лица Мастера... Хрумкина в том числе. И в той квартире (арендованной на долгий срок через длиннющую цепочку посредников, которую пока что не прошли из конца в конец) и на даче (вообще, непонятно кому принадлежащей) Мастер неизменно оказывался первым и встречал прибывших, будучи уже в маске. Даже прочно шизанутая художница Вика (автор найденных на даче картин-жутиков и "хранительница очага"), особа сексуально приближенная к Гроссмейстеру, лица его за полгода не видела ни разу (что, как она призналась, ее лишь дико возбуждало). Похоже было, что сатанисты не врут, - чересчур уж разные люди, они твердили одно и тоже, хотя в камере, как заверяли дежурные, не сговаривались. Сопоставляя их показания, вранья касательно этой загадки так и не выявили. Не в том они были состоянии, чтобы крутить.

Дело в том, что Мастер, сволочь такая, ухитрился уйти. Во дворе подобрали лишь маску из черной замши, словно предводитель сатанистов и в самом деле ускользнул неведомыми тропками в прилегающих астрал. Но никто, конечно, столь иррациональной гипотезе не верил. Тем более что в высоченном глухом заборе обнаружили при тщательном осмотре нечто вроде потайной двери - нижние половинки четырех вертикальных досок оказались перепиленными поперек и вертелись вокруг горизонтальной оси, снабженные у двух нижних концов несильными пружинами. При известной практике, зная секрет, в этот лаз можно было выскочить моментально (узнав об этом, Даша уверилась, что ей тогда не почудилось: голос Мастера перед самым вторжением оперативников и в самом деле звучал в отдалении от толпы - видимо, он помаленьку отступал во мрак, к лазу, подозревая ловушку и догадавшись о Дашиной подстраховке).

Воловиков полагал сначала, что Мастер просто-напросто скинул маску и замешался в толпу, но эта версия рухнула еще утром. Во-первых, собака, доставленная на Дачу через час с лишним, взяла у забора с внешней стороны, как раз возле лаза, чей-то след и вела по нему проводника метров двадцать, но потом зачихала и работать не смогла (с рассветом там обнаружили махорочно-перечную россыпь, густо припорошившую стылую бесснежную землю - старое, но действенное антиищеечное средство). Во-вторых, допрошенные порознь сатанисты все, как один, уверяли, что никакого незнакомца (а лишенный маски Мастер был бы для них незнакомцем) после вторжения милиции в их рядах не прибавилось. Утром у всех взяли отпечатки пальцев, но ни один не совпадал с зафиксированными на маске. А ведь Даша своими глазами видела, что Мастер был без перчаток. Как ни печально, Мастер улизнул. Время у него было, по периметру дачу не оцепляли, разделив внимание меж мечущейся толпой сатанистов и погоней за стрелявшими...

И все же Мастер не мог оставаться инкогнито, этаким безликим Фантомасом, решительно для всех. Так не бывает. Кто-то, пусть даже один-единственный человек, должен быть посвящен в тайну, знать Мастера, видеть без маски, где-то с ним встречаться ради решения каких-то организационных вопросов. Славка с Косильщиком поехали побеседовать по душам с пятью членами секты, чьи имена всплыли на допросах, хотя в ту ночь они отчего-то не присутствовали. Даша, оставшись одна в кабинете, после вдумчивого прочтения протоколов допросов долго чертила схемы, пытаясь определить, кто появлялся на шабашах заведомо раньше других, вычеркивала одну фамилию за другой (не зрил, не зрил, не зрил...), и, наконец, в списке остались двое - Кравченко и Пожидаев, коммерсант средней руки, тот, что баловался кокаином. Расчет был немудреный - мало того, решительно все показали: когда они появлялись в квартире или на даче, эти двое всегда там ждали. Кроме того, Даша помнила: лишь те двое да Паленый стояли возле добычи, когда она валялась связанная в амбаре, все прочие держались поодаль, словно статисты без речей или хор в древнегреческой трагедия. Вдобавок Кравченко оказался единственным, кто носил на балахоне обильную шитую символику, все остальные, даже Мастер, щеголяли в простых черных хламидах...

С Кравченко Толя к тому времени практически покончил. Оставалось смести жалкие ошметки в совок и выбросить а мусорное ведро - так заверил Дашу верный сподвижник. Даша в его многократно проверенных деловых качествах не сомневалась и потому сама допрашивать клиента не стала. С одной стороны, показания полностью сломленного оператора удручали тем же однообразным припевам: он клялся, будто ни единожды не видел Мастера без маски, разве что частенько говорил с ним по телефону, причем всегда ему звонил сам Мастер; а особого церемониального балахона Кравченко был удостоен за большой вклад и выдающиеся заслуги, выражавшиеся в том, что он, будучи не лишен дизайнерской жилки, как раз и оформлял интерьеры притонов (Даша фыркнула и заявила Толе, что фантазия у придурка все же убогая, она сама, честное слово, оформила бы и получше...) С другой - оператор огласил форменную сенсацию, заявив, что девочек все это время снимал не он, а друг-приятель и сподвижник по сатанинстскому хобби Веня Житенев, и это Кравченко, одержимый прямо-таки необоримым стремлением помочь родной милиции, готов подтвердить перед любым судом и на любых очных ставках. И вообще, раз пошла такая пьянка и настал момент истины, он готов указать на пленке те сцены, где в эротических забавах участвует он сам, пусть разденут и сравнят экстерьер, лучше уж гореть на реальных мелочах, чем оказаться впутанному в какие-то непонятные гнусности, он не дурак и прекрасно понимает, что ему шьют подготовку к серьезному шантажу, так что пусть уж отдувается тот. кто камеру держал, то бишь Венька, человечек, между прочим, столь же приближенный к Гроссмейстеру, а то и сам Гроссмейстер - ибо Кравченко, совершенно точно припоминает, что никогда ему не доводилось видеть Житенева и Мастера вдвоем...

Дойдя до этою места, Даша встрепенулась и отдала короткий приказ. Измученных сатанистов быстренько прогнали по второму кругу - и каждый подтвердил, что видывал на шабашах и Житенева, и Мастера, но всегда поодиночке, а вот вместе их не видел никто. Не все знали Житенева по фамилии, но многие давали с ходу узнаваемый словесный портрет.

В таком положении лучше пересолить, чем недосолить. Даша моментально отправила машину на поиски Житенева, а потом велела доставить к ней Пожидаева, которого давно уже решила приберечь на десерт.

Он вошел так, словно за столом вместо Даши громоздилась знаменитая железная Дева, даже сделал попытку попятиться в дверях, но конвоир сурово Оперся кулаком в спину, и любитель кокаина обречено проплелся пять шагов, опустился на стул, как мешок.

Особенным злопамятством Даша не страдала, но от его пинков бока до сих пор побаливали - а потому в ее глазах не было и тени дружелюбия, наоборот, созерцала поверженного со злорадным удовольствием. Она сухо и быстро эадала все формальные вопросы насчет фамилии-имени-отчества, местожительства и профессии, отложила авторучку, закурила и уставилась на клиента изучающим взглядом голодного удава. Судя по его физиономии, он прекрасно понимал свое сходство с аппетитной птичкой. Но сам открыть рот без приказа побаивался.

- Ну что, сукин кот? - дружелюбно спросила Даша. - Похоже, кому-то из нас пора на нары? И чует мое сердечко, что это никак не я...

- Да я...

- Головка от фуя, - сказала Даша. - У меня ребра все еще ноют, тварь такая... В подвал тебя, что ли, сводить? Там архитектура интересная, есть пятый угол, только вот искать его придется долго и старательно...

Ты глаза-то не закатывай, Кирилл Иваныч. поздно под дурачка косить, врачи уж уехали давно.

- Адвоката...

- Есть у нас адвокат, - сказала Даша. - Не помню только, в какой камере, но если тебе гак нужно, могу уточнить... Ты пузырек с кокаином успел выкинуть, но пальчики на стекле четко пропечатались...

- Не мои. Я его увидел на столе, взял и посмотрел для интереса, повертел, назад поставил...