Чтение 17–й страницы книги ~Разборка (Пропавшие без вести)~

пусть устроят пару рейдов. И никакой конкуренции.

Я ощутил, что за последний час не то чтобы поумнел, но понял, каким
дураком был раньше.

- Сегодня я получил столько ценных советов, сколько не получал никогда,
- обобщил я обретенные знания.

- Может, не с теми советовались?

- Возможно. Но вряд ли ваш совет мне подойдет. Как-то не привык я
давать взятки милиции. Гибэдэдэшникам - куда ни шло. Это как дорожный налог.
А остальным? По-моему, это неправильно. Вам не кажется?

- При чем тут взятки? Купите им пару бочек бензина - в порядке шефства.
Они будут счастливы. И все сделают. Еще и "палки" срубят для своих отчетов.
Следить за режимом регистрации - их прямая обязанность.

- А молдаване? Они едут сюда не от хорошей жизни. Он с

интересом взглянул на меня и покивал: - Это благородно.

И очень по-русски. Сидим в говне, но сильно переживаем за угнетенные
народы всего мира. У вас не бывает ощущения, что вы занимаетесь не своим
делом?

- Бывает, - честно ответил я.

- Почему бы вам не заняться своим? Тем, что вы умеете делать лучше
других.

- Хотел бы я знать, что я умею делать лучше других.

- Вы знаете это, Сергей Сергеевич. Вы умеете убивать.

Заявка.

- Какого ответа вы от меня ждете? - полюбопытствовал я.

- Никакого. Не спуститься ли нам к воде?

С косогора к берегу вела узкая лестница с металлическими перилами.
Вдоль небольшого пляжа с завезенным с люберецких карьеров белым кварцевым
песком тянулась узкая бетонная набережная, выложенная метлахской плиткой.
Летом, когда народу было много, здесь работал бар с четырьмя столиками под
круглыми тентами. Сейчас бар был закрыт, тенты убраны, белые пластмассовые
кресла сложены под навесом.

Мамаев устроился за столиком, выложил из карманов пачку сигарет
"Житан", золотую зажигалку и плоскую фляжку с красивым гербом.

- "Хеннесси". Рекомендую. Выпьете?

- Нет, спасибо. Я за рулем.

- А я выпью. Что-то многовато стал я последнее время пить. Жена
ругается. Но жены всегда ругаются. Где им нас, мужиков, понять!

Говоря это, он отвинтил крышку, которая одновременно служила стопкой, с
сомнением посмотрел на эту несолидную емкость и сделал несколько глотков из
горлышка. Потом закурил и перешел к делу.

- Нет, Сергей Сергеевич, мне не нужны строители. Дом мне уже строят. На
Истре. Турки. Я хочу вас нанять, но совсем для другого. Вам знакома такая
фамилия - Калмыков?

Раз человек об этом спрашивает, значит знает. Поэтому я подтвердил:

- Да, знакома.

- Что вы о нем думаете?

- Господин Мамаев, странный у нас с вами разговор. С чего вы взяли, что
я стану вам об этом рассказывать?

- Неделю назад вы были в Мурманской области. Вы и три ваших друга.
Злотников по кличке Артист. Хохлов по кличке Боцман. И Мухин по кличке Муха.
Прилетели двенадцатого сентября вечером, улетели шестнадцатого утренним
рейсом. Что вы там делали?

Я насторожился. Если бы он сказал: Злотников, Хохлов и Мухин - это
имело объяснение. Могли вычислить по билетам в аэропорту. Но прозвищ ребят
он знать не мог. И все-таки знал.

Мамаев правильно понял причину моего молчания.

- Вы спрашиваете себя, откуда у меня информация о вас. Мне в руки
попала докладная записка о вашей команде. Из архива ФСБ. Не случайно,
конечно. Я наводил о вас справки. Хотел понять, кто вы такие.

- Поняли?

- В общем, да. Но не все. В этой докладной есть одно темное место. Там
сказано, что весной девяносто шестого года вас разжаловали и уволили из
армии за невыполнение боевого приказа. Что стоит за этой расплывчатой
формулировкой?

- Вы уверены, что хотите это знать?

- Я хочу знать о вас все.

Я почувствовал себя польщенным. Такое внимание к твоей персоне всегда
льстит. Я почувствовал себя звездой шоу-бизнеса. Или модным писателем,
автором мирового бестселлера "Моченый против Копченого". Так и захотелось
сказать: "Мой творческий путь начался с того что".

- Что ж, расскажу, - пообещал я. - В начале девяносто шестого года в
Чечне началась реализация специальной программы. Она назвалась "Помоги
другу". Суть ее заключалась в том, что трупы только что убитых солдат просто
так брать и хоронить - как-то это нерационально. Это все равно что
выбрасывать на свалку разбитый автомобиль. В нем же столько запчастей.

- Трупы? - переспросил Мамаев.

- Ну да. Ведь что такое, если подходить рационально, труп? Это почки,
железы, роговица глаз. Даже кровь. Да, господин Мамаев, даже кровь. Вы
знаете, что в течение шести часов кровь убитого пригодна для переливания? Я
тоже не знал. А она, оказывается, пригодна. Вам интересно то, что я
рассказываю?

- Продолжайте.

- И однажды команду наших медиков захватили люди полевого командира Исы
Мадуева. Они следили за ними, вели фотои видеосъемку. Они хотели передать
эти материалы в ОБСЕ и устроить пресс-конференцию. Чтобы сказать всему миру:
"Не чеченцы звер, а русские хуже звер". Ну, что с них взять? Темный народ.
Моей группе было приказано это предотвратить.

- Освободить медиков?

- Предотвратить. Для этого нам дали БТР и под завязку мин и гранат.
Приказ был: уничтожить банду Мадуева и всех, кого они захватили. Вот этот
приказ мы и не выполнили. Его выполнили другие, - добавил я, чтобы быть не
только откровенным, но и объективным.

- Как, вы сказали, называлась эта программа?

- Неужели не слышали? Об этом было во всех газетах!

- Не ерничайте.

- Программа называлась "Помоги другу".

Мамаев приложился к фляжке, закурил новую сигарету и оценил мой
рассказ:

- Интересная история.

- Я был уверен, что вам понравится. Но самое интересное в ней не то, о
чем вы подумали. Другое, господин Мамаев. Самое интересное в том, что лишь
малая часть органов, полученных в ходе реализации этой программе, оказалась
в наших госпиталях. Где оказались остальные? Кто знает! Это знал, возможно,
генерал-майор, который руководил программой на месте. Его "уазик" наскочил
на мину. Это узнал, вероятно, командующий армией, генерал-лейтенант. По его
приказу было проведено расследование. Его вертолет взорвался. Это наверняка
знал еще один генерал-лейтенант. В Москве. Он застрелился. Программу
следовало бы назвать "Помоги зарубежному другу". Из людей простых о ней
сейчас знаем только мы. А теперь вот и вы. С чем вас и поздравляю.

- С чем вы меня поздравляете? - хмуро поинтересовался Мамаев.

- Не понимаете? С тем, что вы столкнулись с таким откровенным
человеком, как я. Не исключено, что я спас вам жизнь. Потому что вы стали бы
докапываться до нашей подноготной и невольно обнаружили бы свой интерес к
той давней истории. Теперь вы поняли, кто мы такие?

- Да.

- Кто же мы такие?

- Наемники. Это не оценка, Сергей Сергеевич. Я просто констатирую факт.
Ваша история обычна до банальности. Частности не имеют значения. Если
государство не востребует таких людей, как вы, их востребуют другие силы.
Как я понимаю, вы не скажете, что делали в Мурманске?

- Мы не делали ничего.

- В озере нашли четыре трупа.

- Да что вы говорите? Страсти-то какие!

- У меня есть для вас работа. Я знаю ваш обычный гонорар. По пятьдесят
тысяч долларов на каждого. Наличными и вперед. Я согласен.

- Звучит заманчиво, - сказал я. - Вопрос в том, какая работа.

- Я хочу, чтобы вы охраняли меня.

- От кого?

- Вы знаете от кого.

- Так не пойдет, - заявил я. - Это не деловой разговор. В деловом
разговоре не должно быть неясностей. Что-то я знаю, чего-то не знаю. И
кончится это тем, что мы будем охранять вас от какого-нибудь совершенно
постороннего человека.

- Вы прекрасно знаете, от кого мне нужна охрана, - повторил Мамаев с
нотками раздражения. - От Калмыкова.

- Вы уверены, что Калмыков хочет вас убить?

- Да, черт возьми, уверен! Подписываетесь?

- Нет.

- Скажите свою цену.

- Дело не в цене. Мы никогда не беремся за работу, которую не сможем
выполнить. Эту работу мы не сможем выполнить. Если он решил вас убить, он
убьет.

На жестком грубом лице Мамаева появилась презрительная усмешка.

- Не нужно меня запугивать, - угрюмо посоветовал он. - Я не пугливый.

- Господин Мамаев, я вижу вас первый раз в жизни. С какой стати мне вас
запугивать? Я сказал только то, что сказал. Если Калмыков решил вас убить,
можете принимать соболезнования. Мы не сможем ему помешать.