нечего! Нам и втроем, по-моему, неплохо. Сиди! Или кричать начнешь?
"Грабят-режут"? Так не милиция же за дверью. А чужие сейчас не очень-то...
открыть.
порученными ему делами наконец превзошел его собственный. Однако, если
начальник райотдела предлагает заняться еще кое-чем, отказываться не
принято, как бы тебе этого ни хотелось.
значительной представлялась сумма. Насчет рыночной стоимости "волги"
милиция была осведомлена не хуже прочих граждан, а еще лучше насчет того,
что такие деньги сами по себе - источник опасности. Звонок в милицию, так
внезапно умолкший, не мог не встревожить дежурного. Кстати, и оперативная
машина находилась в соседнем квартале, так что даже дефицитного бензина
ушло немного. Наряд застал в квартире весьма напряженную обстановку. Но о
пропаже лотерейного билета заявила не сама потерпевшая (которую таковой и
признать было нельзя - что для закона это устное соглашение пятерых
сотрудниц?), а вконец перепуганная, издерганная Анна Карповна Бурова. Вины
своей она не отрицала и о роли Алии Абуталибовой в сегодняшней "разборке"
не распространялась. Об этом с глазу на глаз поведала лейтенанту маленькая
Юля. Но не подошьешь же к делу показания семилетней девчушки. Поначалу
лейтенант и вовсе чуть не пропустил мимо ушей все, что говорилось о
поведении сей респектабельной дамы. Но потом внезапно почувствовал - тут
что-то есть. "Госпожа" Абуталибова производила сильное впечатление - в
манере сквозили сытая уверенность, легкое пренебрежение, тут и там были
рассыпаны тонкие намеки на покровителей. И каких! Причем ее действительно
знали. Сам начрайотдела, скривившись, посоветовал Шиповатову держаться с
Алией Этибаровной поосторожнее. "Минное поле! И каждый фугас - с дерьмом.
Рванет - поди потом отмойся. Писанина и звонки... Писанина и звонки".
Этибаровны. Поток ее красноречия стал мелеть, пока и вовсе не иссяк. А
когда лейтенант не слишком почтительно напомнил, что пока как-никак Алия
Этибаровна находится в кабинете следователя угрозыска, а не у своих
высокопоставленных приятелей, и вызвали ее отнюдь не для оказания шефской
помощи, стало видно, что она уже жалеет о своей излишней ретивости.
ее подруги, ничего не дала. Испуганная Бурова никак не могла вспомнить,
куда покойный муж прятал злополучный лотерейный билет, принесший ей
столько неприятностей. Почувствовав в лейтенанте доброжелательного и
участливого собеседника, она оттаяла и буквально не могла остановиться.
щадит! Уже лет пять, как они переехали в Баланцево и она стала работать в
нашем ЖЭКе. Быстро оказалась на должности инженера, то есть у источника
благ. Чтобы своего добиться, змеей извивалась, едва не облизывала тех, кто
был ей нужен. До смешного доходило. Только не очень-то у нее получалось:
наши кавалеры все больше в бутылку смотрят. Тогда она изменила профиль:
заделалась такой общественницей - куда тебе! А между тем - то-се достать,
девочек кому надо, организовать, что-то подтолкнуть - словом, крутилась.
- за нею целый клан, это она не врет, я-то знаю. Ну да Бог ей судья, а вы
не вмешивайтесь. Моя совесть чиста. Не украла же я на самом деле билет
этот чертов. Юре отдала... По правде говоря, не часто я его в последнее
время и видела. Работал много, как проклятый. У него ведь сыночек от
первой жены пропал...
слуху у лейтенанта.
жена не уследила. Такой чудесный малыш: глазки карие, кудрявый... Вылитый
Юра. Это Юля больше похожа на меня. Юра Юленьку очень любил, а Шурика все
равно вспоминал: надеялся, найдется малыш. Думали, может, заблудился? Да
где тут, в Баланцево, заблудишься? Это за последние годы город вырос. А
был деревня-деревней. Шурик в мою группу в садик ходил, там мы и с Юрой
познакомились. Он и потом часто приходил в детсад, на детей смотрел... У
его первой жены детей уже не могло быть, а он без этого жизни себе не
представлял. В общем так мы и сошлись.
Как держаться стало не за что, уехала. Мы с Юрой любили друг друга,
казалось, только смерть нас и разлучит. И вот все так скоро... Все у нас
всегда вместе было. А билеты эти злополучные поделили мы просто так, смеха
ради. Юра вообще был азартный - спорщик, игрок. Только в последние месяцы
ходил как в воду опущенный. Я про такую хворь, как у него, и не
слыхивала... Думала, снова тоска заедает. Отмалчивался. Я иной раз
считала, что его история с Зиной гнетет. Все ведь знала, подруги - они
первыми и доложат. И все равно, он был мой, мой. Я старалась, как могла,
развлечь-его. Он и билет в карман сунул тогда небрежно... Постойте... Это
же парадный его пиджак!!! Он сказал - на заводской вечер идет. Я-то знала:
к Зине, вспылила, обидно стало, даже сердце заныло. Билет совсем из головы
вон. Это получается, что вместе с ним и похоронили... Там карман сбоку
потайной... Ой, что же теперь будет-то? Нет ему покоя, бедному...
мало чем отличающегося от тюремного, заточения. Облегчение почувствовал
лишь поначалу: на свободу вышел, но опеку ощущал поминутно. Ему хотелось
стать никому не нужным и не интересным, стереться, раствориться в толпе.
Что называется - устал от славы. Эх, работал раньше в одиночку и горя не
знал. Черт с ними, с деньгами, да и что он нажил, кроме долгов? Таких, что
с кожей сдерут. А в какие дела замазался, какие по ним сроки висят! Подрыв
экономики - это карается и тогда, когда в стране развал. Еще похлеще, чем
во времена благоденствия, - голодные и злые крепко бьют, когда у них кусок
хлеба отбирают. Не говоря уже о "мокрухе". Поэтому, хоть и хата надежная,
а только, кажется, недолго придется здесь коньячок потягивать. Свои же
кореши пришьют. С трупом проблем не будет - конвейер налажен. А если и
сдадут, все равно только мертвого. Такой вопрос годится для всех, кроме
него. Прикормленные менты план выполнят, все дела спихнут: покойник не
отмажется. Похоже, и те и другие изо всех сил его в козлы отпущения ладят.
Таких, как он, замаранных в уголовщине, даже свои боятся. А тут еще и
Хутаев со своей кавказской общиной... Как у зверей: коль с первой встречи
- враги, так останется и до смерти. Вот разве что на Павла Петровича
какая-то надежда, фигура он крупная, не баланцевского масштаба. Столичные
связи, уже и за кордон щупальца тянет... Вспомнилось, как пытался достать
заграничный паспорт, и тут же его предупредили: "Не рыпайся сильно,
парень, ты здесь нужен". Пока все не развалилось окончательно, все-таки
надо уходить "за бугор". А с чем? Ведь что обидно: при таких делах, при
таких деньгах отираться, и остаться с пустым карманом. Только и делов, что
долг уменьшается. Так эти хлопчики и новый могут накинуть, как к нулю
подобьешься. Ну пока что Павел Петрович все решает. Только надолго ли?
Зверь травленый, но держит себя уж чересчур высоко. А тем временем ребята
с Кавказа делают свое дело, спокойно и обстоятельно размещают своих на
ключевых постах. Вон, даже у Президента в охране чеченцы. Просачиваясь в
столицу, словно "пятая колонна", расстаются даже с давними племенными
традициями. Попробовал бы раньше какой-нибудь гастролер сунуться в те
края! Подумать страшно. А теперь проще простого: передай привет
авторитетным людям от кого следует из Москвы и - вперед, только долю
аккуратно отстегивай. Короткое "мой человек, пусть работает" открывает и
двери камер, и подвалы мафии, где идут "разборки". Здесь главное - не
опоздать. Как-то по афере Углов забрался в предгорья. Однако после первого
же знакомства с тамошней милицией потерял всякое желание оставаться в этих
местах. Грозный, с усами, как у Пржевальского, капитан едва не вкатил его
в пресс-камеру, где дохли со скуки местные авторитеты, уже косящиеся в
поисках жертвы друг на друга. "Позвонят, говоришь, за тебя? - ядовито
осведомился капитан. - А мы, видишь, - эту трубочку снимем, и эту тоже.
Вот и будет у нас "занято". Ну а теперь - готовься, главное - береги тыл.
Что, не хочешь к моим джигитам? Тогда говори, у кого, кроме этого завмага
из хозяйственного, деньги брал, обещания давал? Где прятал? Смотри, наверх
дело пойдет - хуже будет, тогда не замять. Решай! Нет? Ну тогда, дорогой -
извини - в камеру", В камеру не хотелось. И Сергей заговорил, "колясь" по
мелочам, оттягивая время. И дотянул-таки. Заявился наконец-то в милицию
покровитель, выдернул. И слава Богу - для него невелика потеря, дойных
коров хватает, а Углов едва уцелел. Выйдя на волю, тут же собрался
уезжать. Однако ему дали понять, что поспешным отъездом недовольны,
пригласили остаться и еще поработать. "Через неделю - как штык! Куда мы
без вас, спасибо за все. Буду, как на крыльях!" - отрапортовал Углов и
больше никогда южнее Ростова не бывал. Что же до джигитов, то Сергей, и
прежде их не любивший, поклялся дел с ними больше не иметь. И вдруг - так
погореть с этим хреновым Жориком! Как фраер. Да кто он, собственно, такой,
чтобы даже к Павлу Петровичу соваться с советами? Ох, неспроста сложилось
такое окружение у баланцевского лидера! Окрепнут, поднимутся, зубки
отрастят. Нет, не понимает старик, что он все-таки не Президент. Нельзя
чужакам показывать незащищенную спину. Доверие, дружба в этом мире -
россказни для щенков. Осторожный человек, оказавшись неожиданно облеченным
доверием авторитетов, не возрадуется. Есть над чем подумать...
Почвы-то нет под ногами. А в нелегалы не пустят: денег нет, а знает он
много, и с каждым днем о делах все более крупных. Уже сегодня ровно за