Гриффинора до варваров, - эта земля не одна, есть еще другие земли. Утром
я сказал последнее прощай великому Аргронду. Там, под сохранившейся стеной
погиб быстрейший из седоков. Он был настоящий герой, и умирая, он оставил
нечто. Я принес для тебя...
рукоять - и все. В Храме я видел, как мечи ломались от сумасшедших ударов.
Как правило, то были посредственные или вовсе тренировочные мечи. Но чтобы
боевой клинок был снесен полностью, по рукоять...
произнес "Вот он!", увидев "Цветок Ириса".
одну из них снова.
битв... Я подошел поближе и разглядел маленькие непонятные буквочки там,
где пальцы Стратега сняли слой пыли.
бригадира-коменданта Луция, нет, тот покоился на поясе. Новый, хрустально
чистый, блестящий так, словно на него одновременно падали лучи десяти
солнц, на моих глазах вырос из рукояти.
руках находилось что-то очень хрупкое.
Грей-Дварр. - Теперь он твой!
работой" и бросил мне. Я поймал оружие. Я понял своего спутника. Я ударил
сверху, мечи должны были скреститься, и они встретились. Но как!
вместо звона оружия - звука, сопровождающего рыцаря в его пути по миру,
вместо всего этого клинок в моих руках просто рассыпался. Пусть он был не
самым лучшим, пусть бы он переломался надвое, - но нет, сталь превратилась
в пыль, соприкоснувшись с загадочным подарком Грей-Дварра.
получивший последнее наименование за прекрасную победу, первую победу
селентинцев над дваррами недалеко от полуострова, когда-то Марк Селентин
со Светлым Клинком, бешеной отвагой, горячим сердцем, целиком преданным
золотой Луне, и, прямо скажем, не очень умной головой, пришел сюда
окончательно добить коричневых дварров, которых он тогда еще называл
серыми хнумами. И вот теперь тень того Стратега, правда, тень изрядно
поумневшая, идет с новым героем совершать новые подвиги.
первое слово после многодневного молчания, поразило меня сильнее, чем
длинная речь Стратега.
раз. Рыцарей, погибших достойно, Луна обращает к новым боям. И я
произведусь на свет в одном из замков, и возможно это вновь будет город,
лишь недавно ставший селентинским. А может...
Александра!
всем этим наверняка снилось что-то еще, что-то более важное, но пицца
заслонила остальное. Как ни странно, сейчас я не хотел есть.
Много текущей свободной воды, синей или пусть даже фиолетово-зеленой, и
смотреть на нее, и видеть отражения небес, предметов, лиц, перемежаемые
солнечными бликами. Вода так похожа на меня, на мои мысли... Морская,
речная, льющаяся из кружки... Вода, наверное, начало всех начал, а не
просто символ Селентины. Вот что приснилось мне ночью за прочими снами:
все течет, цвета переливаются один в другой, молния - звук льющейся воды,
мы заполняем собой землю, как чай из опрокинутой чашки заливает весь
стол...
еще раз испытать то странное состояние, которое настигло меня в пещере при
виде Грей-Дварра.
даже осознавалось, что гладкий черный выступ с подобиями башен -
Даркдваррон. Он готов был сорваться и улететь, оставив мир без своего
безупречно-черного цвета. Но он же находился здесь всегда, с начала
времен, угрожающе-неприступный, мудрый старший брат мертвого Аргронда, и
становилось ясно, что если Даркдваррон когда-нибудь оторвется от скалы,
освободиться из-под власти камня, то это будет предвестием конца
известного людям мира.
и парить, ведомые своими хозяевами.
Восемь низкорослых человечков двигались к нам, издали строясь в полукруг.
Еще через сто шагов полукруг превратился в кольцо. В центре кольца стояли
мы трое.
восемь. Я наблюдал за стенами нависающего замка. Я ждал. Сейчас оттуда
должны вылететь серые, никогда мною не виданные крылатые чудища.
повторил мое движение.
хнумов, следил за ним. Мы оба ждали, когда Лайк Александр поднимет Светлый
Клинок Диайон.
позвольте трем изнуренным путникам войти в вашу знаменитую столицу!
оттуда вырывался ярко-синий свет, и скрип сменялся протяжным ликующим
звуком, не то хором, не то молнией, и крысы бежали от такого света и
такого звука, все озарялось волшебным сиянием...
поспать еще чуть-чуть...
хлынет навстречу, ударит по глазам, окрашивая их синевой, - но на сей раз
запор остался на месте, удержанный холодом.
окруженный непроходимыми горами, куда с трудом проникает даже холод.
Путник не придет и конь не проскачет протоптанной тропой. Неприступней
Даркдваррона, неприступней всего на свете. Там умирают мудрые птицы, и
три, или пять, или восемь устремленных армий мечтают помешать им
безвозвратно исчезнуть...
свиньи лучше других защищал от холода. Я осторожно освободил голову.
осень. Внизу за окном простиралась каменная равнина, огромный пустой стол.
Когда-то я прошагал его из угла в угол.
Но так нельзя, выбираться из-под спасительных шкур я, посланец юга, могу
лишь постепенно.
Афанасьев Роман
Белов Вольф
Афанасьев Роман
Прозоров Александр
Емилина Ника
Беляев Александр