трех человек, ворота слегка приоткрылись. Каждого выходящего тщательно шмонали
- опасаясь удара в спину, охрана искала оружие. При этом обе стороны крепко и
витиевато ругались, обещая в скором времени рассчитаться за все обиды.
двадцать шагов стояли вооруженные менты и охры, некоторые даже с собаками на
поводках. Выглядели они (не собаки, естественно) хмурыми и плохо кормленными.
Подходить к ним ближе чем на десять метров запрещалось под угрозой стрельбы на
поражение - об этом категорическом условии было объявлено еще у ворот.
немолодого человека с вислыми казацкими усами.
вам шибко подфартило. Скоро о буханке казенной чернушки да о тюремной робе, как
о счастье, вспоминать будете.
наследство от Силкина.
достоинства, подошел к нему. - Я его сам и есть-то не буду. Вот дружку своему
дам немного, - он кивнул на черную лохматую овчарку, исподлобья глядевшую на
Зяблика. - А остальные внуку отнесу. С хлебцем сейчас туго. Картошка есть, а с
хлебцем туго.
воды по вязкому илу, поверх которого сохли пышные гирлянды темно-зеленых
водорослей. На той стороне тоже торчали хмурые автоматчики, а слева и справа от
них мальчишки ловили марлевыми сачками рыбную мелочь и собирали
раковины-перловицы. Среди них стояла стройная голоногая девчонка лет семнадцати
и глазела из-под ладони на водоносов, цепочкой растянувшихся по склону холма.
Было явственно заметно, что под платьем у нее нет лифчика. Урки, жадно косясь
на девчонку, спорили между собой о наличии или отсутствии трусиков. Обе версии
имели своих сторонников, но в конце концов пришли к выводу: трусики скорее
всего есть, но очень маленькие.
сторонам. Один из автоматчиков, по-своему истолковав его медлительность, махнул
рукой - иди, мол, отсюда. Любому зеку, рискнувшему удрать вплавь, здесь грозила
печальная участь небезызвестного Василия Ивановича Чапаева.
полено, хвостом.
много горя может случиться. Отведи меня к своим начальникам. Мне с ними
говорить надо.
устроить. Детали я твоим начальникам сообщу.
скорее сочувственно. - Ну что же, если они злое задумали, греха на тебе не
будет. Ныряй в эти кусты и беги по тропочке. Там тебя наши встретят. Скажи, что
от меня. Миронов моя фамилия. Они тебя, конечно, не облобызают, но ты сам свою
дорожку выбрал. Иди, хлопче, я тебе верю.
допросили с чрезмерным пристрастием и, завязав глаза, доставили в какой-то
обширный, освещенный коптилками подвал. Там его несколько раз передавали из рук
в руки, каждый раз опять допрашивали, везде мылили шею и ровняли зубы, но
Зяблик твердо стоял на своем - хочу видеть главного начальника, и точка. За
свою стойкость и упорство Зяблик в конце концов был удостоен чести лицезреть не
одного, а сразу троих начальников.
подполковник в полевой форме - сидели на низенькой гимнастической скамеечке, а
сухопарый, похожий на Александра Керенского начальник лагеря лежал на куче
матов. Во время бунта его огрели ломом пониже спины, и теперь везде, даже в
местах общего пользования, он мог принимать только два положения - строго
горизонтальное или строго вертикальное. Теннисный стол был завален картами,
корками хлеба, заставлен кружками с недопитым чаем и консервными банками,
полными окурков. На шведской стенке висели плащ-палатки, бинокли, каски,
автоматы. В дальнем углу громоздились батареи пустых бутылок.
узкоглазый майор.
память, он довольно толково изложил суть речей Лишая и дополнил их собственными
умозаключениями.
позициям будет нанесен удар? - переспросил армейский подполковник, когда
старой конюшни и котельной. Там у вас и заслона почти никакого нету.
Стратег нашелся... Я же тебя не учу, как суходрочкой заниматься.
появилось ощущение, словно он прямо сейчас ширнулся, только накатывал не
окрыляющий кайф, а мутная ярость. - Да у нас с любого чердака все ваши позиции
как на ладони. Или о деле говорить будем, или к стенке меня ставьте. А подколки
ваши оставьте для дамочек.
попей. К стенке тебя без суда ставить мы не имеем права, сам знаешь. А о деле
поговорим. Мы тут как раз для этого и собрались. Сам-то ты что предлагаешь?
остальные так, бараны. Если главарей приструнить, все тихо обойдется.
место, где главари кучкуются, я укажу.
Варфоломеевскую ночь устроят.
какие гуманисты есть среди простых советских заключенных. Лихо ты их воспитал,
Семен Осипович.
невразумительное и принялся нежно ощупывать свою поясницу.
сдерживался. - Урки в санчасти баб вольнонаемных прихватили, медичек. Так их,
наверное, уже наизнанку вывернули. Хотите, чтобы и вашим дочкам цицки
пооткусывали? Да там же есть зверюги, которые на воле человеческое мясо жрали.
У некоторых по десять судимостей. Мокрушники, насильники, наркоты! Больше
тысячи человек! А у вас всего две сотни охры зажравшейся да солдатики первого
года службы, которые, кроме кухни и гальюна, ничего еще не видели. Хана вам
завтра будет!
чем ты, может, и прав. Ну пойдем мы, допустим, сегодня в атаку. А если нас
огневая ловушка ждет? Коли ты срочную служил, должен знать, что потери
атакующих в три раза выше, чем у обороняющихся. И это, заметь, в нормальной
армии, вышколенной и обстрелянной. А у наших горе-бойцов выучка такая, что они
или все скопом лягут, или разбегутся. Может, ты именно этого и хочешь, а?
Почему я должен тебе верить? Ваша братия на всякие подлые выдумки ох как
горазда! Семен Осипович! - он швырнул в обсоса черствой коркой. - Да перестань
ты свой зад чесать! Знаешь ты этого типа?
Судим за убийство родного брата, неоднократно нарушал режим, склонен к побегу,
в местах лишения свободы совершил два преступления, на путь исправления стал
только в последнее время, и еще неизвестно, с какой целью. С администрацией
дерзок, у заключенных пользуется авторитетом, причем как у деловых, так и у
мужиков.
был. Столько поблажек давал. Случалось, и глаза на их проделки закрывал. Все
имели - и свидания, и переписку. В посылках не ограничивал. А они...
отблагодарили, называется... ведь в голову ломом метили... чудом увернулся.
вставил милицейский майор.
лучше видеть обсоса, и заговорил как можно более спокойно:
Хотя про отца родимого вы и загнули, но в драконы кровожадные вас действительно
не запишешь. Видал я и покруче начальников. Да только ведь вы с каждого из нас
свою выгоду имели. Думаете, мы не знаем, сколько вы за свидание с заочницей да
за досрочное освобождение брали? С общака вам деньги текли. В зоне все можно
было купить - и водяру, и дурь, и бабу любую. Без вашего ведома, скажете, все
это делалось? Пачку чая прапор за червонец продавал, а ей цена в ларьке
семьдесят копеек. В нарядчиках, писарях да хлебопеках кто ходил - кто на лапу
вам давал. А кто вашу дачу строил? Не зеки ли? Лес на ремонт бани выписали, а
железо кровельное - на укрепление сторожевых вышек. Вы у попок ваших спросите,
которые на этих вышках полегли, где то железо!
восстал с матов, словно неотомщенный мертвец из могилы. - Да я тебя сейчас