Чтение 17–й страницы книги ~Белое платье Золушки~

Птицы летели высоко, казались белыми точками под пурпурным потолком
облаков. Потом пошли вниз и в сторону.

- Павлыш, - сообщил Алан, - две скалы над самой водой в полутора
километрах от тебя. Мы идем вниз. Смотри.

- Хорошо, - ответил Павлыш. Он смотрел, как катер, расплескав пену,
выходит из воды. Он стал постепенно снижаться, чтобы уравнять свой ход со
скоростью катера.

- Ровнее иди, - сказал он Вану.

- Как по ниточке, - ответил Ван.

- Держитесь!

Флайер опустился на палубу катера за рубкой. Палуба была мокрой и
покатой с боков. Павлыш выпустил страховочные ноги флайера, и рубчатые
присоски сжали бока катера.

- Некоторое время удержусь, - сказал Павлыш. - Откройте нижний люк.

Нильс спрыгнул на палубу первым и, аккуратно переставляя конечности,
пошел к рубке. Щупальца свисали по бокам панциря - ими Нильс
подстраховывался. Он не умел плавать и пошел бы на дно камнем. А глубина
здесь немалая. Катер, с сидевшим на нем, словно всадник, флайером не спеша
летел над волнами.

Павлыш поднял голову, разыскивая птиц. Но не увидел их.

Гогия замер у люка, не зная, что делать дальше. Пассажиры по очереди
скрылись в рубке. Павлыш спросил Вана:

- Все благополучно?

- Да.

- Дай мне Димова.

- Я слушаю тебя, Слава.

- Я хотел бы пойти вниз с Нильсом. Я хороший ныряльщик, сильнее
многих. Могу пригодиться.

- Нет, - сказал Димов, - оставайся где ты есть. Может получиться, что
будешь нужнее как пилот, чем как ныряльщик.

Павлыш включил двигатель. Флайер, присев от напряжения, оторвал ноги
от покатой спины катера и резко взмыл вверх. Катер шлепнулся на волны и
запрыгал как камень, полого брошенный с берега, затем скрылся под водой.

Поднявшись на сто метров, Павлыш разглядел белые буруны, в центре
которых черными точками торчали вершины скал.

Павлыш вызвал Алана. Рация была только у него.

- Скажи спасибо Марине. Она вывела нас точно к месту.

Ему хотелось лишний раз повторить это имя. Он вдруг понял, что
никакого шока, ужаса, отвращения, боли - ничего подобного не испытывает.
То ли был подготовлен к такому повороту событий за последние сутки, то ли
прав все же Димов: биоформ остается человеком, только экзотически одетым.
Марину было жалко. Полгода назад... полгода назад она уже начала
биоформирование. И почему-то ей надо было обязательно увидеть того
человека на Луне, того капитана, который не захотел ее увидеть. Может
быть, тот капитан предпочел отказаться от Золушки в хижине. Понятно, что
она считала себя преступницей. Сбежала из института... ее вообще могли
снять с эксперимента.

Павлыш услышал голос Димова:

- Они здесь, под осыпью.

- Вот видишь, - сказал Гогия, - я в этом не сомневался.

- Слушай, Павлыш, - сказал Димов, - мы сейчас на глубине сорока двух
метров. Ван остается в катере. Мы с Нильсом выходим к оползню. Иерихонский
будет страховать нас снаружи. На всякий случай включи запись, регистрируй
все наши движения.

- Ясно, - сказал Павлыш, - включаю запись.

- Мы выходим.

- Далеко им идти до завала? - спросил Павлыш Вана.

- Нет, я их отлично вижу.

Павлыш представил себе эту сцену. Катер завис у самого дна над
камнями, среди обломков кораллов и перепутанных водорослей. Рядом с
катером в нескольких шагах Иерихонский. Луч его шлемового фонаря
высвечивает сутулого Димова в облегающем оранжевом скафандре и уверенно
шагающую впереди черепаху.

- Мы дошли до осыпи, - сказал Димов. - Нильс ищет вход. Здесь должна
быть трещина, сквозь которую выбралась Сандра.

Наступила длинная пауза.

Павлыш связался с островом. Там все было по-прежнему. Сандра спала.
Пфлюг сказал, что положение в кратере стабилизировалось. Идет вязкая лава.
Если скорость истекания сохранится прежней, то к утру площадь острова
значительно увеличится. Лет через сколько-то можно будет сажать здесь
цитрусовые.

Гогия оторвался от своих приборов, сел рядом с Павлышем.

- Все-таки я не завидую Иерихонскому, - сказал он. - Любить женщину,
которая, в сущности, наполовину рыба...

- Но она всегда может вернуться в прежнее состояние.

- Трудно. Она же не совсем биоформ. Подводников готовили еще до
Геворкяна. К тому же она и не захочет. Сандре нравится ее жизнь. Она
помешана на океане. Когда-нибудь вам наверняка расскажут их историю. Очень
романтично. Они познакомились, когда Сандра уже работала на Наири. Она
прилетела как-то к нам в Тбилиси на конференцию, там встретила
Иерихонского... ну и представляете... Он, когда все узнал, пытался ее
отговорить. Безрезультатно. Так что же вы думаете: в результате он сам
перешел работать на Проект, чтобы быть рядом.

Гогия вздохнул.

- А вы могли бы полюбить подводницу? - спросил Павлыш.

- Откуда мне знать, если у меня в Кутаиси молодая жена живет? Самая
обыкновенная жена. Очень красивая. Я вам в Лаборатории фото покажу. Письмо
прислала - три килограмма.

- Ну а вот... - Павлыш показал на реявших в небе птиц.

- Это совсем другое дело, - сказал Гогия. - У Алана у самого дочка в
нашем институте работает. Это временно. Это как маска. Пришел домой, снял
маску и живи.

- Ага, - раздался голос Димова, - есть щель!

Павлыш держал рацию на приеме, отключив передачу, чтобы его разговор
с Гогией не мешал остальным.

- Да что там говорить, - продолжал Гогия, - вы у Вана были?

- Меня там поселили.

- Правильно. Большая комната. Светлая. Там на стене портрет Марины
Ким висит. Не заметили?

Гогия не смотрел на Павлыша и не заметил, как тот покраснел.

- Мы с Нильсом отвалили камень, сказал Димов. - Есть ход. Очень
узкий. В глубине еще завал.

- Ну и что? - спросил Павлыш у Гогии. - Вы сказали, что у Вана висит
портрет Марины Ким.

- Да. Он в нее смертельно влюблен. Он знал ее еще на Земле, когда она
стажировалась в институте. Меня тогда в институте не было, я только здесь
к ним присоединился. А тут еще у Марины начались неприятности...

- Есть! - сказал Димов. - Пошел камень! Осторожнее!

Павлыш замер.

"Раз, - считал он про себя, - два, три, четыре, пять..."

Димов громко вздохнул.

- Ну и силища у тебя, Нильс... Он такую глыбу удержал, просто уму
непостижимо.

На связь вышла Станция. Спрашивали, высылать ли второй флайер.

Павлыш велел ждать, пока смонтируют подводного робота. Может,
придется его доставлять сюда.

- Правильно, - сказал Гогия. Потом продолжал свой рассказ: - Я
деталей не знаю. Только все дело в ее отце. Он жуткий педант. Он запретил
Марине идти к нам в институт. Сказал, что не захочет ее больше видеть... В
общем, боялся за нее, пробовал воздействовать, но на Марину очень трудно
воздействовать. Когда она все-таки не подчинилась, он, как человек слова,
сказал, что больше ее не увидит. Правильно сказал. Отец всегда отец. Надо
уважать.

- Трещина открыта - сказал Димов, - я остаюсь пока здесь. Нильс
пытается до них добраться.

- Дальше, - сказал Павлыш.

- Вам, наверное, неинтересно.

- Ничего, все равно ждем.

- Ван помог Марине убежать из института на один день.

- На Луну? - вырвалось у Павлыша.

- А как вы догадались?

- Это было полгода назад?

- Да, как раз полгода. Она уже прошла курс подготовки, с нее сняли
биокопии и начали обработку терапевтическими средствами, чтобы понизить
сопротивляемость организма. Не могла она убегать. Не имела права. На месте
Геворкяна я бы ее обязательно уволил. А она полетела на Луну. Оттуда
должен был стартовать ее отец. Он капитан "Аристотеля".

- Нильс? Это ты, Нильс? - послышался голос Вана.

- Он передает, что нашел их, - сказал Димов, - нашел.

- В каком они состоянии?

- Не знаю, - сказал Димов, - ждите.

- Ну и чем все кончилось? - спросил Павлыш.

- А? Мы о Марине? Ничем. Простили. Ван всю вину взял на себя. Марина
всю вину взяла на себя, Димов всю вину взял на себя, Геворкян посмотрел на
них, старый человек, мягкий стал... и простил. Романтическая история.
Только отец не простил. Улетел, понимаешь? Но простит. Куда денется...

- На какой они глубине? - спросил Павлыш у Вана, включив передачу.

- На двадцать метров ниже меня, - ответил Ван.

На катере заполнили водой грузовой отсек, поместили в него
биоформов-акул и пошли к Станции.