Чтение 17–й страницы книги ~Похищение чародея~

- Ты его не убил? - спросил Роман.

- У нас, литовцев, головы железные, - сказал шут.

- Что же делать? - сказала Анна. - Они его убьют. Ну сделай что-нибудь,
Жюль, миленький! Вытащи его обратно.

- Без его помощи не могу.

- Так придумай.

- Да погоди ты! - огрызнулся Жюль. - Ты думаешь, он на прогулку пошел?
Выпутается. Обязательно выпутается. Ничего...

- Надо с ним поговорить, - сказал Роман.

- Только возьми у него... это.

Шут нагнулся, выхватил у Кина меч, арканом стянул ему руки.

В этот момент в люке показалось лицо другого стражника.

- А, Йовайла, - сказал шут. - Ты этого земляка не знаешь?

- Нет, - сказал тот быстро. - За воротами князь.

- Этого еще не хватало, - сказал Роман. - Акиплеша, убери, быстро,
быстро, ну! Глузд, помоги ему!

Они оттащили Кина в сторону, в тень, Роман насыпал сверху ворох
тряпья... Сцена была зловещей - тени метались по стенам, сплетались, будто
дрались между собой.

Князь быстро спускался вниз, ступени прогибались, за ним - в двух шагах
- ятвяг, в черной куртке и красном колпаке.

Князь был в кольчуге, короткий плащ промок, прилип к спине, рыжие
волосы вз®ерошились. Князь был зол.

- Орден на приступ собрался, лестницы волокут... Как держаться, ворота
слабые, людей мало. Ты чего здесь таишься?

- Какая от меня польза на стене? Я здесь нужнее.

- Ты думай. Нам бы до завтра продержаться. Роман, почему на башнях
огненной воды нет?

- Кончилась, княже.

- Чтобы была! Не отстоим город - первым помрешь.

- Князь, я твоего рода, не говори так. Я все делаю...

- Не знаю, никому не верю. Как плохо - никого нет. Где Владимир
Полоцкий? Где Владимир Смоленский, где Мстислав Удалой? Владимир
Псковский? Где рати? Где вся Русь?

- Я приду на стену, брат, - примирительно сказал Роман.

- Тут у тебя столько зелья заготовлено.

- Это чтобы золото делать.

- Мне сейчас золото не нужно - ты мне самородок дашь, я его на голову
епископу брошу. Ты мне огонь дай, огонь!

- Я приду на стену, брат.

Кин пошевелился под тряпьем, видно, застонал, потому что князь метнулся
к куче тряпья, разгреб ее. Кин был без сознания.

- Кто? Почему литовца связал?

- Чужой человек, - сказал Роман. - В доме у меня был. Не знаю - может,
орденский лазутчик.

- Убей его! - Князь вытащил меч.

Анна прижала ладони к глазам.

- Нет, - услышала она голос Романа. - Я его допросить должен. Иди,
князь, я приду. Сделаем огонь - придем.

- Ятвяг, - сказал князь, - останешься здесь.

- Лишнее, князь, - сказал Роман.

- Сейчас я никому не верю. Понял? Тебе не верю тоже. - Князь опустил
рукоять меча. - Нам бы до завтра продержаться.

Князь, не оборачиваясь, быстро поднялся по лестнице. Остановился,
заглянув в подвал сверху. И ему видны были темные тени, неровно освещенные
желтым светом лица, блеск реторт и трубок. Князь перекрестился, потолок
над головами чародея и его помощников заколебался, вздрогнул от быстрых
тяжелых шагов уходившего князя Вячко.

- Вся литовская рать не спасет его, - тихо сказал Роман.

Он сделал шаг к Кину, посмотрел внимательно на его лицо.

Ятвяг за его спиной тоже смотрел на Кина холодно и бесстрастно - для
него смерть и жизнь были лишь моментами в бесконечном чередовании бытия и
небытия.

- Дай чего-нибудь ятвягу, опои его, - сказал Роман.

- Он заговорил по-латыни, - заметил Жюль.

- Не все ли равно! - воскликнула Анна.

Ятвяг отступил на шаг, он был настороже.

- Не будет он пить, - сказал шут. - Он верный пес.

Кин открыл глаза. Помотал головой, поморщился от боли.

- Ничего, - сказал Жюль. - Мы не с такими справлялись.

- Пистолет бы ему.

- Он не имеет права никому причинять вреда.

- Даже если это грозит ему смертью?

- Мы готовы к этому, - сказал Жюль.

- Ты кто? - спросил Роман, склоняясь к Кину.

Кин молчал, глядел на Романа.

- Он не понимает по-немецки, - сообщил шут.

- Без тебя, дурак, вижу, наверное, притворяется.

- Так убей его, и дело с концом, - сказал шут.

- А вдруг его прислал епископ?

- Другого пришлет, - сказал шут. - С языком.

- Подлец, - сказала Анна сквозь зубы.

- Спроси его по-литовски, - сказал Роман.

- Ты что здесь делаешь? - спросил шут.

- Я пришел из Тракая, - сказал Кин. - Я своих увидел.

- Врешь, - сказал шут.

- Что он говорит?

- Врет, - сказал шут. - Убить его надо, и дело с концом.

Кин постарался приподняться.

Ятвяг мягким кошачьим движением выхватил саблю.

- Погодите, - сказал Кин. - Мессир Роман, у меня к вам важное дело.

- Он знает латынь? - вырвалось у Романа.

- Боярин, - сказал отрок, - время истекает.

- Время? - повторил ятвяг. - Князь ждет. Идите на башню.

- Сейчас, - сказал Роман. - Ты говоришь, что знаешь меня?

- Я принес вести из Бремена, - сказал Кин. - Я не могу сказать сейчас.
Я скажу наедине. Развяжите меня.

- Нет, - сказал Роман. - Даже если ты не врешь, ты останешься здесь. Я
не верю тебе.

- Время истекает, - сказал отрок.

- О чем он все время говорит? - спросил шут.

- Он должен встретиться с одним человеком.

Ятвяг положил на левую ладонь лезвие сабли, словно любуясь ее тусклым
блеском.

- Князь сказал, - повторил он, - пора идти.

- С тобой пойдет Акиплеша, - сказал Роман. - Он все знает.

- Князь сказал, - повторил ятвяг, и в словах его была угроза.

Анна увидела, что Роман сделал какой-то знак отроку и тот, чуть заметно
кивнув, двинулся вдоль стены в полутьме. Кин лежал с открытыми глазами.
Внимательно следил за людьми в подвале. Чуть пошевелил плечами.

- Он снимет веревки, - прошептал Жюль, будто боялся, что его услышат, -
главное - снять веревки.

Ятвяг также внимательно следил за тем, что происходит вокруг, словно
предчувствовал неладное.

- Цезарь, - сказал шут, - не бери греха на душу.

- Ты никогда не станешь великим человеком, - ответил Роман, делая шаг к
столу, чтобы отвлечь внимание ятвяга, - наше время не терпит добрых.
Ставка слишком велика. Ставка - жизнь и великая магия. Ты! - крикнул он
неожиданно ятвягу. И замахнулся кулаком. Ятвяг непроизвольно вскинул
саблю.

И в этот момент блеснул нож - коротко, смутно, отразившись в ретортах.
И ятвяг сразу выпустил саблю, бессмысленно и безнадежно стараясь увидеть
источник боли, достать закинутыми за спину руками вонзившийся в спину
нож... и, сдвинув тяжелый стол, упал на бок. Реторта с темной жидкостью
вздрогнула, и Роман метнулся к столу и подхватил ее.

- Как я испугался... - сказал он.

Шут смотрел на ятвяга.

- Плохо вышло, - сказал шут. - Ой как плохо вышло...

- Скажем князю, что он ушел. Вытащи его наверх - и за сарай. Никто
ночью не найдет.

- Кровь, - сказал шут. - И это есть знание?

- Ради которого я отдам свою жизнь, а твою - подавно, - сказал Роман. -
Тащи, он легкий.

Шут стоял недвижно.

- Слушай, - сказал Роман. - Я виноват, я тебя всю жизнь другому учил...
Я тебя учил, что жизнь можно сделать хорошей... но нельзя не бороться. За
науку бороться надо, за счастье... Иди, мой раб. У нас уже нет выхода. И
грех останется на мне.

Шут нагнулся и взял ятвяга за плечи. Голова упала назад - рот
приоткрылся в гримасе.

Шут поволок его к лестнице. Отрок подхватил ноги убитого.

- Я больше не могу, - сказала Анна. - Это ужасно.

- Это не конец, - сказал Жюль. Он приблизил шар к лицу Кина, и тот,
словно угадав, что его видят, улыбнулся краем губ.

- Вот видишь, - сказал Жюль. - Он справится.

В голосе Жюля не было уверенности.

- А нельзя вызвать помощь? - спросила Анна.

- Нет, - коротко ответил Жюль.

Шут с отроком втащили труп наверх. Роман окликнул отрока:

- Глузд! Вернись.