Чтение 17–й страницы книги ~Смерть этажом ниже~

Ящик с треском вылетел из стола. Посыпались бумажки. Шубин
начал ворошить их, надеясь отыскать какую-нибудь тетрадь или
список телефонов.

Зажужжал, проезжая мимо, лифт.

- Черт! - вырвалось у Шубина. Он кинулся к лифту. Он пока он
бежал к нему, услышал, как лифт остановился на первом этаже, его
двери открылись. Кто-то вскрикнул. И снова тишина. Красный огонек
продолжал гореть рядом с дверью лифта.

- По крайней мере, теперь его уже никто не использует, -
сказал Шубин.

- А что? Что случилось?

- Спуститесь на один пролет вниз, - сказал Шубин горбуну, -
но не больше - загляните вниз и тут же возвращайтесь обратно,
если вам мало того, что сказал сержант.

- Но он сказал - там отравление газом.

- Вот именно.

Горбун осторожно пошел вниз.

Наверху кто-то забарабанил в дверь лифта - видно, не мог
вызвать и сердился.

- Я пойду наверх, - сказал Шубин. - Может, у кого из
дежурных есть телефонный справочник. Вы знаете, что делать?

- Так точно, - ответил милиционер, который не знал что
ему делать.

Шубин подбежал к лестнице. Остановился. Где этот чертов
горбун? Вместо того чтобы бежать наверх, Шубин сошел на несколько
ступенек ниже. То, что он увидел, его не испугало: разозлило.

Горбун сидел на нижней ступеньке лестницы, откинув голову к
стене и приоткрыв рот. Чемодан он продолжал держать на коленях.

- Эх, черт, - сказал вслух Шубин. - Проверить решил!

Он посмотрел на холл. Он уже привыкал к этому зрелищу. Оно
было невероятным, но не сказочным и не граничило со сном. Это
была тяжелая реальность, и мозг ее воспринимал трезво.

Уровень желтого мерцания поднялся. Зал был залит им метра на
полтора. От движения газа контуры предметов были размыты, и
казалось, что люди движутся. Шубин заставил себя не смотреть
более на холл.

Наверху милиционер по прежнему стоял у телефона.

Он увидел Шубина и обрадовался.

- Нигде не отвечают, - сказал он, смущенно улыбаясь, словно
был виноват в этом. - Я в "скорую" позвонил и в пожарную команду.
И никто не подходит. Странно, да?

- Плохо, а не странно, - сказал Шубин.

- Вы думаете, что и там? - спросил милиционер.

- Мы с вами вместе смотрим это кино, - сказал Шубин. - Я
пойду наверх, поищу телефонный справочник. Я хочу дозвониться до
заводов или до аэропорта.

Он не стал говорить милиционеру о горбатом командировочном.
Вернее всего, милиционер забыл о нем.

Шубин не успел подняться до третьего этажа, как услышал, что
сверху, громко и весело разговаривая, спускается группа людей.

- Нам нет преград ни в море, ни на суше! - загудел бас.

- Стойте! - приказал он, отступая на шаг перед поющими
гостями и видя лишь напряженное лицо Гронского.

- Что еще? Это что еще, нам мешают петь! - воскликнула
толстая матрона. - Витя, он мешает!

- Он пьян! - нашелся референт. - Уже милицию вызывали, а он
все хулиганит.

- И мы тоже пьяные! - запела матрона. - Давайте петь вместе.

Шубин резко оттолкнул ее и оказался лицом к лицу с Гронским.

- Отойдите сюда, - показал он наверх. - Мне надо сказать вам
два слова.

- Ты поосторожнее! - закричал референт. - Без хулиганства.

Гронский был насторожен и зол. В глазах читалось опасение:
если Шубин смог вырваться из цепких об(r)ятий милиции, значит, он
нашел какой-то ход, какие-то связи? Какие?

- А вы, - сказал Шубин остальным, - стойте здесь. И не
спускайтесь ниже.

В голосе Шубина была та уверенность в праве приказывать, что
быстро угадывается и признается людьми иерархии. Это умение,
происходящее от внутренней убежденности, трудно подделать.

Компания прервала пение, все замолчали. Стояли, глядели на
Гронского, будто он был старшим в этой стае и ему принимать
решение.

- Подождите, - сказал он и поднялся на ступеньку выше, так
что теперь его отделяло от остальных метра два. Референт
приклеился сбоку, чтобы не оставить шефа в опасную минуту.

- Отойдите, - сказал ему Шубин брезгливо, как и положено
говорить с шестерками.

Тот смотрел на Гронского.

- Ну! - сказал Шубин.

Гронский сделал движение головой, отправляя шестерку к
остальным.

Шубин дотронулся до плеча Гронского, отводя его еще дальше
от компании.

- Случилось несчастье, - прошептал он. - Катастрофа. Много
людей погибло.

Гронский не отвечал. Он почуял опасность и весь подобрался.
Ноздри породистого носа побелели, даже брыли подобрались.

- Вернее всего, это химическое отравление.

- Где? - спросил Гронский шепотом.

- Два этажа вниз, - сказал Шубин. Он уже говорил нормальным
голосом и слышал тяжелое дыхание прочих слушателей.

- Если это шутка...

- Тогда идите, только идите один, - сказал Шубин. - Я вам не
советую подвергать риску жизнь ваших гостей.

- Это бессмыслица какая-то, - сказал Гронский. Он смотрел не
на Шубина, а на очень толстого, туго затянутого в костюм
краснощекого лысого гостя. Гость тронул Шубина за рукав.

- Повторите, что произошло, - сказал он.

у него были красные щеки и красный носик. Очень светлые,
живые, не замутненные водкой глаза.

- Я не знаю причин катастрофы, - сказал Шубин. - Но внизу
лежат мертвые люди. На площади тоже. Много людей.

- На площади? Где? - Толстяк как бы взял в свои руки
командование. Он был главнее Гронского, и Шубин понял, что банкет
происходил именно в его честь.

- Спуститесь на пролет ниже - можете выглянуть в окно, -
сказал Шубин. - В холл спускаться нельзя. Там газ.

- Какой газ? - Гронский был раздражен, ему хотелось не
верить Шубину, он подозревал в этом какую-то месть за милицейский
рейд. - Какой может быть газ?

Шубин пошел с ними вниз. Теперь не было нужды искать
телефонный справочник. Если можно говорить о везении в такой
ситуации - Гронский был этим везением. Уж он-то знает все
телефоны.

Толстяк первым оказался на лестничной клетке. Милиционер все
еще стоял у телефона. Больше ничего за эти минуты не изменилось.
Толстяк подошел к окну возле стола дежурной и отодвинул занавеску
резким жестом пьяного человека. Гронский подошел к нему,
остальные стояли сзади, заглядывали через плечи.

- Не отвечают? - спросил Шубин у милиционера.

- Боюсь, что да, - сказал милиционер. Он взял фуражку, что
лежала на столе. Надел ее. Он знал, когда имел дело с
начальством.

- Чепуха какая-то, - сказал Гронский. Толстяк молчал. -
возможно, они потеряли сознание, - сказал Гронский.

- Сознание? - Толстяк обернулся к Гронскому. Потом перевел
взгляд на Шубина: - Давно это случилось, товарищ...

- Шубин.

- Шубин. Очень приятно. Спиридонов. Когда это случилось
товарищ Шубин?

- Я увидел это... минут двадцать назад.

- Как увидели?

- Я спускался в холл. Вместе с сержантом.

Милиционер кивнул. Присутствие толстяка все ставило на свои
места. Этот будет принимать меры. И если даже милиционер знал в
лицо Гронского, все равно на роль начальника он выбрал именно
Спиридонова.

- Там то же самое?

- Да. Там все мертвые. И когда человек, который был с нами,
все же спустился в холл, он упал.

- Это случилось быстро?

- Практически мгновенно.

- Что вы можете сказать, Виктор Иннокентьевич? - спросил
Спиридонов у Гронского.

- У нас такого не бывает, - сказал Гронский.

- Знаю, что не бывает. Иначе бы давно всю Россию
перетравили, - сказал Спиридонов.

- Может, диверсия? - спросил шестерка. Уши его шевельнулись.

- Диверсия? - повторил Спиридонов. - И наверное,