почему человек должен жить в институте? Как в виварии. Вот притащили шкаф,
списанный в какой-то лаборатории, белье, лежащее в нем, пропитывается
застарелым запахом кислоты. Снять, что ли, комнату? В каком-нибудь бараке.
языка Ржевский не знал. Испанский язык учил Иван. Это было важно. Он
почитал несколько минут, потом его одолела дремота.
с ума. Я серьезно говорю. Раньше это называли мозговой горячкой. Теперь мы
придумаем современное название, но помочь вам не сможем. Молодой человек,
а давление прыгает, как у старика. Больше свежего воздуха, можете бегать
рысцой.
добавил: - Попробую.
лампасы, побежал трусцой сначала по асфальтовой дорожке, потом свернул в
проход между бывшими бараками, попал в промоину, промочил ноги, разозлился
на себя. В той, первой молодости он был куда подвижнее.
ученице, что дело в ней. Он сравнивал себя с шофером-профессионалом,
который обучает езде новичка. Ниночка была обыкновенной, в меру способной
ученицей. Но не больше. Без искры. Часы, которые он проводил с ней,
утомляли - ему достаточно было проглядеть страницу, чтобы понять больше,
чем имел в виду автор учебника. Но он не мог позволить себе спешить -
Ниночка должна была понять то, что было для нее сокровенной тайной, а для
него - запятой в уже прочитанной книге. А ощущение времени, ускользающего,
дорогого, невозвратимого, у Ивана было чужое - от Ржевского. Казалось бы,
он, Иван, должен бы быть куда ближе к Ниночке, для которой сегодняшний
день не имел особой ценности, потому что впереди их было бесконечное
множество. А в Иване жила внутренняя спешка, желание успеть... Надо было
что-то сделать. Сделать, несмотря на предостережения доброго профессора
Володина. Что Володин понимает в монстрах? Он же их раньше не лечил.
Докторам важно сохранить в целости его бренное тело. Отцу важно
использовать его голову. Использовать безжалостно, как собственную. А что
нужно Ивану? Жизнеспособен ли он? Дурное самочувствие, хандра, вспышки
ненависти к журналам, что отец подкладывает к нему на стол, - это свойства
его еще не стабилизированного характера или органические пороки, которые
свойственны всем подобным монстрам? Лев и Джон умерли - нет его
родственников. Эксперименты на людях пока остановлены - научный мир
смотрит на Ивана с различной степенью доброжелательности или зависти. Для
всех он - колонки цифр, рентгенограммы, строчки в отчетах. А рядом сидит
очаровательная Ниночка и старается осознать закон Харди - Вайнберга, и
популяционная генетика для нее выражается сейчас в движущейся картинке, на
которой население города Балтимора свертывает языки, - классический пример
из учебника, а Ниночке хочется сходить в кино независимо от того, каков
процент аллелей в популяции этой Балтиморы рецессивен. И в этой весьма
удручающей жизненной картине у Ивана лишь один просвет - взгляд Пашки
Дубова и пыльные пакетики из ящика на антресолях.
сообщила вдруг Ниночка. Не выдержала. Теперь надо сделать так, чтобы она
не потащила Ивана за собой в кино, потому что ему хочется просмотреть
купленную вчера у букиниста книгу любознательного епископа Евгения о
древностях новгородских. На это как раз ушла вся зарплата младшего
научного сотрудника, если не считать того, что отложено на сигареты.
клеток работает активно. Это вызвано не недосмотром природы, а ее
мудростью. Мозг надо беречь.
опыт условного отца. Чем выше организован донор, тем активнее трудится его
мозг, тем ближе он к пределу своих возможностей, тем меньше у него
резервов. То есть мозг Ивана, его нервная система с первого мгновения
жизни были перегружены информацией. Усталость Ржевского, истощение его
нервной системы достались Ивану.
продолжал Ржевского, он спешил отделиться от него, утвердиться, наполнить
мозг собственной информацией, а не постепенно, годами набирать ее, как все
люди. Ощутив перегрузку, осознав опасность, зазвенели в мозгу
предупреждающие сигналы - и мозг принялся отчаянно бороться с чужой
памятью Сергея Ржевского.
полвека. И каверза на математической контрольной в четвертом классе, и
взгляд Зины из соседнего двора, и содержание поданного в октябре прошлого
года заявления об улучшении жилищных условий слесаря Синюхина...
выплескивал мысли и образы прошлого - клетки, населенные информацией
Ржевского, буквально вопили, что истинные хозяева - они.
читать и писать? Не обременять мозг новыми мыслями? Это невозможно. Проще
повеситься. А больная совесть профессора Ржевского, столь легкомысленно
переданная его незаконному сыну, жаждет покоя. Может кончиться тем, что
Иван рехнется, а Ржевский не перенесет провала. Не только провала
эксперимента - провала человеческого. Тут все ясно как день. Значит, чтобы
не погубить Ржевского, надо выжить самому. А чтобы выжить самому, надо
избавиться от недавнего прошлого Ржевского - заколдованный круг.
сумкой - из пакетов высовывались горлышки бутылок минеральной воды.
сын Сергея Ржевского. Точно? Удивительное сходство. Даже в манерах.
Александровском саду. Дубов послушно отчитывался в экспедициях, в которых
работал, даже рассказал о том, почему он женился недавно на студентке и
как плохо это отразилось на его положении в музее, потому что его
предыдущая жена, даже две предыдущие жены, работают там же. Дубов,
оказывается, имеет плохое обыкновение влюбляться в экспедициях. И всерьез.
Это вело к алиментам, что накладно при зарплате младшего научного, который
так и не собрался защититься.
переводил разговор на дела экспедиционные, и Дубов послушно переходил к
продолжению рассказа.
области. Я бы уехал на Дальний Восток, но Люсенька в положении, она
возражает.
Я очень любил Сережу. Жаль, что наши пути разошлись. А он не будет
возражать?
У меня нет такого чувства по отношению к другим делам отца.
упрям. Я сказал ему, что нельзя из сына делать собственное продолжение.
каждом человеке заложено несколько разных людей. И до самого конца жизни
нельзя сказать, кто взял верх. Я убежден, что Сережа мог стать хорошим
археологом. Но стал хорошим биологом. Мы с вами не знаем, когда и что
случилось в его жизни, что заставило его на очередном жизненном распутье
взять вправо, а не влево. А может, ему до сих пор иногда бывает жалко, что
он не забирается утром в пыльный раскоп, не берет кисть и не начинает
очищать край глиняного черепка. Кто знает, что за этой полоской глины?
Может, громадный Будда, которого откопал Литвинский? Может, неизвестный
слой Трои? Может быть, целая эпоха в жизни человечества, открытие которой
сделает нас вдвое богаче... Господи! - Дубов поглядел на часы и
расстроился. - Люсенька мне буквально оторвет голову. У нее завтра
семинар, а я еще обед не приготовил. Запишите мой телефон.
Адамов Григорий
Акунин Борис
Корнев Павел
Акунин Борис
Андреев Николай
Шилова Юлия