read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



Симеон Ратмирыч, Онисим Симеоныч, Яким Онисимыч...
"Да ведь это ж пращуры мои! и батюшка с ними!.."
И вдруг после батюшки: Михайла Якимыч - тоже златыми буквицами, хоть и
потусклее, чем прародительские...
"Я-то тут для чего?.."
А еще ниже - белым наведено: Степан Михалыч, Митрий Михалыч, Онтон
Михалыч... и два имени, Митькино да Тошкино, вроде бы стираются, исчезают,
лишь Степка на листе остается...
"Сыны мои, да что ж с вами будет, милые?.."
А ниже - тонкими черточками: Глеб Степаныч, Фома Глебыч, Михайла
Фомич...
"Что ж, только Степке одному судьба род продлить?!"
И совсем уж понизу - столь мелкая вязь, что и не разобрать глазом...
- Вот затем и есть все, сыне, что нет на листе черных имен; были
человеки и нет, но живут в потомках своих. Пока сияет златом память, до
той поры и Русь жива...
Заколебался лист, дымкой подернулся, и с последним отголоском дивного
перезвона, в колдовском неразрывном трехцветий донеслось затихающее:
- А доколе Руси быть, дотоле и мне...
Замер боярин, как молнией ударенный, дико глаза вытаращил. Да что ж
это? мыслимо ли? Доколе Руси быть... а где она, Русь? где?.. внизу, под
тучами, дымом стелется, пеплом едучим исходит; да ведают ли в покоях
благолепных, что в мире деется?
- Прости, Всеблагий! не стану молчать! не могу!
Вскочил, задрал голову, закричал яростно ввысь:
- Где Русь, Спасителе? ответь! Была земля красная, была чудная, а вышла
вся! Татарва гуляет по святой Руси, о том ведаешь ли? и нет боле нашей
матушки! В небо ушла, гарью легла - ужели не чуешь?..
Оттолкнул ангела, кинувшегося смирять:
- Не смолкну! Как же ты беду дозволил, Милостивец? И то еще не беда,
худшее горе настанет: ляхи придут, немцы придут крушить! да что ляхи?
немцы что? - литвины из болот носы высунут! чудь белоглазая к русичам зад
развернет, и всякая украина себя отдельной возомнит! и где же ты будешь,
когда Антихрист, патриарший убор надев, кресты свергнет с куполов?.. с
какой памятью останешься, Искупитель?!
И не услышал, угадал ответ - страшный:
- Ах, сыне, был бы я всемогущ...
Махнул рукой Михайла Якимыч.
- Да мне-то что? я-то помер уже...
А в отклик:
- ...Живой ты, живой...
И ангелы, руки крутя, из покоя тащат, и трясет всего...
- Живой ты, боярин! Держись! Держись крепче! - хрипит Кудрявчик, волоча
обвисающее, нежданно тяжелое тело Михайлы Якимыча; хрустко проваливается
наст, тонут, увязают ноги; нечего уже прятаться, всполошились поганые,
вдогон идут; эх, беда, раньше вскинулись, чем было рассчитано.
Мешком висит боярин на широких плечах гридня, тянутся по снегу босые
бессильные ступни, а Бушок и помочь-то не в силах: сам едва поспешает по
целине, едва ль не на карачках...
Не понять, на чем и споткнулись, в чем промашка была? Ведь все шло как
по маслицу: тишком скользнули в шатер, старичина и пискнуть не успел -
Кудрявчик, как уговорились, кулаком свалил, махнув в четверть силушки
(чтоб оклематься смог после); сколько там в шатре задержались - ну два, ну
три мгновения, и все споро, слаженно, словно единым телом стали на время;
только треснул еле слышно под ногою Бушка маленький бубен знахаря, еле
слышно хрустнул - только простонал жалобно бубен и прищелкнула,
разрываясь, тугая кожа; а медные бирюльки на войлок и вовсе беззвучно
просыпались...
Взбросил Кудрявчик на спину Михайлу Якимыча - и в прорезь, во тьму
безлунную...
Но - десяток шагов только и сделать успели, как позади, в шатре, вдруг
стукнуло, сперва тихо, а тут же и громче, и еще громче:
"тук-така-така-така-тук!" - с медным призвякиванием, и тотчас едва не
оглушило грохотом: "дан-дана-дана-дан-н-н!"... и уже сбегались к шатру
поганые, вопя, уже вспыхнули факелы... но и тогда еще надежда была
вырваться к городу, пусть бегом, на последнем духе, но прорваться по
утоптанному снегу - и не вышло: рокотал гром натянутой кожи, забегал с
боков, словно отрезая путь, и там, где возникал отзвук, вспыхивали огни,
мельтешили темные тени в малахаях...
...и не стало иного выбора, кроме как по льду речному на тот берег
спешить к лесу, к пуще дремучей: ни в жизнь степные туда не сунутся...
И только лишь повернули от града, стих бубенный гром. А факелы
заметались, приближаясь... вот-вот настигнут; не сбились, вражины, уже и
не собьются, коль сели на след; ну не беда еще, изрядно в отрыв ушли, даст
Бог, успеем к опушке раньше нехристей...
Хрипит Кудрявчик, клонится вперед; и не конь, а в мыле весь, треух с
рыжей головы обронил давно, слиплись от пота волосья; Бушок было помочь
сунулся, ухватил ногу боярскую, да и упал тотчас носом в сугроб, не
угнался за товарищем; а Михайла Якимыч не то что не ходок, а вовсе не в
себе: дышит - не дышит, мычит - не мычит в забытьи...
- Дан-дан-дан-думмм! - стучит в висках.
- Уррр! - вопят догоняльщики.
...и тянут боярина ангелы, волокут, хоть и не упирается, уж не
провожают ласково - в шею выталкивают дерзкого, а в покоях замутился свет,
захмарился, колеблется трехцветное сияние, мутью подергивается... а
лодочка качается, качается... и не лодочка вовсе, а люлька расписная... и
матушка над дитятком склонилась, напевая "баиньки"... и пахнет от матушки
молоком да медом... "люли-люли, Мишенька, люли-люли, маленький"... и все
бы ладно, а вдруг - "Ай!" - о бороду укололась матушка, отпрянула...
- Держись, Якимыч, держись, милок... - приговаривает Бушок, стараясь не
отстать; слов не выбирает, теперь уж не до приличий, живым бы уйти. -
Держись, кому говорю, образина! крепись, брат, уже близенько...
Уже не бежит Кудрявчик. Бредет, вбивая ноги в липкую россыпь, скрежещет
зубами, крошит желтые клыки, одно только и зная: не рухнуть бы; свалюсь,
не встану - все прахом пойдет...
Вздулись на висках жилы; стук отдается в затылок, и голова налита
свинцом; гудит под рыжей гривою набатный колокол, и сердце, в лад набату,
бухает круче бубна татарского:
- Дан-дан-дан-даннн! Думмм!
Мечутся факелы уже и на этом берегу, тянутся к опушке как привязанные,
но и опушка недалека уже; вот и первый куст прибрежный приподнялся,
выкинул ветви из пуха, вот деревья, пока еще одинокие, редкие...
- Ну, Кудря, ну... - сипит Бушок.
- Хрррррр... - отзывается Кудрявчик.
Еще рывок, еще и еще, через силу уже, и чаще стали стволы, темнее тьмы
кромешной, частые, ветвистые; все, добрались, - поняли молодцы... не
разумом осознали - разум натуга выела, - а ноги сами сообразили:
подломились наконец, опрокинули в стылый снег Кудрявчика, придавили
боярской тушей. А погоня отстала, вроде мечутся факелы на берегу, в сотне
шагов; не полезут в лес степняки, никогда такого не было, тем паче -
ночью...
И сердце совсем нестрашно уже, освобождение подстукивает:
- Така-така-тук... така-така-тук...
Перевалился Кудрявчик на спину, выполз из-под Михайлы Якимыча,
попробовал привстать и рухнул. Гулко выдохнул, набрал снежок, размазал по
лицу; растереть сил не хватило. Рядом Бушок ест снег, не вставая. И боярин
трудно дышит под боком.
Смутно видно во тьме.
- Кудрявчик...
- Э? - Ходуном ходит грудь, не вымолвить связно. Еще не все позади, еще
думать надо, как в град вернуться. А все же...
- А уделали мы их таки, а, Кудрявчик?
- Угу.
Опять замолкли. О чем говорить? Утро вечера мудренее.
Лежа на спине, видел Кудрявчик в неясной мгле высоко над головой
сплетенье ветвей; решеткою перепутались корявые, а меж ними на куски
поделенное темно-серое клочковатое небо...
- Боярин-то живой?
- Дышит вроде...
Подполз Бушок к Михайле Якимычу, потрогал осторожно, ухо к груди
прижал, распахнув ветхий тулупчик.
- Живо-ой... Бог даст, оклемается.
...только миг тому было тепло, а теперь - укусило грудь холодом; летит
боярин с небес, но плавно летит, словно парит в воздухе, огибая звезды, и
ни зги не видать, кроме точек ярких в полной тьме... а впереди туман
белесый колышется... и вплыл боярин туда, и засветилось по сторонам
мертвенное сияние, схожее со светом гнилушек. И не смог Михайла Якимыч
разжать веки, но не удивился тому, а удивился, что и так все видит: и
кусты, и дерева, окованные льдистой коркой... и Бушок-дружинник отчего-то
на белом ковре сидит, ноги растопырив, - он-то откуда тут?.. и другой
парень незнакомый чуть в стороне, грива рыжая инеем припорошена...
Тихо в лесу, покойно. Ровнее задышал Кудрявчик, медленно расслабляясь;
шевельнулся Бушок, тоскуя от безделья.
- Кудрявчик! ух и стужа... девку бы счас, а?
- Снегурку разве что...
И засмеялись враз, негромко, с облегчением.
- Санька, накинул бы чего на боярина; не застыл бы.
- И то верно.
...но совсем не холодно было Михайле. Сквозь смеженные веки видел он
незримое, и злился, и страдал: отчего так спокойны вы, молодцы? разве не



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 [ 17 ] 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.