Чтение 17–й страницы книги ~Бастард~

сообразить.

- Дохлая, - сказал Илияш все так же глухо.

На дне воронки навеки застыли сведенные судорогой губы. Они были уже
не черные - грязно-сизые, высохшие, мертвые.

- Можешь спуститься и посмотреть, - предложил Илияш. Станко молча
помотал головой.

Илияш поднял с земли камень, примерялся, метнул - камень поднял на
дне воронки пыль, стукнул по губе, свалился вниз, в дыру. Ни шороха, ни
движения.

- Издохла, - подытожил Илияш уже уверенно. - Недавно. Интересно, от
чего?

Станко повернулся и зашагал прочь. Ему совсем не было интересно.

Дождь так и не собрался, но все в лесу пропиталось сыростью, обвисло,
отяжелело. Под вечер из всех ложбин клочьями пополз белый туман.

- Они пожирали целые армии, - сказал Илияш. - Этих "пастей" вокруг
замка было видимо-невидимо.

- Колдуны, - прошептал Станко.

Илияш кивнул. Туман поднимался все выше, становился все гуще.

- Нехороший туман, - Станко поежился. - Липкий какой-то... Он нас не
сожрет?

Это была шутка, но Илияш не засмеялся.

- Столько сил, - пробормотал Станко горестно. - Столько усилий,
столько... этой... магии... На такую дрянь...

- Дрянь, - коротко согласился Илияш. - Но многие готовы были целовать
эти пасти прямо в их мерзкие губы.

- Что?! - Станко передернулся.

- Да... Ведь если у тебя есть враг, верный, старый, ненавидимый
враг... Как у твоей матери князь Лиго... И пасть сожрала его... Это ли не
радость?

- Какая мерзость, - сказал Станко от всей души.

Илияш усмехнулся:

- Власть... Ради власти, Станко, да еще вот ради мести... Да мало
ли... Бывало так - свершил месть и заполучил власть одним ударом... Ты вот
что станешь делать... с княжеским венцом? С тем самым? Предположим, убьешь
князя... Предположим, коснешься венца и не окочуришься... Дальше что?

Станко потряс ладонью у лица, будто пытаясь разогнать туман.
Провозгласил гордо:

- Я - свободный человек. Не месть и не власть. У меня долг,
понимаешь? Свободному человеку венца не надо... Убью Лиго, а цацку его
кину в болото.

Илияш присвистнул.

Спустя час, когда туман стал совсем уж непроглядным и близок был
вечер, оба услышали под ногами чавканье и почувствовали, как трудно
отрывать подошвы от липкой, вязкой земли.

- Вовремя ты болото помянул, - процедил Илияш и попытался вернуться
назад. Они шли и шли, а земля не становилась тверже.

- Прекрасно, - Илияш был раздражен, - ни вперед, ни назад, ни стоять,
ни идти... Карты не разглядеть, своего носа не увидать, веселенькая будет
ночка...

Станко подавленно молчал. Он очень устал и продрог до костей.

Некоторое время они брели молча; Станко, боясь потеряться в тумане,
ухватился за лямку Илияшевого мешка. Так и шли, как слепые.

Не было ни дня, ни ночи, ни севера, ни юга - только муть, да
сгущающаяся тьма, да чавкающие ботинки Илияша. Станко опустил голову и
закрыл глаза - все равно смотреть было не на что.

...В базарный день по толпе пробежала вдруг весть: князь Лиго на
базаре! Сам князь!

Станко издалека услышал топот копыт. Ветер развевал черные плащи
стражников, щелкали бичи, очищая дорогу. В толпе возникла давка; прижимая
к груди корзинку с покупками, Станко, как безумный, рванулся князю
навстречу.

У него сразу же оказалось множество соперников - а как же! И я хочу
посмотреть, куда прешься, балда? А ну, назад, пацан! Всем охота!.. Ты
посмотри, какой нахальный, лезет и лезет!

Его пихали в бока и били по затылку, он потерял в толчее корзинку, а
кавалькада стремительно продвигалась сквозь толпу, кто-то кричал "Ура!",
кто-то бранился... Станко что было сил работал локтями и коленями,
подныривал, уворачивался, однажды даже закричал в отчаянии: "Пустите! Там
мой отец!"

Кавалькада промчалась, оставив на спинах самых ретивых полосы от
ударов бича. Станко вырвался на дорогу, когда она была уже снова запружена
народом; всадники умчались, базар шел своим чередом, а он стоял, помятый,
потрепанный, затерянный в толпе, и смотрел вслед...

Илияш остановился, радостно схватил Станко за рукав:

- Смотри-ка, нашел!

- Что? - он все еще переживал горечь того далекого дня.

- Переправа! Гать! Не думал, что она сохранилась... Но на карте есть
- отчего же и на земле не быть, а? Теперь потихоньку пойдем гатью, а там
до замка три дня пути... Три дня по прямой!

Станко опустил глаза, но ничего не увидел. Илияш уже шел вперед;
Станко нащупал ногой твердый настил - бревна, уложенные бок о бок,
какие-то трухлявые ветки... Это была гать, но гать очень пожилая, вернее
сказать, дряхлая.

Тем не менее Станко приободрился. Догнал Илияша, и тот, озабоченно
пробуя палкой настил, пробормотал сквозь зубы:

- Только... Осторожно тут. Под ноги смотри, ни шага в сторону! Ни
полшага...

Через минуту в темноте вспыхнул огонь - Станко так и не понял, как
удалось Илияшу среди такой сырости поджечь мокрую ветку...

Они шли до полночи, и туман рассеялся, и очистилось небо. Взошла
луна, и тогда Станко увидел ломаную линию гати, неподвижные деревья
вокруг, и картина эта показалась ему жуткой и неправдоподобной.

Болото вздыхало и ухало; из-под корней то и дело вырывались вереницы
пузырьков, которые лопались с тихим вкрадчивым бульканьем. Между стволами
бродили стайки бледных огоньков; задумай сказочник рассказать сказку
пострашнее, он обязательно начал бы ее с описания огромного, залитого
луной болота.

Станко догнал Илияша и крепко уцепился за его плечо.

- Скоро рассвет, - пробормотал тот, не оборачиваясь.

Покачивались бревна под их осторожными шагами. Подошвы то и дело
соскальзывали, и тогда путники судорожно хватались друг за друга.

- Комаров здесь нет, - бормотал Илияш, - надо же, нет комаров!..

Он хотел что-то добавить, но в эту секунду горестный стон донесся
откуда-то из топей и протянулся над болотом.

Станко замер, оцепенев. Илияш, чье плечо сжимали его пальцы, тихонько
вскрикнул от боли.

Стон повторился - тоскливый, душераздирающий.

- Ничего, - прошептал Илияш, но голос его дрогнул. - Это ничего,
главное - с гати не сходить... Что бы там ни было, Станко, помни: только
не бежать!

Станко кивнул, не в силах выдавить ни звука.

Так стояли они, замерев, ухватившись друг за друга; в белом лунном
свете можно было разглядеть каждый волосок в густой бороде Илияша. Вокруг
зависла неправдоподобная, мертвая тишина.

И вот тишину нарушили мерные, повторяющиеся звуки. Размеренно чавкала
трясина - кто-то шел, шел прямо по топям, и к звуку его шагов вскоре
прибавилось такое же мерное, жалобное бормотание.

- Стоять, - прошипел Илияш.

Шаги приближались; среди корявых стволов брела, направляясь прямо к
путникам, приземистая фигура.

Мелко трясясь, Станко разглядел дорогой камзол, расшитый золотом и
каменьями; кое-где к драгоценностям пристала тина и болотная ряска. Голову
пришельца, гордо вскинутую, покрывала высокая, богато изукрашенная шляпа.
Лицо - Станко быстро отвел глаза - было мертвым, землисто-серым, с
глубокой рубленной раной от виска до подбородка.

Чав... чав... чав... - постанывала трясина под каблуками высоких
ботфортов. Станко хотелось бежать, бежать что есть мочи.

- Ми-илостивые господа-а... - прогнусил призрак тонко и жалостливо. -
Ми-илости... ми-илости...

- Не смотри на него, - выдохнул Илияш в самое ухо Станко. - Стой на
месте.

- Премногие скорби и не утолимы... Премногие беды в моем чертоге...
Почтите, господа... Почтите честью... - призрак перестал стонать, теперь
он, казалось, приглашал - рука его поднялась в широком приветственном
жесте, и Станко разглядел на его боку черную дыру от удара мечом и пустые
ножны на перевязи.

- Добрые господа... Не почтите за труд... Ясные перлы, чистое
злато... - из рукава призрака выпали и утонули в трясине несколько
драгоценных камней и слиток золота. - Премногие скорби в моем чертоге...
Войдите... Войдите... Почтите честью...

И призрак стал раскланиваться.

Он раскланивался долго, старательно, с некой неуклюжей грацией, с
приседаниями и прыжками, от которых глухо чавкало болото. Он прижимал руку
к сердцу - или к тому месту, где должно быть сердце. Наконец, он обеими