при нашем первом знакомстве: "Идеал, для достижения которого приходится
убивать и ранить - не идеал, Ян, а обман, самая дерьмовая ловушка для
простаков!"...
Несмотря на одинаковость формы, все они были такими разными... И в то же
время, несмотря на разницу характеров, привычек и внешности, все они были
такими похожими в своей бесконечной преданности долгу, и истина,
исповедуемая ими, гласила: каждый должен честно делать свое дело. Без
оглядки и кивков на других, на тех, кто этого не делает... И еще: нельзя
позволять кому-то безнаказанно убивать людей. Тем более - слабых и
беззащитных.
который обязательно наступит) момент, когда по-детски мило коверкающий
слова голосок спросит: "Мама, а где наш папа? Он скоро вернется? Он купит
мне большую куклу и говорящие кубики?" - и женский голос, в котором будут
слышаться едва сдерживаемые рыдания ответит: "Скоро, малышка, скоро"...
и ночью и что не будет мне от них покоя, если я не выполню свой долг...
Ведь теперь долг человека, который погиб, становился моим долгом - хотя бы
потому, что он спас мне жизнь незадолго до своей смерти... В Пандухе это
было законом.
всепрощающим и мудрым гуманистом, которого даже гибель не смогла свернуть
с избранного пути. Но я не учел, что для такого превращения мне поневоле
пришлось бы перестать стать человеком...
армии, условным, ненастоящим противником, потому что в конечном счете мне
пришлось бороться с самим собой... Свое второе "я" - вот кто является
реальным противником каждого человека, и над ним очень трудно, если вообще
возможно одержать верх...
Оголенные каркасы деревьев были повалены в одну сторону, травы и кусты
были выжжены дотла. И без дозиметра было все ясно. Во рту становилось все
суше и суше, а в висках, будто встроенный счетчик Гейгера, стучала кровь.
Только сейчас ему было явно не до песен. Дрозд пытался взлететь над
обгоревшими деревьями, но ударился в наклонную сосну, и я понял, что птица
ослепла от радиации...
живности, и я молил Бога, чтобы "зона третьей категории", куда меня
занесло, кончилась прежде, чем у меня иссякнут силы.
- просеки. К аккуратным столбикам крепилась колючая проволока и
камуфляжная сетка, шатром накрывавшая целый городок. Под сеткой ездили
машины, стучали дверцы вагончиков-бараков, сновали люди в военной форме,
не спеша прохаживались часовые. Словно спины огромных доисторических
животных, из земли торчали полукруглые капониры. В полумраке мне сначала
показалось, что слева виднеется дерево странных очертаний, но тут же
опознал пусковую установку оперативно-тактических ракет. Ракеты уже лежали
на направляющих - видимо, их готовили к предрассветному пуску...
утопит на пульте кнопку, и, расколов лесную тишину громом твердотопливных
двигателей, ракеты прыгнут в звездное небо, чтобы за сотни километров
отсюда уничтожить мирные города вместе с людьми.
объект!
прошла - будто электрическими искрами - по всему телу мощная волна. Боевым
аутотренингом я овладел в свое время с подачи майора Сарова (ныне -
покойного), и эта штука не раз спасла мне жизнь в Пандухе. Правда, после
возвращения я долго боялся своего тела. Ведь конечная цель аутотренинга -
отключение мышления, эмоций и всего того, что составляет человеческое
сознание. От "гомо сапиенса" остаются лишь рефлексы и инстинкты, а они
могут сработать непроизвольно, это как бы - мина замедленного действия
внутри тебя...
совершенно другому восприятию времени. В руках что-то мешалось. Автомат.
Он теперь мне был не нужен. Теперь я сам стал оружием.
еще раз. И еще. Острые шипы пропарывали кожу, но боли я не чувствовал.
Ничего я теперь не чувствовал, рядовой Ян Рамиров...
которому подходили с разных направлений провода связи и бронированные
кабели электропитания. До капонира было не больше сотни шагов, но спокойно
пройти это расстояние мне, конечно же, не дали...
послышались крики, команды, топот бегущих ног и лязг передергиваемых
затворов.
мне никакого отношения.
темноты.
боли в перебитом позвоночнике.
капралом. Ребята были здоровыми и вооруженными до неприличия, но это им не
помогло...
который убивает не задумываясь, как и чем убивать. Главное при этом - не
смотреть в лицо врагу. Если противников несколько, их нужно всех держать в
поле зрения. Да и к тому же нельзя видеть в них людей - вот в чем
секрет...
фундаменталистами врукопашную. Передо мной вырос здоровенный лоб,
обвешанный пулеметными лентами, как рождественская елка - гирляндами. Мне
нужно было сделать стандартное, многократно отработанное движение:
прикладом АКМ отбить его руку с кинжалом вправо-вверх, сделать "закрутку"
и коротким выпадом заколоть парня штык-ножом. Но, нечаянно глянув своему
противнику в глаза, я замешкался. Это не поддавалось никакому
рациональному объяснению... И почему мне вдруг стало его жалко, хотя по
всем канонам логики и морали я не должен был жалеть его?!.
стало ясно, что, посмотрев исламисту в лицо, я обнаружил: он такой же
человек, как и я; он так же, как и я, боится крови и смерти; у него тоже
есть родители, жена, дети, которые будут оплакивать его, если он погибнет
от моей руки... Подобные вещи можно перечислять бесконечно, но душа
работает мгновенно и не требует лишних слов.
правый бок. За меня его убил Витька Агеев, выстрелив в упор разрывной
пулей...
солдат (к тому же, было темно), а прошел сквозь их толпу, как через воду,
и позади меня оставались неподвижные тела.
схватки, но до выстрелов дело не дошло.
быстротой. Пока караульные успели опомниться, я в несколько прыжков
очутился за ближайшим блиндером, а оттуда рукой было подать (во всяком
случае, для меня) до входа в центральный капонир.
он что-то пытался мне втолковать - и напрасно. Схватив за волосы, я ударил
его лицом о стену, и он сполз вниз, оставляя на сером бетоне кровавую
полосу.
из сваренных бронелистов, которая была предусмотрительно задраена изнутри.
Пробить ее можно было, наверное, только выстрелом в упор из реактивной
противотанковой пушки. Но я не пришел в отчаяние, а произнес формулу
аутотренинга, позволявшую многократно увеличить силу мышц.
образовавшуюся щель внутрь капонира.
свою аппаратуру они так дрожали, что ли? Или все еще рассчитывают взять
меня живым?..
бетонный пандус уходил спиралью вниз, и я двинулся по нему.
сержантскими лычками на погонах и с ганом в руке. Пользуясь тем, что он
еще не успел преодолеть дверной проем, я резко толкнул дверь, прищемив
сержанту голову. Явственно хрустнул череп, и бедолага упал, обливаясь
кровью.
том, что это был именно он, я уже не сомневался) мне попадались
однообразные двери, за которыми функционировала сложная аппаратура
управления смертоносными штучками. Мне неоднократно пытались помешать
достигнуть цели, но это было все равно, что пытаться голыми руками
остановить снежную лавину... Мне что-то кричали, но я не вслушивался в
крики. Я просто шел к своей цели. Видит бог, все-таки я не хотел никого
убивать - особенно тех, кто был без оружия, но тело мне уже не
подчинялось...