Свободна от влияний и подражаний одна лишь бытописательская, вялая,
вполглаза, из-под опущенного века манера письма, практически стоящая вне
литературы. Все вырастающее на почве литературы так или иначе подвержено
влияниям. Все, что помнит и любит прежнюю литературу, использует ее
достижения для своих собственных, новых, то - подражание "под Толстого",
"под Бунина"... любое малейшее смещение реального плана -
"булгаковщина"... Один лишь графоман никому не подражает. Но, руку на
колено, графоманище-дружище, и ты ведь подражаешь Кириллу и Мефодию,
используя нашу азбуку!" Василий Аксенов. "Круглые сутки нон-стоп".
справедливости скажу, что согласен с тобой относительно выбора профессий
для размноженного тебя: все они взяты действительно из ближнего мне круга,
и взяты лишь ради одного - чтобы очертить жизнь этого круга тем общим, что
в ней главное. Бездельем.
занятий, то так и надо было бы написать: Михаил Янович Шорников,
бездельник. Разве неправда? Будь честен хотя бы со мной, если с собою не
можешь. Тусовщицы и понтярщики, понтярщицы и тусовщики - вот кто эти все,
как однажды я уже зафиксировал.
бездельник. Развлекаемся сами, развлекаем, если удается, людей. Можно ли
это считать работой? Потому у большинства из нас и психология
бездельников. Прав был Л.Н., которого ты так очаровательно именуешь "гр.
Толстой".
разве что не плагиатором. Ладно, я человек не обидчивый. Но я тебя хочу
спросить: а где ж ты не эпигонов-то нашел? И не в смысле приведенной
цитаты, а конкретно - кто вполне оригинален? Эти ли, заменившие только
название литературной секты и полностью воспроизводящие и пыл тридцатых, и
вялое чиновничье следование последним указаниям семидесятых? Дерущие
напропалую кто у Белого, кто у Розанова, кто у Селина, кто у Берроуза и
все - друг у друга... Критическая обслуга, фамильярничающая, как всегда
было принято у дворни, с господами, да и господа, мало чем от дворовых
отличающиеся, хоть и пыжатся... Они, что ли, открыватели, революционеры?
Если по интервью судить, то конечно, если на тусовках слушать, то аж
сердце замирает, до чего смелы и эстетически, и этически, и вообще. А если
сочинения почитать, то чистая хренотень, зады американской и прочей
"голубой" волны (извини за каламбур), унылое повторение домашних заданий,
которые надо предъявить на русистских кафедрах в Глазго, Копенгагене и
Урбане (Иллинойс). Сильно остывший суп из завалявшихся в холодильнике с
"серебряного века" ошметков с добавлением популярных между тридцатыми и
шестидесятыми специй из ихнего супермаркета. Гурманы повторяют название
блюда и едят, демонстрируя наслаждение, а обычный клиент, даже
проголодавшись, сплюнет и поспешит подавить тошноту рюмкой под свежую
котлету с гречкой.
дискуссии, извини, не твоего это ума дело, да и не моего.
тебя, надеюсь, авторитет: "широкий боливар", "недремлющий брегет",
"лепажи" - это что, не перечень иностранного барахла?
описание твоих блядских похождений. Не пойму никак, чего ты хочешь. Вовсе,
что ли, это из текста исключить? А что останется? Как и положено нам,
бездельникам, постельные дела и переживания составляют главную и острее
всего ощущаемую часть твоей жизни, выкинь их - и будешь ты вовсе холоден,
как дохлая лягушка, еще более пуст, чем есть, почти ничто. Или ты всерьез
считаешь, что можно эту сторону жизни изображать наплывом и затемнением?
Что, совсем ты двинулся, бедный мой друг? Да с какой же стати недописывать
самое главное, самое интересное и просто изобразительно привлекательное!..
Другое дело - мне и самому не нравятся медицинские термины и народные
слова (за исключением прямой речи, конечно) в описании известных занятий,
так я без этого и обхожусь - дополнительный кайф выйти из положения с
одними тенями, всхлипываниями, вздохами, бликами, не соскользнув при этом,
по возможности, в приторную слюнявость.
грязноватых, одними только любопытством и тщеславием стимулируемых ходок,
я делаю грустно-лирические, наполненные благородным и тонким распутством
любовные авантюры? За то, что твои терзания из-за нехватки времени,
наезжания рандеву друг на друга, претензий каждой партнерши на
существование целиком, их попыток контролировать, наконец, из-за того, что
можешь облажаться на четвертой, подустав уже на второй (хотя, должен
признать, для своих лет ты еще молодец) - все это ничтожество, суету эту
трахальную я превращаю в высокое страдание, в терзание духа плотью, в муки
из-за их разрыва? Спасибо лучше бы сказал. Хотя, если честно, делаю я это
не для тебя, конечно, а для читателей, и особенно, для читательниц, дай им
Бог здоровья, и счастья, и всего того, что они у меня вычитывают. Где,
интересно, набрался ты этого мерзкого снобизма, подлого презрения
столичной газетно-журнальной элиты к такого рода потребителю литературы? Я
же на них молюсь - на библиотекарш моих, на училок начитанных, на младших
научных и старших преподавателей безмужних, зато с почти взрослым сыном,
на несдающихся посетительниц литературных вечеров и кинолекториев, на
утешающихся в своей нелюбимости, некрасивости (а хоть бы и в красивости),
в робости и неумелости (а хоть бы и в изощренности), во фригидности своей
проклятой моими сладкими сказочками, обещаниями, обнадеживаниями. Я их
люблю, бедных моих баб. Да и ты любишь, а притворяешься крутым
интеллектуалом, несентиментальным, имморальным - или наоборот? Черт вас
разберет, таких культурных.
"настоящего, серьезного, глубокого"? Получишь. Жаждешь социального,
исторического фона? Будешь иметь в полный рост. Ты у меня напорешься таки
на то, за что борешься, это я тебе обещаю, козел. Отношусь я к тебе
хорошо, ты сам знаешь, дружим мы с тех времен, когда ты еще под другими
именами у меня появлялся, и, согласись, за все эти годы ничего
по-настоящему плохого я тебе не сделал. И то, что для лирического героя у
меня всегда был happy-end заготовлен, уверяю тебя, не из одного суеверия
установилось - я тебя берег. Но на хамство я обижаюсь, а еще сильнее - на
высокомерие. И недоброжелательность запоминаю надолго.
не от меня, а от твоих же подруг, а потом я тебе обещаю и
"социально-исторический фон", а уж как ты на нем будешь смотреться - как
сумеешь.
вставленные в текст - чистое литературное кокетство. А? Давай, обличай.
девки, я хочу быстро рассказать и бежать, мне внука надо в спортшколу
везти, а это выезжать за полтора часа, а я еще разревусь, так что и
времени не хватит все рассказать, а рассказать, девки, есть что, потому
что я действительно была первая, ну, не считая, конечно, самой первой, но
это отдельно, видите, она даже не пришла и, вы заметили, она же вообще
никогда не приходит ни на один сбор, только в первый раз была, посидела,
поулыбалась, как джоконда - и все, и я считаю, что и хорошо, что она не
ходит, если здесь собираются те, кто Мишеньку любит, так ей здесь делать
нечего, она его только использовала всю жизнь, по первому-то заходу все
самоутверждалась, прислугу бессловесную из него делала, а по второму уже и
совсем просто - либо женись, либо отвали, а мы, девки, разве когда-нибудь
так ставили вопрос, а, девки, хотя вообще-то он меня, конечно, изломал
будь здоров, мы когда познакомились, я ж была простая комсомольская
подруга, давала понемногу друзьям, сына растила от одного бедного парня,
талантливый был такой, так пел, на всех наших активах был с гитарой, ну,
пел-пел и спился, уехал в Хабаровск, а я себе жила неплохо, только, помню,
все зубы никак вылечить не могла, ну и в потрошилку постоянно залетала,
предохраняться ж было нечем, но вообще нормально жила, а тут он, прямо
вцепился, а я смотрю, у него ж комплекс, его эта... красавица южная,
никому не нужная уже успела во всем убедить, что ничего он не умеет, мол,
а на самом деле сама фригидная, как бревно, и на чистоте помешанная, а это
дело ей казалось грязным, ну, течет же и все эти дела, вот она и не
кончала, а он в меня прямо вцепился, и я ему говорю: да ты ж потрясающий,
понимаешь, просто потрясающий мужик, а он мне все время про нее
рассказывает, про ее закидоны, чего она придумывает, чтобы кончать, я по
сравнению с ней просто пионерка была, и начинает меня на то же самое
фаловать, и так, и этак, но главное напирает на компанию, а я на все
соглашаюсь, хоть передом, хоть задом, но в группу не иду, мне обидно, что
ему меня мало, с одной стороны, а с другой - делить не желаю, но он все
бормочет и бормочет, как в койку, так начинает свою песню, бредит, как
будто все это у него и у нее уже было, а я же вижу, что он врет, что он
все придумал, потому что, девки, вы же сами знаете, его распирает, ему
всего мало, вот он и сочиняет, картинки рисует, ну, и, в конце концов,
добился-таки своего, меня завел, и пошло, всех подруг моих оттянул,
бывало, что и со мной вместе, и вообще, не могу больше, видите, девки,
почти тридцать лет прошло, а я реву, что он со мной сделал, сука, но все
равно, был он самый из всех, такой был красивый, правда, морщины рано