стрижеными баранами, нечесаные рабы помыкают собаками, а нестриженые
бароны помыкают нечесаными рабами.
ойкумены не должен ни стричься, ни умащаться, если хочет вернуться живым,
а борода у Неревена еще не росла.
усталое лицо Арфарры было тщательно выбрито, так что можно пересчитать
каждую морщинку у рта. Зеленый монашеский паллий, простой, безо всякого
шитья, однако столь тонкий, что можно было разглядеть под ним завитки
кольчуги. Пальцы длинные, холеные, на среднем пальце яшмовый
перстень-печать, похожий на третий глаз: Боги чародею не указ.
пятицветный кафтан, шитый золотом в прикреп, конные сапоги выше колен: не
подданный империи, а вассал короля. Он и ведет себя за чертой ойкумены,
как варвар. "Как свободный человек", по-здешнему.
здешним приметам, видно, что глаза все-таки разные: у Арфарры глаза, как у
мангусты, с яшмовыми прожилками, а вот у Даттама, действительно, - золото.
хуже - торговец.
учителя побывала там раньше. Стало быть, не завладел, а только получил
право пользования.
полей", если призадуматься, странная игра. Говорят: в Небесном Городе зал
приемов зовется "сто полей". Говорят: игре две тысячи лет, и принес ее с
рисом и с тремя таблицами сам государь Иршахчан. А как, если подумать, мог
государь Иршахчан принести игру с купцами, если он отменил "твое" и "мое"?
говорили, что они завелись в Варнарайне только после восстания Белых
Кузнецов, двенадцать лет назад.
водяных часах.
уровням воды было видно, что Даттам играет гораздо быстрее, чем
королевский советник, а по доске было видно, что Даттам играет, не давая
себе труда подумать.
перестроенных покоях началась суета. Арфарра сделал знак Неревену, тот
поднялся и побежал анфиладой пустых залов.
Дождь перестал, как и предсказывал учитель, едва показался король, с крыши
уже кто-то сбрасывал зерно, солнце плясало на копейных значках и боевых
веерах.
дождем, и под ним проступил бордовый лакированный панцирь. Дамы
королевской свиты, распаренные и крепко сбитые, били сапогами по конским
ребрам, а мечи за спинами верных вовсе не походили на церемониальные.
- весь под серебряной сеткой, дождь над ним не идет, и по слову государя
цветы склоняют свои головки, и звери приводят к нему своих детенышей!
кивает ему головой и жалует чиновничий кафтан, и Неревен покидает залу,
пятится, пятится, потому что поворачиваться к государю спиной нельзя, - и
идет от одной дворцовой управы к другой в платье, украшенном изображением
единорога и феникса...
всадник сказал:
голову и увидел, что владелец голоса сидит на лошади, как мешок с рисом.
Неревен спросил по-вейски:
месте.
пришел из-за моря.
чтоб тот известил хозяина. "Не хозяина, а учителя", - обиделся Неревен.
Поклонился, однако, отошел, пятясь и побежал обратно через сырые покои.
ходили, - короли во весь двор кричали, - однако Неревен ничего не мог с
собой поделать.
сидят в гостиной, Неревен прикрыл дверь в спальню Даттама и принялся ее
обыскивать.
завозился с замком у большого ларя. Ларь стерегла птица Цок. Чтобы она
стерегла его целиком, резчик растянул крылья прямоугольником, голову и
хвост завернул на брюшко, а когти и перья усеял десятками глаз. Поэтому-то
Неревен и не боялся варварских богов на ларях: по рисунку было видно, что
не бог - повелитель ларя, а ларь - владелец бога, ишь, растянули, как на
дыбе.
потом насторожился.
выскользнул из комнаты и изогнулся у косяка.
оба были очень богато. Первый, главный, был широк в плечах, узок в поясе,
белокурый, нос прямой, глаза серые, вид надменный, потому что расстояние
между верхней губой и носом чуть великовато, больше примет нет.
углами вниз, как у людей мягких и суеверных. Для двух соплеменников они
были решительно непохожи друг на друга. В лицах их, однако, одинаково
недоставало ни решительности горца, ни воспитанности вейца. Белокурый
огляделся, ступил к стене и воткнул что-то в розовый пух ковра.
просил за чужеземцев: у них был приворотный амулет! Точно, - ходили уже
слухи на рынке, что эти люди заядлые колдуны!
будто обварившись кипятком, виновато глянул в глаза.
добавил: - Глупое строение. Всякая комната - проходная, никакого понятия о
личном уединении. Немудрено, что король от замка по всей стране бегает.
наместника провинции, когда страна была частью ойкумены. А когда король
Ятун брал город, он поклялся, что не оставит в нем ни одной живой
мангусты. Дом наместника они сожгли, а управу оставили, приняв ее за храм
и испугавшись гнева богов.
Усики у розового носа вздрогнули, короткий толстый хвост часто застучал по
полу.
ходит с Арфаррой, и считали, что она-то и есть его бог. Неревен знал, что
это не так: бог был один, а мангуст у Арфарры было две. И сейчас одна
сидела в храме, а другая была с Арфаррой во дворце.
в казенных анфиладах, он тоскует без своего угла. Но какое понятие об
уединении имеют варвары? И еще - какой варвар скажет: "к полудню"? Он
скажет: "когда солнце будет плавать над головой", а придет, когда солнце
утонет.
ней. Там он усадил их и велел ждать, пока вернется.
слово - торговцы.
которые Даттам получил сегодня утром от Оско Стрепета. Стрепеты шли пятыми
в золотых списках знати, земли графа обнимали весь северо-восток. Даттам
получил письмо и стал рассказывать, что должен ехать к графу.
подальше? И, стало быть, сам граф не хочет быть на совете?
сборник математических притч.
мраморный Бужва, страшный бог правосудия и пыток, покровитель сыщиков и
шпионов. Неревен прищурился, и острые его глаза вдруг заметили крошечную и
слишком ровную трещину за ухом великого бога: тайник!