благородное - манерами обладает изысканными, знает много, а путешествовал
сколько... Уррий часами мог слушать его рассказы о дивных дальних странах:
слова скупые, а образы зримые, словно сам умираешь от жажды в пустыне или
замерзаешь в горах, застигнутый бураном... И в то же время что-то же
заставило Фракса жить отшельником у Трехозерья - видать, как у гриба
шляпка, и он покусан жизнью...
нелюдимость. А у Уррия с отшельником Красной Часовни сложились отличные
отношения, Уррий сам уже не помнил почему. Но именно Фраксу открыл бы
самые сокровенные чувства Уррий, а не отцу, не священникам, пусть даже
брату, дяде и двоюродному деду, не лучшему другу Эмрису, не симпатичным и
тоже много знающим двум другим отшельникам, а именно немногословному и
угрюмому Фраксу. Вот и сейчас Уррий собирался рассказать Фраксу о своем
утреннем бегстве и посоветоваться, как ему вернее овладеть желаемым.
часовни из кустов терновника. С насыпи, ведущей к дверям часовни медленно
спускалась Сарлуза. На ней была белая обычная блуза и коричневая до
щиколоток юбка. Черные волосы ее были, точно как утром, распущены и
разметались по плечам, руки она вытянула навстречу Уррию.
тогда ей не идти мне навстречу надо, а прятаться... Значит, это она меня
ждала! Но откуда узнала, что я буду здесь? Впрочем, ведь матушка просила
меня отвезти провизию Фраксу, ни для кого не секрет...
распахивала на груди просторную блузу. Губы ее что-то шептали ему... он не
слышал что, расстояние между ними было еще велико.
Недоуменно посмотрел на гриб в ладони. Сунул его поспешно в сумку,
притороченную к седлу, оправил на себе куртку, провел рукой по волосам. И
естественный перед первым в жизни поединком трепет обуял его.
не с кем-либо другим. Он будет обладать этим роскошным манящим телом,
которым столь часто грезил в горячечных снах. Он запустит пальцы в эти
густые ароматные волосы, вдохнет в себя чудесный запах ее тела, насладится
запретным видом потаенных женских форм, утреннее воспоминание о которых
заменило туманное пятно в памяти и ее фигура, скрытая одеждой, по-прежнему
представляла сейчас для него пьянящую загадку.
траву белую блузу. Уррий увидел полные жизненной силы, высокие груди
украшенные яркими гвоздиками притягательных сосков, увидел белый плоский
живот с изящной ямочкой пупка, но глаза его стремились спуститься еще
ниже, чтоб ему вновь открылось то, на что он смотрел в предательском свете
едва пробивающегося рассвета.
отвагой приготовившегося к гибели рыцаря, окруженного врагами, который
решил погибнуть с честью, забрав в могилу как можно большее количество
противников. Уррий не знал как себя с ней вести и что делать.
ее, почувствовать ее, ласкать ее... Но разум бился в тисках страха перед
возможной неудачей и тогда уже несмываемым навечно позором, бился в
сковавшем мышцы оцепенении словно попавший в западню медведь.
ожидал хлещущих ударов искорками ее черных глаз. Но в ее глазах ничего не
отражалось.
необходимостью ПОСТУПАТЬ - либо броситься грудью на стену робости и
целомудрия, либо бежать как давеча утром.
куртку и начал снимать ее. Сарлуза двинулась ему навстречу, подул с озера
ветерок, но волосы ее по-прежнему ласково струились по плечам, обрамляя
пышное нежное тело. Звериная голодная волна охватила Уррия, он скинул
рубаху и подбежал к ней.
утром...
преодолевая последние бастионы робости, крепко обнял ее, боясь произнести
еще хоть слово, чтобы всего не испортить. Только выдохнул с нежностью от
избытка чувств:
прильнувших к его юношеской груди холмов с ощутимыми плотными бугорками
сосков. Он провел рукой по ее таким мягким волосам, почувствовав как
влажные губы касаются его шеи - удивительно приятный холодок пронзил его.
Он провел рукой по ее ровной спине, пытаясь сквозь кожу ощутить, как
бьется ее сердце, но безуспешно - тело служанки было сытное, упитанное, с
гладкой тугой кожей, даже ребра не прощупывались.
округе вряд ли кто был, кроме Фракса. Ну, а если отшельник случайно выйдет
из часовни, если он конечно там, а не в лесу, то он все поймет, не
помешает и после не осудит.
слышал неправдоподобно стремительное биение пульса. Он пытался поймать
аромат ее волос и ничего не почувствовал. Ее пальцы равнодушно лежали у
него на плечах.
Черные зрачки излучали лишь пустоту, даже своего отражения в них Уррий не
увидел. Это напугало его странным образом еще больше, чем дьявольские
огоньки в ее глазах утром.
что в ней происходит, он хочет насладиться ее телом, таким долгожеланным и
восхитительным...
пришла так далеко и поджидала его здесь? Разве не она хотела любви? Так
что же она?
ушли на дюйм в ее тело, он перестал ощущать плотность только что упругих
холмов плоти - теперь словно не полно налитые колышущиеся бурдюки с вином
прижимались сейчас к его груди.
несколько шагов назад.
становясь полупрозрачным.
даже, как Уррий теперь знал, во время купания!
пламенем, не заорала истошным воплем боли, но все быстрее тело ее
расплывалось в зловещем молчании.
криком привести в чувство и оглянулся назад, туда, где с такой глупостью
(разве ж он мог предполагать?) бросил меч. До него было шагов двадцать,
рядом стоял конь и с равнодушным видом смотрел на хозяина.
чтобы не пропустить внезапного нападения.
в порядок, надел перевязь.
Уррий ощущал кожей ее тело... Правда, запахов не было, он сейчас это
отчетливо понял, и ни звука она не произнесла... Она вообще делала только
то, что он предполагал, что она будет делать, вернее, чего бы он желал,
чтобы она делала... но только до того момента, когда он понял что, сам не
знает, что делать дальше, и как бы поступила в подобном случае настоящая
живая женщина. И почему призрак принял образ именно Сарлузы?! - вот что не
давало ему покоя. Хотя... он думал о ней все последние время, его тело
изнывало от вожделения к ней... И тут совершенно другая мысль пришла в
голову.
там. Ему может угрожать беда!
прижималась к нему грудью и ничего с ней не сделалось...
ранен и лежит, нуждающийся в помощи... Неизвестно когда призраки напали на
часовню, вполне вероятно, что и несколько дней назад...
направился к насыпи, ведущей к дверям высящейся пред ним Красной Часовни.
Василенко Иван
Андреев Николай
Василенко Иван
Корнев Павел
Сертаков Виталий