Чтение 17–й страницы книги ~Звезды

-- Посмотрим. Если мне дед разрешит телефон занять -- сразимся.

Алешка понимающе кивнул -- мол, знакомые проблемы... Я махнул ему
рукой и пошел заводить машину.

Глава 5.

Про бензин дед был прав. Во всяком случае, я заметил, что на
московских улицах маловато машин. Вначале я направился прямо к
"Елисеевскому", потом вспомнил просьбу Эльзы Шредер. Слава Богу, я
по-прежнему был в "трансаэровской" куртке, и письмо терпеливо ждало во
внутреннем кармане. Вздохнув, я развернулся, двинулся назад по Огарева и
припарковал старенькую "дюжину", которую дед не менял из патриотических
соображений, напротив Главпочтамта.

Не верю я в скорость нашей почты. Лучше тут письмо брошу, быстрее
дойдет до Франкфурта.

Кинув жетон в счетчик на тротуаре я оплатил стоянку, и побежал к
почтамту. Несколько прохожих глянули на меня с легкой
заинтересованностью, но, кажется, никто так и не узнал.

Слава -- вещь недолгая. Вот если бы я отвел "Спираль" от падения на
Москву, то жители бывшей столицы меня бы узнавали долго. А так...

За письмо пришлось еще и доплачивать. Я разменял "спейсбаксы" на
рубли, наклеил на конверт две марки по тридцать копеек и бросил письмо в
ящик. Привет, господин Шредер, добропорядочный немецкий буржуа. Твоя
красавица-жена скучает и шлет приветы.

Брать машину с парковки было глупо. Я прошел через переход и окунулся
в пахучее нутро "Елисеевского".

Приятное зрелище -- изобилие вкусной еды. Уж на что я равнодушен к
гастрономическим изыскам, а какие-то древние инстинкты выплеснули в
кровь адреналина и начали нашептывать: "Все! Все -- и побольше!"

Борясь с инстинктами я начал обход прилавков. Первым делом на глаза
попалась ветчина -- нежирная, как просил дед. Я кивнул улыбчивой
продавщице, и проделав в уме несложный расчет выпалил:

-- Семьсот тридцать два грамма "Деликатесной" ветчины, пожалуйста...

Наверное, не стоило так буквально исполнять просьбу деда о "трех
_зухрах_"...

Улыбка девушки стала напряженной, но она все-таки попыталась
выполнить просьбу. Виртуозности ее можно было позавидовать -- розовый
пласт лег на весы, и она поинтересовалась:

-- Семьсот тридцать. Добавить?

Чувствуя себя негодяем я замотал головой.

-- Нет, спасибо. Я... пошутил.

Вымученно улыбаясь девушка завернула ветчину в пленку, я расплатился
и двинулся дальше, зарекшись на будущее приводить точные числа. Это не
переговоры по межзвездной торговле, и не расчет джампа... это просто
хороший продуктовый магазин.

...Через четверть часа я все закупил. И ликеры, и _беттен_ хорошей
телятины. С двумя пакетами в руках выскочил из гастронома, двинулся по
тротуару, и был остановлен негромким голосом:

-- Внучек...

Бабулька стояла метрах в пяти от входа. Явно специально, чтобы охрана
магазина не сразу заметила попрошайку. Классическая нищая -- в чистой,
но ветхой одежде, древняя-предревняя... Дед всегда говорил, что
нищенствующие у роскошных магазинов не беднее школьного учителя или
участкового врача... но при этом продолжал им подавать.

Остановился и я. Порылся в кармане.

Бабка смотрела то на меня, то на вход в магазин. Зрение у нее явно
было "еще то", несмотря на возраст.

Я протянул ей рублевую бумажку. Вылавливать в карманах медь, когда я
только что накупил продуктов на сотню, было бы гнусно.

-- Ты космонавт, внучек? -- спросила бабка. Скорее утверждающе, чем
вопросительно. Куртка моя была слишком уж характерная.

-- Да.

-- Скажи... -- бабулька снова оглянулась, и успокоенная отсутствием
милиции продолжила: -- Ты был _там_...

Неужели верующая?

-- Там, в чужих звездных системах... Ты ведь не просто пилот, верно?

-- Я просто пилот, бабушка. Извозчик.

Что-то мешало мне, откупившись рублем прервать старуху и уйти.

-- Все равно... -- сморщенное старческое лицо сложилось в слабой
улыбке. -- Я ведь еще Гагарина помню... живого... я при коммунизме жила.

Дед мне говорил, что настоящего коммунизма в прошлом веке так и не
построили, но не с попрошайкой же спор по этому делу затевать...

-- Внучек... -- сухая ладонь цепко взялась за мое запястье. -- Ты
добрый. Ты хороший человек. Скажи старухе... ты не соврешь?

Лил мелкий дождик, хотелось быстрее нырнуть в теплое нутро "Жигулей",
но при виде этой старухи с непокрытой седой головой, мне становилось
слишком стыдно.

-- Я не совру.

-- Скажи, есть у нас впереди -- хоть что-то? Мне уже все равно... --
улыбка, снисходительная, как осенний дождь... -- но у меня есть
правнук... и внук, хотя в этом я и сама порой сомневаюсь...

-- О чем вы, бабушка?

Старуха покачала головой.

-- Неужели ты не понимаешь? У тебя умные глаза... Всегда нам говорили
о великом будущем. О счастье человечества. Я ведь коммунизм строила...
потом капитализм... пыталась... Все мы ради этого терпели. Ради
будущего, ради счастья... Сейчас вы звездное будущее строите. Мальчик,
ты веришь, что это не зря?

-- Я хочу верить, -- прошептал я.

И тут из текущего по тротуару ручейку прохожих вынырнул милиционер в
сером дождевике. Остановился, зыркнул на старуху глазами, быстро
козырнул мне и произнес:

-- Опять?

Старуха попятилась.

-- В отделение захотела? -- продолжал милиционер.

Бабулька начала быстро отступать. Милиционер сделал было шаг ей
вслед, но я поймал его за плечо.

-- Отставить!

Слава Богу, что у всех российских космонавтов "двойное подчинение".
Не только фирме-перевозчику, но еще и Роскосмосу. Который, если говорить
начистоту, организация военная.

И мое звание майора ВВС, после трехлетней давности указа президента
Шипунова, кое-что значит и в иерархии МВД.

Но милиционер не выглядел ни разозленным, ни разочарованным.

-- Вы космонавт, -- утверждающе произнес он. -- Не думайте, что я...
такой уж...

Он был еще совсем молодой парень, этот московский милиционер. И,
похоже, не сволочь, из тех что сшибает деньги с каждого торговца и
гоняет нищих.

-- Сумасшедшая она просто, старуха эта... Вечно здесь толчется -- и
пристает к космонавтам. С вопросами, "как там на звездах"... "что с нами
будет". Больная...

Я посмотрел ему в глаза. Честные глаза, просто совсем молодые. Даже
моложе и наивнее моих.

-- А может быть она одна нормальная, сержант? -- спросил я.

Кажется, он так меня и не понял... Я бросил пакеты с продуктами на
заднее сиденье, посидел с минуту, облокотившись на руль.

Верю ли я в наше будущее?

Медленно повернув голову я скользнул взглядом по толпе. Словно
камерой снял общий план, а потом, прикрыв глаза, разглядел картинку.

Верят ли эти люди в звездное будущее человечества? Нужно ли оно им,
замотанным транспортными проблемами и перебоями с теплом в квартирах,
плановыми отключеньями электроэнергии и дороговизной продуктов? Что дал
им космос -- кроме страха перед чужими мирами и вымученной гордости за
планету Земля, за ее космические корабли -- самые быстрые в Галактике...

Мотор взревел, когда я шарахнул ногой по педали. Я понесся по
Огарева, с четким желанием убраться побыстрее из города.

Лучше бы я никогда не выходил из дома.
Переделкино-Звездный-Свободный-Галактика... Прекрасный маршрут. Из уюта
старой дачи в академический покой столицы российской космонавтики, потом
-- в суету космодрома... а потом -- джамп.

Джамп! Сказочная эйфория прыжка, и невообразимо далекие миры,
недоступные даже воображению. Уж мне-то, по крайней мере, космос дал
многое.

Разве я виноват в том, что именно я сижу в кресле пилота, преодолевая
межзвездные бездны?

Под ленивым, так и не решившим, идти в полную силу или утихнуть,
дождем, я пробежал от гаража к дому. Дверь оказалась не заперта, а
прихожая -- завалена пакетами, картонными коробками, объемистыми
сумками. Судя по их количеству, к нам с месячным визитом прибыла большая
семья, или остановилась перед восхождением на пик Демократии экспедиция
альпинистов. Все вещи были мокрые, значит неведомые гости только что
прибыли.

Меньше трех часов отсутствовал, а дом как чужой стал!

Лавируя между коробками я пошел на кухню.

-- Петя?

-- Да, деда... -- привычно отозвался я.

-- Бросай припасы и поднимайся!

Что-то во мне не выдержало. То ли устал я от таких вот распоряжений