Чтение 17–й страницы книги ~Царь, царевич, король, королевич~

Сглазили девку.

Владимир охнул, а Добрыня возопил:

- Кто?! Кто сглазил?! Скажи только, из-под земли достану!!!

Вот тут-то и выложил Григорий то, ради чего ко двору Владимирову
прибыл, ради чего и весь спектакль с лечением Забавы затеял:

- Знаю, знаю я, кто это сделал. Не первый то случай на Руси могучей.
Шастают по ней два басурмана - Смолянин да Кубатай, они и вершат дело
черное.

- Ужель Смолянин?! Ужель Кубатай?! - поразился Добрыня. - А ведь
друзьями сказывались!

- То у них, у басурманов, заведено так, - наставительно молвил
Владимир. - Молод ты еще, Добрынюшка, доверчив... И как же заклятие сие
снять? - обратился князь к Григорию.

- Один только путь есть: поймать басурманов, да пыткой выпытать.
Окромя них - никто этого знать не может.

- Не верится что-то, - снова вздохнул Добрыня. - Ладно, разберемся.
Дозволь, княже, мне со товарищами на поиски пуститься?

- А чего ж, дозволяю, - покивал Владимир, польщенный тем, что просят
его разрешения (чего давно уже не случалось). - И дурака с собой
прихватите - надоел он мне пуще репы пареной. Все норовит доказать, что
неверно я службу на Руси установил.

- Иван-дурак - очень даже не лишним нам будет, - согласился Добрыня.
- У него к Кубатаю особый счетец имеется...

А князь, не слушая продолжал:

- То, говорит, надобно какой-то шаг особый - "строевой" -
вырабатывать, то Устав какой-то писать. Войско-то почти уж все
разбежалось, а он - в воеводы метит. Отправляйтесь, короче, вчетвером.
Хоть какая-то от вас польза будет.

На том и порешили.

6. НАМ КНИГИ СТРОИТЬ И ЖИТЬ ПОМОГАЮТ (РАССКАЗЫВАЕТ КОСТЯ)

- Стас! - я осторожно похлопал брата по выступающей части тела. Тот
встал, отряхнул часть снега и задумчиво сказал:

- Холодно.

Да, в этом он был совершенно прав. Мороз был несильным, градусов
десять, но школьная форма от него не спасала.

- Костя, а что мы здесь делаем?

Подумав я нашел самый правильный ответ и без колебаний поделился им с
братом.

- Мы? Мы замерзаем.

- Плохо, - так же спокойно и неторопливо ответил Стас, начиная плавно
притоптывать ногами. - Интересно, куда нас сволочь Кащей засунул? На
Северный полюс? Замерзнем...

Попадание в коварную Кащееву ловушку подействовало на него
удивительным образом. Братец начисто лишился своей неуемной энергии.
Сообразив, что такой вареный, или, точнее, свежемороженый Стас мне в беде
не помощник, я заорал:

- Стас, проснись! Делать что-то надо! Кубатай бы тебя не одобрил!

При упоминании любимого имени Стас слегка ожил. Я понял, что надо
закреплять успех:

- Да что Кубатай! Разве в твоих любимых книжках так легко сдаются?
Вспомни, эту... как ее... "Молчание Кондора". Или "Курятник в Зеленом
лесу". Там ни в какой беде не унывают!

На самом-то деле я этих книг не читал. Только слышал, что они учат
доброте и мужеству. Но напомнил о них удачно - Стас окончательно ожил.
Книжки писателя Решилова были для него второй святыней, почти сравнимой с
генерал-сержантом. Он потер порозовевший нос, обошел вокруг меня, потом
заявил:

- Стой крепче. Я тебе на плечи заберусь, и осмотрю местность.

- Давай лучше я на тебя залезу! - возмутился я.

- Не стоит. Ты же выше. Если я на тебя стану, то больше смогу
увидеть.

...Был тут какой-то прокол в стасовой логике. Но спорить не хотелось,
да и времени не было - у меня от мороза аж уши звенели.

Я сел на корточки, Стас, пыхтя, вскарабкался мне на плечи, и
началось... Кое-как распрямившись я топтался в снегу, а Стас, стоя на моих
плечах, командовал:

- Направо. Еще. Еще направо. О... О!!!

- Что? Что?! - воодушевился я.

- Подпрыгни! - потребовал Стас. - Да повыше.

Деваться было некуда. Я поднатужился - и прыгнул...

Выбираясь из снега Стас сообщил:

- Костя, мы спасены! Там дома!

- Молодец, - прошептал я. Стас зарделся. Сказал:

- Я смог их увидеть, только потому, что стоял на твоих плечах!

Вроде и ситуация была критическая, а как мне тепло от такого
признания стало! Тепло-тепло... И сонно... Тут я понял, что просто
замерзать начинаю, и завопил:

- Бежим!

И мы помчались, временами проваливаясь в снег по пояс.

- Жаль, что книжки Решилова у Кащея остались, - вздыхал Стас на бегу.
- Такое собрание! Все есть - и "Побудка для сестрицы", и "Шофер на каждый
день". А самое главное - там был новый роман! "Правда о летчиках и
самолетах"! У нас он вообще еще не написан! Представляешь - раньше
писателя бы прочитали!

- Ты сейчас холода надышишься, - осадил я Стаса, - заболеешь, и
вообще ничего никогда не прочтешь.

- Почему?

- Да потому, что помрешь!

Но Стаса мои слова лишь на время от болтовни оторвали. Так всю дорогу
и разглагольствовал, даже когда от холода у него язык заплетаться начал. И
лишь когда прибежали мы к домам - было их штук десять, все такие
приземистые, крепкие - замолчал. Подойдя к домам поближе, мы увидели
табличку на столбе.

"Станция "Молодежная"

- Это где? - спросил Стас, который по географии знал лишь долину
Нила.

- В Антарктиде, - поднатужившись, каким-то чудом вспомнил я.

- А где полярники? - возмутился Стас. Покрутил головой и вдруг
воскликнул:

- Во! Глянь, у них митинг какой-то! Руками машут...

Я посмотрел в ту сторону, куда он показывал, и чуть не засмеялся,
хоть нам было и не до смеха. В километре от нас, и вправду, по снегу
прыгали черные фигурки и махали крылышками.

- Балда! Это пингвины!

- Допустим, - не смутился Стас. И повторил: - А где полярники?

Я только плечами пожал. Снег вокруг домов был чистый, нетронутый.
Сразу видно - давно здесь никто не зимует.

- Надо внутрь попасть, - решил Стас, и мы принялись обходить дома.
Легко сказать - внутрь! Все двери были на такие могучие замки заперты, что
их и ломом не своротишь.

- Это ж надо, - возмущался Стас, стуча зубами. - Дети замерзают, а
они от воров все позакрывали.

Только одно здание, поменьше других, с вывеской "Красный уголок" было
заперто халявно - на обычный английский замок. Шансов, конечно, было мало,
но... Я достал из кармана наш домашний ключ и попытался повернуть...

Дверь открылась!

Мы с братом ввалились в маленькую комнатку, вроде прихожей. Там еще
дверь была. Зашли, видим - просторный зал, полки с книгами, как в Кащеевой
библиотеке, сквозь замерзшие окошки кое-как пробивается свет. Посреди зала
железная печка, на ней - коробок спичек и пачка "Беломорканала". В углу -
железная койка. И холодина - как на улице.

- Все равно замерзнем, - решительно заявил Стас. - Так уж получается.

- Не замерзнем! - сказал я с неизвестно откуда взявшимся оптимизмом и
стал снимать с полок подшивки газет: "Труд", "Комсомольская правда" и
"Спид-ИНФО".

Когда в печке газеты как следует разгорелись, я придвинул Стаса
поближе к огню, накрыл одеялом с койки, сам в другое укутался. И мы
принялись оттаивать.

...Минут через сорок вся изморозь с нас сошла, а у Стаса даже ноги
снова шевелиться начали.

- Газеты-то кончаются! - ехидно, словно рад был замерзнуть, заявил
он. - Что делать будем?

Я оторвался от увлекательного чтения - той странички в "Спид-ИНФО",
которую печатают вверх ногами, с удовольствием запустил газету в огонь и
сказал:

- Твоя очередь огонь поддерживать. Вон... книжек много.

У Стаса отвисла челюсть.

- Книжками? - простонал он.

- А чем еще, - вздохнул я. - Ну, че получше оставляй, а всякую лабуду
- в огонь.

- Нехорошо... - Стас замотал головой. - Люди старались, писали... А
мы - сжигаем?

Ах, он же у нас теперь начинающий писатель! Я рассвирепел:

- Запомни, Стас, жизнь человеческая, тем более детская, важнее
книжек!

- Ну да, - поколебавшись сказал брат, - об этом и Решилов писал.