красиво! Двое сильных мужчин против стаи зверей.
Налетела, окружила, сомкнулась. Вой, рычание, хриплый визг. И опять, как
тогда в горах: как будто что-то взорвалось. Мощное движение, за которым не
успевает взгляд, и Ортан уже на ногах, и несколько серых тел распластано
на траве. Он повернулся в Норту, ага, вот и Норт на ногах, но тут дело
хуже: яркая кровь на куртке, кровь течет по лицу, он шатнулся, но устоял,
и опять на них налетела волна, туча серой ярости, воющего безумия.
каменная тишина, словно день вдруг потемнел и превратился в вечер.
ними, и в руках у нее был самострел, беспощадный и ловкий, готовый к бою.
Скажи: я убью всякого, кто сделает шаг...
лохматое горло, и стая ответила хриплым воем.
верите?
засмеялась недобрым радостным смехом.
и спросила:
равно.
Норт - человек, он не может драться, как я, и нечестно требовать от
кого-от, чтобы он дал себя убить. Он не мог не нарушить закон, и это я
виноват, что позволил его нарушить.
мной. Я тоже молчу - мне нечем его утешить. Теперь мы обречены. Теперь
все, что может убить в угодьях Трехлунья, поднимется против нас. Два дня и
ночь, думаю я. Нам столько не продержаться. Мне даже не хочется
сопротивляться. Закон черным грузом лежит на мне, и я не могу одолеть его
тяжесть. Кто вне закона - тот вне жизни...
обходят жилища гваров.
рваных ран на руках и спине и царапина вдоль щеки до самого подбородка.
любить эдакого вояку?
закрывает ее. - Хватит молчать с похоронным видом. Что теперь?
обожали!
ты кое о чем забыл. Мы все последние, - говорит она, - и поэтому каждый из
нас бесценен. Я не могу пожертвовать Нортом, чтобы спасти Илейну и себя.
Ты можешь уйти, - говорит она, - и будешь чист перед вашим законом. А мы -
или мы все спасем, или мы все умрем. По-другому не будет.
э_т_о_ сильнее тебя, мы тебя бросим. Я люблю тебя, - говорит она, - но я
не встану между тобой и твоим миром.
смогу говорить.
Ярость, страх, желание, смерть. Голод, желание, смерть. Смерть. Смерть.
Смерть.
сделать еще один шаг. Смерть наверху, нет правее, короткий свист, еще один
свист - и снова просвет, и можно идти. Далеко. Много. Очень много. Нет.
Холмы. Утес. Мы бежим. Ближе. Скоро совсем близко. Надо утес. Вот он,
утес. Отвесный. Я поднимаюсь. Руки видят трещины в камне. Веревка. Я
поднимаю. Мы наверху. Налетело. Черная толща тяжелых тел. Ярость. Безумие.
Смерть.
смотреть. Можно думать. А под утесом у наших ног бушует табун прекрасных
этэи.
вожака!
Как хорошо, что они ушли!
среди ловушек. Змеи кишат в траве, огромные птицы падают с неба. Я
подбираю все стрелы, какие могу найти, но, опасаюсь, что хватит мне их
ненадолго. Странно, но я совсем не боюсь. Не остается сил, чтобы бояться.
Мысли-приказы, короткие и сухие - и мы замираем на месте или бежим. Лезем
на скалы, взбираемся на деревья, Норту трудно, раны его болят, но он
молчит, а я не даю поблажки: или мы все спасемся, или мы все умрем.
кинжал это игрушки, но за нас закон - смешной или мудрый? - плевать, если
он нас хранит! Переговоры, Ортан их убеждает, они рычат или воют и все
стараются подобраться с тыла, но мы с Илейной начеку, и, если звери умны,
они отступают. Какое счастье, что крупные звери умны!
самострел, меч Норта, кинжал Илейны, и Ортан, который стоит полсотни
таких, как мы - и надо опять бежать, карабкаться, замирать, пока не
представится случай передохнуть и наспех промыть царапины и обработать
раны. Теперь мы все хороши - и Норт, и Илейна, и я, и только Ортан не дал
мне себя осмотреть, хотя и он, наверное, ранен.
усталости, мы не стоим на ногах, не надо еды, не надо питья - только
сон...
темноты, выйти и стать собой. И только тут до меня дошло, что мы уже
пережили день. Этот день прошел, а мы еще живы. И еще я почувствовал:
близко река. Целый день, не сознавая того, я вел их к реке, и теперь мы
почти пришли и, наверное, проживем эту ночь.
ночь.
Боюсь... женщины не могут... идти.
когда мы пришли к реке. И я увидел то место, к которому шел: маленький
остров, почти утес, посередине потока.
реки.
сочную зелень воды, в прохладную плоть потока. Я пел - и вот шевельнулись
на дне уснувшие водоросли моста, тугие зеленые плети _и_х_е_и_. Они
поднимались со дна, шевелясь, как уснувшие змеи, и песня сплетала их, как
сплетают корзину, как прохладной весной ветки сплетаются в спальный навес.
Я пел - и мост поднимался из глубины, и вот он лег на воду широкой зеленой
лентой - от берега к берегу через наш островок.
самой весны. Теперь никто не сможет их разбудить, пока не минует зимнее
Междулунье.