судя по тому, как медленно скоблит ножом, крепче даже алмаза.
кусочки кожи, крохотные как блохи, от удовольствия намурлыкивал песенку.
Томас ощутил, как промерзают и мозги, а застывшие пальцы начали
разжиматься. Не поддамся язычнику, поклялся он в затуманенном сознании. Не
дам насмеяться над воином, что освобождал Святые Земли. Надо продержаться
и выйти на берег как ни в чем не бывало...
от холода, смотрел с удивлением. Насвистывая и напевая, Олег обулся,
посмотрел на рыцаря. Тот висел на конском хвосте, неспешные волны
перекатывались даже через голову. Он задерживал дыхание и делал вид, что
рассматривает снующих рыбок.
рыбой гоняться... Впрочем, волосы подровнять, что ли?.. А то такие патлы
отросли...
конский хвост. Его шатало из стороны в стороны, он уже ничего не видел, а
держался не столько на конском хвосте, сколько на рыцарской гордости.
Калика спрятал усмешку:
из-за железного воротника выпрыгнула, напоследок ударив по лицу, довольно
крупная рыбина. Оставляя глубокие следы, он с трудом выбрался на сушу.
Калика уехал вперед, поглядывал по сторонам. Томас слышал, как он сказал
коню благожелательно:
согреемся. А травы-то, травы сколько! Хоть епископа корми. Всю ночь
пасись, а это -- вечность.
сумел собрать сухих веток, а когда калика одним ловким ударом высек огонь,
и тот сразу безо всякого колдовства охватил клочья березовой коры, душа
Томаса тоже начала отогреваться.
только багровых углей на месте костра была целая россыпь. Красные волосы
волхва выглядели совсем пугающе, подсвеченные снизу.
искорке успевают возникнуть целые миры... и тут же погаснуть в холодной
ночи. Для нас это миг, а для них -- целая вечность...
великие тайны и возможности. Это для нас искорка, а для них -- солнце с
множеством планет, настоящий Мегамир... Ах, ты не об этом? Да что там
надумывать, надо искать дороги. Коня придется оставить, ведь он не
Слейпнир, не Бзоу, не Ал-Кула, даже не Араш или Гром, хотя Гром не подошел
бы, нам бы Пегас или Арион, а то и сам Сивка-бурка... Тебя можно бы на
Конька-горбунька...
смотрел на ровный слой пепла. На нем проступили очертания, и Томас
потрясенно понял, что перед каликой образовалась рельефная карта. Такую
видел лишь в шатре императора, когда умельцы создали такое для
руководителя похода в Сарацинию. Но перед каликой пепел сам сползался в
кучки, строил горные хребты, оставлял ниточки черных провалов, ущелий,
выравнивался в местах, где показывал равнины. Томас различил даже массивы,
занятые лесами, там пепел слегка кучерявился.
решился потрогать его за плечо:
думаю, сколько земля велика, а для правды нет места... Гм... Сейчас
присмотрю, куда можно бы... Кто-то да остался из старых. Что бы в мире ни
происходило, всегда находятся сумасшедшие, что цепляются за старое.
копченого в вишневых веточках мяса, а калика все бормотал, рассматривал
горные хребты и долины, крохотные озера, леса и реки, губы шевелились, а
брови сшибались с таким усилием на переносице, что Томасу дважды слышались
высоко в небе глухие удары, после чего к западу мелькнули падающие звезды.
черт проклятую ведьму поволок, думаю, не в кусты, а в самый большой
котел... Говорят, сразу за церковью земля лопнула как череп сарацина под
мечом крестоносца, они туда и шмыгнули.
молоке. Но где-то ж есть норы... Вон те геродотовы муравьи до самого ада
докапываются, ты сам говорил! Может быть, из ада и таскают? Не зря наш
прелат говаривал, что золото -- от дьявола. А муравьи везде живут, ты сам
говорил! Английские муравьи.
за горой... Можно было к обеду сходить туда, навестить умерших родителей и
вернуться... Увы, те времена прошли. Попасть в загробный мир все труднее.
Разве что у простых племен он все еще рядом...
больно умничай, Томас! У тебя и так лоб покраснел. Расплавится! Будь
рыцарем без страха и упрека, весь в железе, а не только снаружи!
Томас не сразу заметил, что губы калики шевелятся уже не расслабленно,
лицо стало строгим как вырезанное из камня, на лбу выступили крупные капли
пота, а на висках вздулись жилы. Зеленые глаза неподвижно уставились в
одну точку. В них был страх, Томас с запоздалым холодком вдоль спинного
хребта вспомнил страшные рассказы о могучих колдунах, что в самомнении
неправильно произносили заклятие...
магией, не было б хуже, но страх еще сильнее ухватил за горло. А если
именно он и напортит?
он заметил бы в другое время. Резко вскинул голову... и с размаха сел на
землю.
Оба одинаково оранжевые, с такими же оранжевыми крыльями, они выглядели не
крупнее уток, но Томас рассмотрел до мельчайших подробностей их худые
жилистые ноги, могучие крылья, длинные гривы и роскошные хвосты, что
красиво стелились по ветру.
облаками?
и стебли. Серебряные кузнечики в испуге брызгали во все стороны. Неуклюже
отпрыгнул и Томас. Кони пронеслись над головами, у края поляны успели
развернуться, одного занесло боком, кусты затрещали, а второй легко
коснулся копытами земли. Прогремела частая дробь, конь пробежал через
поляну и остановился перед Олегом.
валяется как медведь в малиннике.
выбрался из кустов, подбежал, в нем чувствовались легкость и сила. Крылья
на бегу складывал, блестящие, как солнце, глазам больно, Томас рассмотрел
длинные плотные перья, туго прижатые одно к другому, от коней вкусно пахло
слабым конским потом. Темные умные глаза смотрели вопрошающе. Ему стало
неудобно, он кивнул на Олега:
заходом солнца.
попоной, мучаясь, что такую нежную кожу покрывает грубой тканью, хоть и
расписной, а когда взвалил еще и седло, тяжелое и с прилипшей грязью, чуть
не взвыл от стыда. Рядом калика оседлал коня быстро и сноровисто, умело
пропуская подпругу под крыльями, Томас косил глазом, повторял, запоминал,
вдруг да еще когда придется вот так... Если бы душа не терзалась стыдом,
что сам своими руками отдал Яру... когда ляпал дурным языком как корова
хвостом, то возликовал бы даже от чудесности происходящего, а сейчас
Сертаков Виталий
Корнев Павел
Максимов Альберт
Роллинс Джеймс
Жюль Верн
Плотников Александр