преисподнюю, а там в ледяном мраке все погаснет.
огненного столба:
грибов, пусть ихние колдуны отвечают, а вот трескать землю ты умеешь лучше
всего, это признаю... Ладно, уберите хворост подальше, а это пусть горит.
Если набежит какое бродячее племя, здесь жертвенник установят, огненному
богу поклоны бить будут.
богов свел к человеческой дурости.
кланяется. А ведь Род особо сотворил то, чему человек должен поклоняться.
Олега сами полезли на лоб, там уперлись в тяжелые складки. Он помотал
головой и поспешил побыстрее забыть странные слова оборотня. Все-таки яд
хоть и затих, но исподтишка подтачивает могучую волю сильнейшего из
невров.
вот у некоторых так и вовсе четыре лапы с когтями. А у кого-то совсем лапы
две, а все остальное -- крылья с такими когтями, что жуть берет...
буланому.
коричневые глаза отыскали Олега. -- Вон у волхва спроси... Там заросли,
Тарх. Нам пройти будет нелегко, а уж коням.. И волшба не поможет.
легонько хлестнул по крупу:
только тебе.
волк, чем человек, легонько стегнул своего:
конь, у тебя и ноги четыре, и голова больше.
была злая мощь, ярость, и даже Таргитай, оглядываясь на непростой костер,
не мог себе представить, как отнесутся к нему простые люди, просто
странники, бродяги, разбойники.
людей с недоумением и, как показалось Таргитаю, с обидой.
могилку древнего героя, далекая стена леса для него уже не стена, различал
даже жуков на стволах, натеки смолы и темные пятна чаги. Лицо окаменело,
ноздри свирепо подпрыгивали, словно уже чуяли там впереди схватку.
больше сотни шагов. Их тени побежали впереди, только сейчас удалось
выскользнуть из-под широких ветвей дуба-великана. Над головами замелькали,
блестя радужными крылышками, сухими и ломкими, как пересушенные стебельки
травы, большеглазые стрекозы, а в высоте послышался ликующий писк
жаворонка.
сам по себе, но людям леса проще заблудиться в городе, и снова бежали
плечо к плечу, пока снова не разбегались по сторонам, огибая что-нибудь
раскоряченное, грозящее небу высохшими корнями, уже серыми, острыми, как
наконечники копий.
плечами становилась все толще, явно на ходу срывал лечебные травы, а
Таргитай однажды появился из-за деревьев с оголенной от коры палкой, лизал
жадно, как коза лижет соль, жмурился от наслаждения так, что пару раз
треснулся о стволы, сверху посыпались листья, сучья и птенцы из гнезд,
даже сами гнезда.
узорчатые тени, сшибались, наползали друг на друга, составляли такие
причудливые узоры, что зачарованный Таргитай засмотрелся, а когда
опомнился, догонял друзей так рьяно, что хриплым хэканьем распугал в
кронах птиц, а в дуплах перепугал белок и куниц.
шелест, уже решил было, что знает, как мозги придумывают умные мысли,
потом заметил, что волхв в великой задумчивости чешется, как простой пес
или певец... богом Таргитай себя никогда не называл, а ни считал тем
более, решил смолчать о своем неполном открытии, а Олег, начесавшись,
хлопнул себя по лбу, весь просиявший:
великанов!.. Жаль, я тогда составлял отвар из трав, слушал в полуха... Но
если придти к королю великанов, он нас выслушает, ибо король -- это не
дикие великаны, что вырывают деревья с корнями, ревут и трясут скалы!
из-под земли, хоть мосты, хоть сомкнутые горы...
заклад, что ты ее даже не видел. И не знаешь, как она выглядит!
вышло пятеро крепких мужиков. Все в лохмотьях, рожи звероватые, в шрамах,
у одного вырваны ноздри напрочь, от чего лицо вовсе не лицо, а добротное
кабанье рыло.
с обугленными шишаками, оставшимися от срубленных корней. А у того,
который вышел вперед, в руке был топор на длинной рукояти, а грудь защищал
настоящий наплечный панцирь, старый, но из железных пластин.
убежденно. -- И даже бывало.
камушки... А золотые монеты зашивают в тряпки.
монета, она ж не сгорит!
голос стал тверже:
сделает Мрак или сделаю я.
Мрак обидится, нацелился на двух слева, правых возьмет Таргитай... если
успеет раньше Мрака. Да и он зря наметился на двух, одного бы успеть до
Мрака...
тяжелый вздох. Пятеро, видя, что трое бежать не собираются, начали
подходить, осторожно обходя с боков. Крались даже не по-волчьи, у волка
просто воинская хитрость и осторожность, а трусливо по-лисьи, даже не
по-лисьи, и у лисы есть свое звериное достоинство, а у этих не было и
капли даже звериной гордости, эти были хуже зверей, подлее зверей, ибо ни
один зверь не убивает на забаву...
длинного посоха, услышал слабый хруст, будто ударил по птичьему гнезду с
яйцами, тут же развернулся в одно молниеносное движение и другим концом