же.
тридцать четыре минуты. Но он был свеж, могуч, силен. Карлик Цай сидел
в огромном кресле. Он был во внутреннем подскафандре. Сам скаф, пока
не заваренный, громоздкий и неуклюжий стоял у стеллажей. Прямо на
столе примостился Кеша Мочила, он сидел на корточках и чесал
подбородок. Рядом с ним стояли два андроида - сплошные горы и бугры
мышц. Они не считали нужным носить лишнюю одежду, только оружие. Как
Цай умудрился перепрограммировать их, один Бог ведает. Неважно! Все
это неважно!
Лива. Она была в черном подскафандре с двумя плазмометами в руках. -
Давай живей, там снаружи группа захвата. Гуг! Они вот-вот ворвутся.
бессонную ночь.
работают группы захвата. Пойду последним. На этом круге ада они нас не
возьмут. Где мой скаф?
Ладно, еще не вечер.
что даже на постах никого не оставили. Ну и сброд! С такими лихими
ребятками только на мирные планетки набеги совершать! Но вооружены до
зубов. Всю зону обчистили, всех вертухаев и их ружларки вымели!
пристрелю сразу.
возразить. Только Лива снисходительно выгнула губки.
пробирался сюда, на зону. В таком долго под водой не выдержишь - от
перемычки к перемычке, от хода к ходу.
улыбки за толстыми стеклами щитков.
два - до самого верха. В боковые - по одному, в наклонные - по одному,
запомнил? В каждый ствол - и до упора!
андроидов тут оставить. Киборгов на прорыв, вокруг заложников, -
Иннокентий Булыгин, ветеран Аргадонской войны, матерый рецидивист и
убийца, был спокоен. Иван с таким пошел бы в поиск.
Кеше. - Газы и сети-парализаторы будут пускать через шахты и
воздуховоды. Блокировку шлюзов долой!
И нас вместе с ними!
всем коридорам, из каждой переборки. - Сдавайтесь!!!
невозможно, только потом, через час или два преследователи выйдут на
них. А пока... Надо быстрей, можно опоздать, можно загубить все дело.
Взрыв-заряды уже пошли во все стороны вместе с кабинами,
гидровагонетками, шахтовыми карами - уходить, так с музыкой!
они начали! Они опоздали на три минуты, от силы на две! Тяжело гудел
выплавляемый резаком металл - гудел далеко, натужно. Это резали зонные
заслоны, шлюзовые ставни.
сети-парализаторы - тьфу!
нами шесть заглушек - все чтоб намертво! наглухо!
механизмы полетят, смерть. Но надо увидеть все своими глазами, надо!
тысячи струй воды, твердых как корунд в мгновение пронзили
пространство. Десятки изуродованных, искореженных скафов бились о
стены, разваливались, расплющивались, паром застило все внизу. Это
было ужасающее зрелище. Тройные заслоны были уничтожены за минуту до
готовности шлюзовых камер - вещь невозможная, недопустимая.
Ворвавшаяся в зону вода разметала группу захвата, превратила ее в
месиво. Боевики-каратели были готовы ко всему, но они не готовились к
сражению с неуправляемой гиргейской стихией. Пенный вал вскинул вверх
чью-то оторванную голову - голова скалила зубы, будто улыбалась.
если они не успеют - смерть, вода будет взламывать заглушку за
заглушкой, пока не догонит их, пока не расплющит своей тупой,
свинцовой тяжестью.
все время вверх. Туда, где их не ждали.
преграждающее им дорогу, Четвертая. Глухие взрывы сотрясли базальтовые
стены. Сверху вниз пробежала рваная изломанная трещина.
посходят от их сюрпризов - зона на многие километры вверх, вниз, в
стороны превратилась в грохочущий и пылающий ад. Взрывзаряды, которыми
пробивали породу в дальних штольнях, не должны были применяться в
рабочих и жилых отсеках, стволах, каналах, ни одному безумцу не пришло
бы в голову запустить заряд в шахту сквозных лифтов. Ничего, пускай
привыкают к веселой жизни. Ивану не было жалко тех, кто сейчас погибал
в огне и дыме. Он просто не думал о них, он рвался наверх.
Андроиды молчаливо сидели в гонд-каре, двигатели тихо жужжали. Кеша
лихо запрыгнул на борт, свесил ноги. Плазмомет висел у него на груди
черным неуместным бревном. Иван-Гуг пока не включал гидравлику скафа,
берег аккумулятор, пригодится. И потому он не запрыгнул, а залез в
кар. Махнул рукой.
на куски. Следом, одновременно ударила черная струя ядовитой
гиргейской жижи.
Мотай срок - глотай слезы. Горе горькое, похмелье в чужом пиру. Кто
первый на Земле испытал этот гнет на себе? Десятки тясячелетий назад
удачливое племя охотников-людоедов - да, это правда, наши первобытные
предки двадцать тысяч лет назад, сорок, сто восемьдесят... были
людоедами, пожиравшими себе подобных, об этом свидетельствуют
археологические находки, целые кладбища забитых и съеденных людей,
обглоданных и высосанных человечьих косточек - так вот, это племя
загоняло пленников из племени другого в пещеру, заваливало вход
камнями, ставило стражей с дубинами, копьями или каменными топорами...
и томились обреченные во тьме и холоде. О чем думали они в свои
предсмертные подневольные дни? Что творилось под их низкими
приплюснутыми черепами? Черная глыба неволи. Страх ожидания. Стражи
племени зорко стерегли пленников - живое мясо, живой жир, живой
костный мозг". За тысячелетия становления человечества в животах
людских нашло свой последний приют гораздо большее число двуногих, чем
их умерло естественной смертью или было погублено стихиями, хищными
зверями и собственным легкомыслием. Но ели уже убитых, мертвых, а
мертвые тоски и боли не имут. Томились же в пещерах-темницах живые,
страдающие безмерно. Томились и позже - при фараонах и императорах,
при деспотах и демократорах, при всех режимах и всех властях. Нет, не
было на земле "золотого века", не было. Томились воры и убийцы,
совратители и пророки, политические противники и инакомыслящие,
томились бесы-революционеры, одержимые паталогической страстью все
разрушать до основания, перестраивать, всех переучивать,
перевоспитывать и переобразовывать до полного истребления, томились
грабители и насильники, томились мужчины и женщины, дети и старики,
томились белые, черные, желтые, светло-коричневые и голубые, томились
виновные и безвинные. И у каждого на сердце лежала черная глыба, и
каждый в мыслях своих мстил предержащим его в неволе, терзал их и
мучил, отмщая, и каждый думал о побеге и боялся его больше, чем самого
заточения. В каждом жила надежда, ибо только надеждой жив человек -
даже сидящий в неволе. Надежды питают смертников, обреченных до
последнего мига земного - не выведут во двор, не накинут петлю, не
поднимут ружья, не выбьют из-под ног табурета, не спустят курок, не
Посняков Андрей
Русанов Владислав
Афанасьев Роман
Андреев Николай
Прозоров Александр
Лукин Евгений