Чтение 17–й страницы книги ~Обреченный на любовь~

- И правильно, - приговаривала Алла. - И люби! Он еще не закостенел.
Из него еще вполне можно вылепить человека. Так что люби себе на здоровье!

Калинов всего этого уже не слышал. Сердце его билось по-иному, не
так, как вчера. Перед ним вновь был пульт джамп-кабины с мигающим сигналом
"Вы ошиблись в наборе индекса". А снаружи стояла Лидия Крылова. Она
смотрела на него с надеждой и страхом.

- Все будет в порядке! - весело сказал он и подмигнул ей.

Он дождался, пока она поверила и улыбнулась ему. Тогда он улыбнулся
ей в ответ и пошел прочь, насвистывая бравурный мотив. Но сердце его
сжималось от неожиданно навалившейся тоски.

- Нет, Алекс, вы были просто великолепны! Я давно уже не слыхал такой
страстной речи!

Калинов сидел на скамейке, а Паркер возвышался над ним, вскидывая в
восторге руки и тряся лохматой головой.

- Чем же закончилось голосование? - спросил, волнуясь, Калинов, но
Паркер словно его не слышал.

- Как вы схлестнулись с Нильсоном! - громыхал он. - Скажу прямо: я
даже не ожидал от вас, обычно такого спокойного и выдержанного, столь
бешеного темперамента!.. И когда вас удалили с заседания, добрая половина
зала - не меньше - кричала: "Долой председателя!"

- Да ну их, в самом деле! - проворчал Калинов. - Не могут понять, что
запретить проще всего... Разобраться труднее! Тем более, что сами во всем
виноваты. Дети-то тут причем?

- Да уж, создали мы им жизнь! - сказал Паркер, усаживаясь на скамейку
рядом с Калиновым.

- Вот лучшие из них и пытаются сбежать от такой жизни, - заметил
Калинов. - Из тех же, кто не пытается, ничего и путного, как правило, не
выходит... Так, щенки, привыкшие ходить на поводке!

Паркер с интересом наблюдал за ним. Действительно, какой темперамент,
какая порывистость! Что стало с Калиновым? Всего несколько дней с
молодыми, и словно подменили человека.

- Так чем же все-таки закончилось голосование? - спросил Калинов.

- А чем же оно должно было кончиться? - Паркер снова вскочил на ноги
и маятником заметался перед Калиновым. - Конечно же, ваше предложение
победило! Слава Богу, Совет состоит не из одних Нильсонов.

Калинов вдруг ощутил внутри пустоту. Ну вот и все, подумал он. Битва
мнений окончена. Не надо больше готовить речей, подбирать аргументы и
контраргументы. Не надо опасаться политических соперников. Фиктивный
индекс не закроют! Победа во всех направлениях!.. Только почему же мне так
грустно?

Над городом повисло ласковое августовское солнце. По улицам сновали
озабоченные граждане. Озабоченные чем угодно, но только не своими детьми.

- Пойдемте к нам, Алекс, - сказал Паркер. - Нам тоже нужны психологи.
С вами всегда чертовски приятно работать.

- К сожалению, ничего не выйдет, Дин, - ответил Калинов. - Полчаса
назад я отправил в Комиссию просьбу вывести меня из состава Совета. Так
что с психологией покончено...

Он вдруг замолчал. Паркеру показалось, что друг к чему-то внутри себя
прислушивается.

- Коллега! - возмущенно сказал Паркер. - Но ведь это похоже на
бегство!.. Заварить такую кашу и... Кому же, как не вам разгребать это
болото?!

- Увы, Дин, - сказал Калинов, и было в его голосе что-то такое, что
Паркер сразу понял: решение принято, и разубеждать Калинова бесполезно.

- Чем же вы собираетесь заниматься?

- Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим
мудрецам... Разгребать болото можно и с другой стороны.

Теперь Паркер удивился твердости, которая прозвучала в голосе друга.
Сказал - как отрезал! Ни капли сомнения.

Над старинными зданиями разнесся грохот: на Нарышкином бастионе
Петропавловки отметила полдень пушка.

- Не пора ли снимать дисивер, Алекс? - спросил Паркер. - Или вам
понравилось ходить в семнадцатилетних юнцах?

- Саша! - раздался вдруг сзади девичий голос.

Паркер обернулся. На мостике через Фонтанку стояла та самая девушка,
которую он видел в записи с рекордера. Рыжеволосая принцесса в зеленом
платье с глазами цвета изумруда...

Калинов встал и протянул Паркеру руку. Тот крепко пожал ее.

- Прощайте, коллега! - сказал Калинов. - Желаю вам удачи! Будем
чистить болото с противоположных сторон... Я снял дисивер еще вчера
вечером, после изгнания с заседания Совета.

Паркер застыл на месте, открыв рот и забыв опустить руку. Калинов
повернулся и побежал туда, где ждала его принцесса.

- Александр Петрович! - крикнул Паркер.

Но Калинов его уже не слышал. Легкими прыжками он несся по Невскому,
а худенькая девушка бежала ему навстречу, и ветер развевал рыжие длинные
волосы.

И тогда Паркер отвернулся и пошел в противоположном направлении.
Через несколько шагов он оглянулся. Калинов и девушка шли назад, к мосту.
Над ними с криками носились чайки. Бронзовый конь вставал на дыбы. Девушка
доверчиво прижималась к Калинову, а тот мужественно расправлял узкие
юношеские плечи.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ОБРЫВАЮЩИЙ НИТИ

...и дрожью незаметной

Колеблет ветер нить, порвать пытаясь тщетно;

Она крепка, тонка, прозрачна и проста.

Зинаида Гиппиус "Нить"

1. ДЕТИ "СОЛОВЬЯ"

Вчерашний выходной Калинов провел с детьми. Погуляли в лесу, набрали
грибов, потом сходили на берег залива и часа два бросали камешки в воду -
у кого больше "блинчиков" получится. Когда вернулись, теща организовала
обед по-домашнему - угостила жареной картошкой с грибами. Пообедали с
удовольствием: даже Сережка не ныл, что такой еды не хочет. О Вите
Вирджиния не заговорила ни разу.

Неделю назад Вита умчалась на Марс. Ее ждал месяц беззаботной жизни в
Эолисе - одном из модных марсианских курортов. Неделя - срок небольшой,
однако Калинов уже затосковал. Наверное, поэтому нынешнее утро оказалось
таким хмурым и безрадостным. И, наверное, поэтому Калинов решил совершить
сегодня на службу живой визит, хотя дела и не требовали подобного
героизма.

Он тосковал, делая зарядку на лоджии, тосковал за умыванием и
бритьем, однако, позавтракав, должен был сказать себе правду: тоскует он
не по Вите, а всего лишь по ее телу.

Разлука с Витой была не худшим поворотом, особенно теперь, когда
между ними наметилась странная, непривычная трещинка - а Калинов
чувствовал ее уже месяца три. Поэтому они впервые в совместной жизни
решили провести отпуска в разное время и отдельно друг от друга: поживут
какой-то срок в разлуке, глядишь, все и образуется... Накануне отъезда
Вита отвезла детей к бабе Джинджер - если уж освобождать мужа от семейных
забот, так до конца.

Перед уходом Калинов связался с ними. Сельма и Сережка уже успели
поспорить, можно ли сейчас добраться вплавь до Кронштадта; выкупаться в
бассейне; передраться под душем; помириться; умять завтрак. Обо всех этих
успехах отцу было доложено наперебой и с восторгом.

- Смотрите, не балуйтесь в джамп-кабине, - напутствовал детей
Калинов.

Потом на экране появилась баба Джинджер. Отношение Вирджинии к
Калинову всегда было не совсем ему понятным, каким-то
заискивающе-покровительственным и не слишком теплым, но Калинов не
обижался: он и сам понятия не имел, как должна относиться теща к зятю,
который сказочно вдвое старше ее. Они обменялись парой ничего не значащих
фраз, и Вирджиния отправилась провожать внуков в школу, потому что они,
увы, еще не доросли до того возраста, когда джамп-кабина станет отзываться
на их команды.

Запирая двери квартиры, Калинов ощутил, что ему не хватает
прощального поцелуя, которым Вита ежедневно одаривала его при утреннем
расставании. Мотнул головой - ощущение было сродни занозе. Чтобы
отвлечься, прошел мимо лифта и побежал вниз по лестнице, вслух считая
ступеньки. Как часы разлуки... Выйдя из подъезда, уважительно раскланялся
с соседкой, спешащей домой после утреннего моциона.

Соседка жила здесь уже лет тридцать, хорошо знала старого Калинова и
первое время с подозрением поглядывала на Калинова-юнца. Однако с
расспросами не приставала. И не удивительно: любопытно, чем бы она могла
поинтересоваться? Куда исчез хорошо ей знакомый А.П.Калинов и почему
принадлежащую ему квартиру занял молодой человек с таким же именем?.. На
что означенный молодой человек посоветовал бы ей связаться с ближайшим
терминалом Глобального Информационного Банка. И узнать, что член
Социологической комиссии и Совета Планеты, лауреат Нобелевской премии
милосердия, действительный член нескольких академий кавалер Ордена