несбыточном, сыпался яркий звездный дождь.
Жукоеда разгромил портовые кабаки и разбил бочки с янтарным рыбьим жиром.
Горел квартал Уродов, который подожгли сами жители - одноногие, безухие
или слепые обитатели городского дна. Жарко трещали склады сукна в Казенном
ряду - пламя раскинулось воющей стеной, и звероватые шишиги, выползшие из
притонов, тащили узлы с награбленным. Величаво, грозно, торжественно
перекатывал коричневые барханы дыма плоский Тараканий Чертог на
Гниловодье, продолговатые искры, шипя, стреляли через парапет в зловонную
сукровицу канала. Дул горячий ветер. Огненные клубы, испепеляя одним
прикосновением, бродили по улицам. До небес вздымались хлопья тяжелой
копоти. Шершни-убийцы, как вертолеты, гудящие над головой, задыхались в
ней и шлепались на мостовую, ломая перепончатые слюдяные крылья. Багровая
мгла окутала город. Люди ныряли в нее и растворялись без следа. Красный
надрывный зрачок луны, словно приклеенный, висел над Башней. Валялась
пустая хитиновая скорлупа - это Медный Палец прошел по Галерее, беспощадно
вырезая дозорных. Зловеще и тихо светились в обморочных переулках
пурпурные иглы чертополоха. Чертополох цветет, если корни его напитаны
обильной кровью. Без четверти двенадцать, когда с шестигранника Башни
упали девять гулких звенящих ударов, Громобой и Палец пошли на приступ
Чертога и были отброшены копейщиками из дворцовой охраны - откатились,
устилая холщовыми рубахами булыжник перед дворцом. - Вперед!!! - заглушая
рыдающий вой огня, неумолимо ревел Экогаль. Четверо телохранителей -
здоровенных, тупых, привычно-озлобленных деревенских парней, одетых в
мелкую кольчугу до колен - окружали его, а тонконогие, как гончие псы,
адъютанты переминались кучкой в ожидании приказов. Ордена и золотые
перевязи сияли на их нетронутых мундирах. - Милорд, пошлите туда
птицеглазых, - мучаясь, сказал Игнациус. - Вперед!!! - по-слоновьи ревел
Экогаль. Серые толпы, ощетиненные топорами и дрекольем, снова двинулись на
ворота. - Наследник с нами!.. Наследник Мариколя!.. - то и дело
выкрикивали из колонн. Игнациус замечал, как при этих криках
перешептываются офицеры, как бледнеет от ярости лицо Экогаля, как он
кусает твердые губы и решительно, гневно стискивает фигурную рукоять меча.
- Милорд, пошлите туда птицеглазых... - Личная дружина герцога, закованная
в панцири и кольчуги, отливая синевой щитов, стояла на безопасном
расстоянии и желтые квадратные штандарты с вышитым глазом орла гордо реяли
над ней. - Я вас умоляю, милорд... - Серые толпы в панике катились
обратно. Медный Палец, крутясь, как щепка в водовороте, пытался остановить
их. Его быстро смяли. Оглушительно разрывались пороховые горшки.
Арбалетчики, невидимые в узких бойницах, выкашивали целые ряды бегущих. -
Мужичье, воевать не умеют, лапотники, - презрительно сказал Экогаль.
Адъютанты почтительно засмеялись. Тогда Игнациус стиснул зубы и,
спотыкаясь на деревянных ногах, побежал через пузатую площадь, испятнанную
буграми распластанных тел. Он задыхался от копоти: воздух сгорел до
пустоты. Но он высоко поднимал руку с кольцом, чтобы его узнали. Скорпион,
как звезда, сверкал в багровом пульсирующем мареве. - Наследник!..
Наследник с нами!.. - Десятки прицельных глаз уперлись в него, стрелы
звякали о булыжник, рвануло манжету на рукаве - сзади уже нарастал грозный
камнепадный топот. Холщовые рубахи, дохнув резким потом, обогнали его.
Оглянувшись, он увидел, что стремительный синий клин, будто облако,
приближается к Чертогу. Экогаль все-таки двинул туда птицеглазых. Значит
подействовало. Мародеры! Насильники! Игнациус отскочил. Крутобокая бомба
жахнула по земле и шипящая чугунная смерть распорола воздух. Он упал, его
подхватили. Ворота были сбиты с опор. Перемешанные отряды хлынули на
широкое дворовое пространство. Брызнули стекла первого этажа. Покачнулась
и рухнула в бассейн рогатая статуя Жука-самодержца. Все было кончено. -
Мариколь!.. Мариколь!.. - раздавалось повсюду. Игнациус отталкивал жалкие
мозолистые ладони, тянущиеся к нему за благословением. Все было кончено.
Еще отчаянно рубились разрозненные звенья стражи - не прося пощады, зная,
что пощады не будет, еще чадили сцепленные телеги, под прикрытием которых
Громобой подошел к Чертогу, еще, поскрипывая, вращалась на сорванных
петлях лепная половинка ворот, еще пищали гусеницы на мозаичном полу -
корчась в судорогах, истекая творожистой лимфой, еще визжал приколотый к
панелям прыщавый юнкер-бананоед, и начальник дворцовой охраны, топорща
хитиновое крыло, еще вяло, со слабеющей силой отмахивался коротким мечом,
еще забегали вперед телохранители, расчищая дорогу, принимая случайные
стрелы - на себя, еще задушенно хрипели в ответвлениях коридоров, еще
метались по картинным лаковым залам перепуганные горничные и лакеи, еще
дымилась подожженная крыша и медным басом лупил набат на пожарной каланче
- но все уже было кончено. Взбудораженный Экогаль, ухватив за клинышек
бородки старого таракана в лиловом придворном камзоле, расшитом золотом,
возил его по зеркальному паркету.
Лямблия?..
ужасом фиолетового рта. Он едва выговаривал мутные фразы. Тайный Верховный
Совет бежал... объявлен Звездный Интердикт... Его Святейшество наложили
запрет на вход в Башню... погашены все три Радианта... ждут подхода
туземцев и гвардии... праздник отменен... посланы гонцы на края Ойкумены к
диким племенам тарантулов... не убивайте меня, милорд... я буду верно
служить вам!.. - Экогаль бросил его и пнул ногой. - Эй, кто там? -
закройте двери. Пошевеливайтесь! Мне - вина!.. - Адъютант развернул перед
ним полотняную цветную карту города. Зажгли десятирожковый подсвечник.
Восковая сушь изжелтила лица. Экогаль, склонясь у карты, выставил железные
шипы на локтях. - Удержать Гавань... корабли... Один батальон...
Арсенал... это - главные силы... Прежде всего - Арсенал... Городские
заставы... Чертог... Казначейство... Среди сенаторов многооборотней...
Клятва нового магистрата... Тарантулы боятся кипящей смолы... Хюммель! Как
со смолой?.. - Человек послан, милорд!.. - Смена караулов... Тюрьма...
Затопить лабиринт... А фаланги боятся беркутов, которые выклевывают им
глаза... Хюммель!.. - Десять ручных беркутов, милорд! Сторожит Птах,
сокольничий вашей милости!.. - Экогаль жадно прихлебывал горячее сардэ,
заправленное специями. Игнациус без ног лежал в кресле. Он был полностью
измочален. Хилый дрожащий кузнечик подал ему на подносе курящуюся паром
фарфоровую чашку. Он отмахнулся. Небо сочной зеленью светилось над
багровым туманом Ойкумены - шелестел звездный дождь. - Надо пробиваться в
Башню, пока там не опомнились, - устало сказал он. (Экогаль с досадой
пожал плечами.) - Один хороший удар и мы - там. (Экогаль иронически
хмыкнул.) - Дайте мне птицеглазых, я протараню вам путь... - Идет гвардия,
- ответил ему Экогаль, не разгибаясь. - Идут полчища тарантулов, идут
сонмы ядовитых фаланг, это вы понимаете, сударь? Под городом два гнезда
ос, сейчас их отпугивают пожары - но что потом?.. - У него болезненно
дергалась щека. Один из адъютантов прошептал за спиной Игнациуса: -
Сударь, вы сидите в присутствии его светлости. - Ну и что? - удивился
Игнациус. Офицер тонко улыбнулся подстриженными усами. - Это не полагается
по этикету, сударь... - Идите вы к черту, - сказал Игнациус. Взял с
подноса горячую чашку и немного отпил. Наперченное вино обжигало. -
Милорд, дайте мне отряд Жукоеда; наконец, дайте мне просто две сотни из
ополчения, мы нанесем удар в самое сердце!.. - Он не слышал себя. За окном
шумел целый лес голосов. - Наследник!.. Наследник с нами!.. - Экогаль
раздраженно выплеснул остатки вина в камин. - Эй, кто там? Выставить
охрану у подвалов с королевской казной! Все разграбят, мужичье
сиволапое!.. - Лиловый таракан ползал перед ним и хватал за глянцевые
сапоги, норовя поцеловать носок. - Жизнь!.. О, только жизнь, милорд!.. -
но вдруг осмелев, просвистел что-то снизу вверх: неразборчивое, быстрым
дыханием. Экогаль замер. - Ну да? Ну, если соврал! - Обернулся к портьере,
застилающей половину громадного резного окна, слегка покачался на
каблуках, видимо, предвкушая, и одним властным движением сорвал ее. - Ах!
- Невысокий грушевидный человек в пестром костюме арлекина прижался за
занавеской. Он даже не пошевелился, оцепенев зрачками на мучном лице. -
Гусмар! Названный брат мой! - радостно воскликнул Экогаль. - Какая
встреча!.. Брось кинжал, червяк, я же в латах, или ты забыл наши детские
игры? - Кинжал стукнул о дерево. Подскочили очухавшиеся адъютанты. -
Злодейское покушение!.. Разрешите, я прикончу подлеца!.. Вы не ранены,
милорд?.. Какое счастье!.. - Заткнитесь, - сказал им Экогаль, любовно
разглядывая Арлекина. - А я, признаться, думал, что ты сбежишь вместе с
Тайным Верховным Советом. Или тебя не взяли, Гусмар? Предателей не любят.
Есть все-таки справедливость в этом мире! Я повешу тебя на площади с
барабанным боем - ты теперь дворянин. Уведите его!.. - Двое вытянутых
офицеров приняли под руки бледного, как мел, обомлевшего, не дышащего
Арлекина, который так и не проронил ни единого слова. За окном неожиданно
грянуло: - Моя милашка милее всех! У ней рубашка короче всех!.. -
Сермяжное воинство расползалось в пьяном угаре. - Если вы, милорд, не
дадите мне людей, то я пойду один и сам переведу стрелки, - с тихим
бешенством, приподнимаясь, сказал Игнациус. На часах было без десяти
полночь. Экогаль обратил к нему крупное бритое лицо в разводах черной
пыли. - Не забывайтесь, сударь. Командую здесь все-таки я!.. - Он
ощерился, показав лошадиные зубы. Мощно отпихнув караульных, в залу
ввалился Громобой - истерзанный, волосатый, забрызганный кровью по кожаной
куртке ремесленника. В немой ярости разевал пасть. Щурясь на него,
Экогаль, будто приняв некое решение, лениво опустился в кресло и отхлебнул
вина. - Я вас слушаю, друг мой, - приветливо сказал он, поведя ладонью.
Громобой задыхался. - Ваши люди, милорд... Они убили Бобра, они арестовали
Вертлягу и Коршуна, они ставят своих офицеров командовать нашими отрядами,
они разбили в подвалах бочонки с брагой и опаивают моих мужиков, сейчас
Буркатовский Сергей
Свержин Владимир
Прозоров Александр
Земляной Андрей
Флинт Эрик
Лукин Евгений