увидел вторую "харибду". Она стояла в полукилометре к востоку, жадно
задрав черный раструб поглотителя, и перед ней точно так же темнела трава,
ежась от нестерпимого холода.
Неужели Маляев? А почему бы нет? Ведь он тоже человек, и все человеческое
ему не чуждо... А может, сам Пагава? Впрочем, его просто не пустят. Свяжут
и сунут под сиденье и еще ногами придавят, чтобы не брыкался. Нет,
молодец, молодец! Он толкнул бортовой люк, высунулся и закричал:
исходе: светящаяся стрелка под запыленным стеклом упиралась в
ограничитель. Он быстро взглянул в зеркало заднего вида, и у него немного
отлегло от сердца. В белом небе над крышами поселка висело быстро
уменьшающееся темное пятнышко. Еще минут десять, подумал он. Теперь было
ясно видно, что фронт Волны перед поселком прогнулся. Волна обтекала зону
действия "харибд" с востока и с запада.
чтобы отогнать видение обгорелого трупа в водительском кресле. Хорошо бы
научиться по желанию выключать воображение... Он встрепенулся и принялся
открывать все люки, какие только мог вспомнить. Тяжелый круглый люк над
головой. Люк слева - настежь его! Люк справа уже приоткрыт - тоже
настежь... Дверцу за спиной, ведущую в машинное отделение... Нет, ее лучше
закрыть - взрыв происходит, наверное, именно там, в емкостях... На засов
ее, на засов... Как раз в этот момент соседняя "харибда" взорвалась.
воздухом, и, высунувшись из люка, он увидел, что на месте соседа стоит
огромная туча желтой пыли, закрывающая степь, и небо, и Волну, а в глубине
тучи что-то тлеет ярким вздрагивающим светом. Что-то прошелестело в
воздухе и звонко стукнулось о броню. Роберт глянул на приборы и одним
движением выбросился через левый люк.
бегом к поселку. Так он не бегал никогда в жизни. Его "харибда"
взорвалась, когда он был уже в палисаднике крайнего дома. Он даже не
оглянулся, только втянул голову в плечи, согнулся еще ниже и побежал еще
быстрее. Вечная тебе слава, твердил он. Вечная тебе слава!.. Потом он
сообразил, что повторяет эти слова с того момента, когда увидел на месте
соседней "харибды" этот жуткий столб пыли.
уникальная аппаратура, коробки с уникальными записями, и легкий ветерок
лениво перелистывал уникальные дневники уникальных наблюдений.
флаера работал, а на водительском месте с обычным своим сонным видом сидел
Патрик.
него. - Я уж думал, ты там остался. Садись скорее, надо уносить ноги. У
нее скорость сейчас - ой-ей-ей!..
спасся? Кто это был? Маляев, Гофман?..
и, наконец, поднял его. - Я почувствовал, что взрываюсь, вылез и убежал.
Здорово громыхнула, верно? Меня до самого поселка катило...
подумал Роберт с недоумением.
а?..
белесого неба и зеленых полей.
третьего.
смотрел прямо перед собой. Потом он включил рацию флаера и настроился на
Детское. Он несколько раз нажал на клавишу вызова, но Детское не
отзывалось. Не надо беспокоиться, думал он. Летний праздник и все такое.
Как странно, они еще ничего не знают. И пусть ничего не знают. Буду знать
только я. Он опять спросил:
кто-то подгоняет. Быстрее, еще быстрее... А нельзя ли еще быстрее? Можно,
отвечаем мы. Пожалуйста!.. Нет времени осмотреться. Нет времени подумать.
Нет времени разобраться - зачем и стоит ли? А потом появляется Волна. И мы
опять торопимся.
- И держи правее.
редкие белые домики синоптических станций. Было видно, как прямо через
хлеба гнали на юг скот. Киберпастухи казались с этой высоты крошечными
блестящими звездочками. Все это было уже не нужно.
ничего этого раньше не замечал. По-моему, я никогда даже не видел эту
зеленую волну на хлебах от ветра... Волну! Тьфу! А знаешь, когда я все это
впервые увидел? Знаешь? Когда смотрел в степь через железную заслонку на
"харибде". Я все смотрел на эту черноту и вдруг увидел степь и понял, что
всему конец. И мне стало ужасно жалко этого. А землеройки смотрели на
Волну и ничего не понимали... И знаешь, что я открыл, Роб? Где-то мы
просчитались.
раньше, хотя бы в окно.
полосатые башни энергоантенн - это была одна из многочисленных
энергетических станций северного пояса.
отвратительно. Роберт разглядывал площадь.
давимся, все бросаем, а здесь на двух дежурных три птерокара.
же ты все-таки задумал?
барьер в сто километров. Тебе не перепрыгнуть.
но теперь там прошла Волна.
будь она проклята. У меня есть дело поважнее. Прощай. Передай Маляеву, я
не вернусь. Прощай, Патрик.