понимаете вы это, полицейская балда?
отношения не имел, во всяком случае, прямого. Однако и я не имел права
отступать.
вы не получите ни бренди, ни сигарет, пока не скажете все, что знаете.
заплачет. - Чего вы ко мне привязались?
можете вы это понять? Видел, да, видел, кто это был! - Его снова
передернуло, прямо-таки перекосило на сторону. - Врагу своему не пожелаю
такое увидеть!.. Вам, черт бы вас подрал, не пожелаю такого! Вы бы сдохли
от страха!
интересно, как он отреагирует, увидев наклейки на двери Олафа, но он
ничего не заметил, ему явно было не до того. Я привел его в бильярдную,
нашел на подоконнике полбутылки бренди, оставшиеся с вечера, и подал ему.
Он жадно схватил бутылку и надолго присосался к горлышку.
сговоре с убийцей, что все это задумано для отвода глаз, тем более что он
приехал вместе с Олафом, можно было даже предположить, что он и есть
убийца и что сообщники потом связали его для создания алиби, но я
чувствовал, что это слишком сложно для правды. То есть с ним явно было не
все в порядке: никакой он не туберкулезник, и никакой он, видимо, не
ходатай по делам несовершеннолетних, и остается открытым вопрос, для чего
он торчал на крыше... Меня вдруг осенило! Что бы он ни делал на крыше, это
кому-то мешало, возможно, как-то мешало покончить с Олафом, и его убрали.
Его убрали, а тот, кто его убирал, внушал почему-то Хинкусу невыносимый
ужас, а значит, не был постояльцем отеля, ибо никого в отеле Хинкус,
по-видимому, не боялся. Чепуха какая-то... И тут я вспомнил все эти
истории с душем, с трубкой, с таинственными записками... и вспомнил, каким
зеленым и напуганным был Хинкус, когда днем спускался с крыши...
ведь видели его и раньше, днем?
можете взять с собой.
бегали, он искал, что сказать. - Вы... Я... Вы... вы заглядывайте ко мне,
ладно? Я, может быть, вспомню еще что-нибудь... Или, может быть, я побуду
с вами? - Он умоляюще глядел на меня. - Я не убегу, и... ничего... клянусь
вам...
раскисли, как старая баба?
руками. Я отвел его в номер и, еще раз пообещав навестить, запер. Ключ я
действительно вынул и сунул в карман. Я чувствовал, что Хинкус - это
неразработанная жила и что им еще придется заниматься. Я ушел не сразу. Я
постоял несколько минут у дверей, приложив ухо к замочной скважине. Слышно
было, как булькает жидкость, потом скрипнула кровать, потом раздались
частые прерывистые звуки. Я не сразу догадался, что это, а потом понял:
Хинкус плакал.
Старик открыл мне немедленно. Он был страшно возбужден. Он даже не
предложил мне сесть. Комната была полна сигарного дыма.
фантастические вещи с сигарой, которую он держал двумя пальцами в
приподнятой руке. - Мой уважаемый друг! Я чувствую себя чертовски неловко,
но дело зашло слишком далеко. Я должен признаться вам в одной своей
маленькой провинности...
кресло.
Нет! Я хочу только чистосердечно признаться в том, что регулярно
мистифицировал публику в нашем отеле... - Он прижал руки к груди, обсыпая
халат сигарным пеплом. - Поверьте, поймите меня правильно: это были просто
шутки! Пусть не бог весть какие изящные и остроумные, но совершенно
невинные... Это у меня профессиональное, я обожаю атмосферу
таинственности, мистификации, всеобщего недоумения... Никакого злого
умысла, уверяю вас! Никакой корысти...
разочарован. Я не ожидал, что этим занимается дю Барнстокр. Я был о
старике лучшего мнения.
Альпиниста. Ну, там, туфли, которые я сам у себя украл и сунул к нему под
кровать... Шутки с душем... Вас я немножко помистифицировал - помните,
пепел из трубки?.. Ну и тому подобное, я уж не упомню всего...
собственный стол.
клянусь вам! - Он снова прижал руки к груди. - Вы поймите, инспектор, ведь
все, что я делал, было совершенно невинно, я никому не причинял ни
малейшего ущерба... Мне даже казалось, что это всем нравится, а наш
дорогой хозяин так прекрасно мне подыгрывал...
он... что ему это, в общем, нравилось, он же и сам немножко мистификатор,
вы заметили? Как он говорит, знаете, таким особенным голосом, и это его
знаменитое "позвольте мне погрузиться в прошлое...".
это видел однажды. Это было еще до вашего приезда. Мокрые следы босых ног,
они шли с лестничной площадки и вели, как это ни глупо, в номер-музей...
Тоже шутка, конечно, но не моя...
которую вам якобы подбросили, это тоже ваш розыгрыш, как я понимаю?
эту записку, я рассказывал чистую правду.
остались сидеть. Кто-то постучал в дверь, вы откликнулись, потом глянули и
увидели на полу у дверей записку. Так?
Позвольте, господин дю Барнстокр, а почему вы, собственно, решили, что это
угрожающее послание адресовано именно вам?
понял, уже прочитав, что, будь записка адресована мне, ее, наверное,
подсунули бы под мою дверь. Но в тот момент я действовал как-то
подсознательно, что ли... Ведь тот, кто постучал, слышал мой голос, то
есть знал, что я здесь... Вы меня понимаете? Во всяком случае, когда наш
бедный Олаф вернулся, я немедленно показал ему эту записку, чтобы вместе
посмеяться над нею...
общем, он прочел, пожал плечами, и мы тут же продолжили игру. Он оставался
совершенно спокоен, флегматичен и больше ни разу не вспомнил об этой
записке... А я, как вы знаете, решил, что это чья-то мистификация, и,
откровенно говоря, продолжаю думать так же и сейчас... Вы знаете, в узком
кругу отдыхающих, скучающих людей всегда найдется человек...
что вы делали с того момента, как Мозесы ушли спать.
специально восстановил в памяти всю последовательность своих действий.
Дело было так. Когда все разошлись, а было это примерно в половине
десятого, я некоторое время...
говорите вы?