Чтение 17–й страницы книги ~Распятое сердце~

Взяв только сумочку с драгоценностями, Андра оставила стюарда присмотреть
за багажом. Бар был пуст. Все находились на палубе и старались как можно
скорее сойти на берег.

Ее ожидала высокая, худая женщина. На ней было пальто из овечьей шерсти,
волнистые волосы покрывала сетка.

При виде Андры она улыбнулась.

- Мисс Ли?

- Да.

- Как поживаете, мисс Ли? Я - миссис Грайем. Мой муж - священник Элистер
Грайем. Мистер Гудвин - прихожанин нашей церкви. Он договорился о церемонии
на завтра, и, если помните, вы должны сегодня переночевать у нас.

Андра улыбнулась и протянула руку:

- Здравствуйте, миссис Грайем. Вы так добры, что приехали встретить меня.
Тревор писал мне, что я должна остановиться в вашем доме.

Миссис Грайем выглядела несчастной. Это была практичная,
несентиментальная женщина, воспитанная в строгих шотландских правилах. Они с
мужем прожили в Южной Африке последние двадцать лет, познав радость побед и
горечь поражений. Но семейного счастья у них не было. Трое детей умерли при
рождении. Бог, казалось, лишил их возможности создать полноценную семью.
Монике Грайем очень нравились молодые люди, и она всегда радовалась их
счастью.

Она так мечтала о завтрашней свадьбе мистера Гудвина и английской
кинозвезды. Какая она хорошенькая, мисс Ли, высший класс, хотя, конечно,
слишком накрашенная, решила миссис Грайем. Ей не нравилась косметика,
которую употребляли девушки, но что поделать, если это модно. Ее тонкого
бледного рта никогда не касалась помада.

Однако она не осуждала тех, кто ею пользовался, и сумела беспристрастно
оценить красоту невесты Гудвина. Теперь у миссис Грайем осталось только одно
желание - не рассказывать этой девушке те ужасные новости, которые она
принесла.

Андра еще улыбалась:

- Что, Тревор уехал по делам? Поэтому меня встречаете вы?

Миссис Грайем закашлялась.

- Пойдемте присядем на диван, моя дорогая. Боюсь, что у меня для вас
плохие вести.

У Андры застучало в висках.

- Плохие вести? - переспросила она - Что-то случилось? С Тревором?

- Мне очень жаль, но это так, - ответила жена священника. Они сели рядом
в прохладном опустевшем баре, миссис Грайем взяла руку Андры в свою и
приступила к исполнению своего тяжкого долга:

- Случилось ужасное, моя девочка.

Андра побелела.

- Пожалуйста, говорите, миссис Грайем.

Моника никогда не ходила вокруг да около. Рассказ ее был кратким и
откровенным. Андра слушала молча. Она всего могла ожидать, но такого
невозможно было даже предположить.

Тревор попал в авиакатастрофу. Два дня назад он возвращался из Родезии,
где провернул крупную сделку. Он торопился все срочные дела закончить до
свадьбы и медового месяца.

Но в аэропорту, когда самолет пошел на посадку, чтото произошло с шасси.
В технических подробностях миссис Грайем не разбиралась. Но эта поломка
стоила жизни двум пассажирам. Остальные чудом спаслись и сумели вырваться
из-под обломков. Тревор пострадал меньше всех.

У Андры пересохло во рту. Она дрожала от волнения.

- Он мертв?

- Нет, мы должны благодарить Бога. Он жив.

- Он сильно пострадал? Скажите мне, миссис Грайем.

Я хочу знать.

- Очень сильно. Сломан позвоночник. Он парализован до пояса. Я обязана
сказать вам всю правду, моя бедная девочка. Врачи сомневаются, что
когда-нибудь он сможет ходить.

Андра застыла в ужасе.

- Не могу поверить...

- И мне хотелось бы, чтобы все это не было правдой, - с участием
произнесла миссис Грайем.

- Почему он не будет ходить? Современные врачи совершают чудеса.

- Все дело в позвоночнике, дорогая. Повторяю, мне самой хотелось бы,
чтобы это было неправдой, но доктора твердят - он никогда больше не сможет
ходить.

Андра, которую ужасала мысль о встрече с Тревором и необходимости
рассказать ему обо всем, внезапно сломалась. Она закрыла лицо руками и
расплакалась.

- О! Бедный Тревор! Как это ужасно! - рыдала она.

Позднее, немного успокоившись, она позволила жене священника позаботиться
о себе. Полностью потеряв собственную волю, Андра последовала за этой
женщиной. Она даже не взглянула на капитанский мостик, чтобы узнать, там ли
Фрей. Сейчас не время с ним говорить. Надо немедленно ехать к Тревору.

Словно окаменев, Андра ехала в центр города. Она не видела солнца на
широких, зеленых даже в эту пору улицах. Ее уже не интересовали красоты
Кейптауна. Ни о чем, кроме Тревора и этого кошмарного происшествия, думать
она не могла.

Госпиталь Груэшр был окружен цветниками. Садовники заботливо поливали
зеленые лужайки.

Миссис Грайем с беспокойством посмотрела на застывшее лицо своей
спутницы.

- Я попрошу медсестру принести вам чашку кофе, прежде чем вы пройдете к
мистеру Гудвину.

- Нет, спасибо, - тихо сказала Андра, - я хочу видеть его немедленно.

Ее проводили в маленькую белую комнату, затемненную зелеными шторами.

Тревор лежал на узкой высокой кровати. Его вид испугал Андру. Загорелое
лицо казалось сморщенным, огромные глаза ввалились. У нее сжалось сердце.

Что стало с этим большим, красивым, полным жизни человеком!

Андра всхлипнула и подошла к нему:

- О, Тревор... Дорогой...

Его взгляд остановился на ней. Радость и облегчение отразились на
измученном лице.

- Андра! - воскликнул он.

Миссис Грайем и медсестра тактично удалились. Дверь за ними закрылась.

- Дорогая Андра! Слава Богу, ты здесь!

Она уже не думала о Фрее. Боялась даже вспоминать о нем. Сбросив пальто и
шарф, склонилась к изголовью и прижалась щекой к Тревору:

- Мой бедный! Мне ужасно, ужасно жаль!

Его руки обняли ее. В них еще чувствовалась сила, но тело было
напряженным, неподвижным и под белым одеялом казалось очень длинным.

- Как ужасно, что это случилось накануне свадьбы, - произнес Тревор.

Андра снова заплакала. Это были слезы глубокого сострадания. Она уже не
любила этого человека, но как можно было забыть об их прежней привязанности,
о помолвке! Щеки Тревора стали мокрыми от ее слез.

- Бедняжка... - повторяла Андра.

Он погладил ее волосы, сказал тихо:

- Не знаю, почему это должно было случиться именно со мной? Когда меня
вытащили живым, я подумал, что легко отделался. Двое парней, летевших со
мной, погибли, а один из летчиков ослеп. Но разве я удачливее? Врачи
считают, что я больше не смогу ходить. Сегодня утром мне сказали правду. Я
стал инвалидом, навсегда прикованным к креслу. Никому не нужным. Господи!..

Он замолчал, и, подняв глаза, Андра ужаснулась, увидев, как по его щекам
бегут слезы. Слабость этого человека не затронула ее так сильно, как тронуло
бы его мужество. Она умела глубоко сочувствовать, но факт оставался фактом.
Он изливал свои беды, не вспоминая о ней. Тревор до сих пор был уверен, что
она станет его женой. А если бы она, как и прежде, любила его? Стало бы это
и ее трагедией?

Она не успела вымолвить и слова, как Тревор снова заговорил. И опять
послышались его жалобы. Спасатели вовремя не вытащили его из-под обломков.
Виноват какой-то человек из наземной службы аэропорта. Он не сумел сделать
все достаточно быстро. Спина и ноги Тревора были безнадежно повреждены. Это
конец его карьеры. Он бесполезный инвалид. Жаль, что он не погиб. И так
далее, и так далее, до тех пор, пока Андра, чувствуя легкую тошноту, не
поднялась с колен, не присела на стул и не стала искать в сумке сигареты. Он
с неприязнью посмотрел на нее:

- Ты счастливая, что можешь ходить. Никто этого не осознает, пока не
случится такое, как со мной.

- О, Тревор, дорогой... - начала она, но он прервал ее:

- Дай и мне сигарету. И, ради Бога, забери меня из больницы. Отвези меня
в "Ля Пуансетту". Это чудо, а не дом. В Нью-Лэндс, Один из новых особняков в
районе. Поедем Туда, Андра, и я избавлюсь от кошмарной госпитальной
обстановки. Я не вынесу этого. Они не разрешают мне даже выпить. А мне
сейчас так нужен бренди.

Закурив сигарету, Андра протянула ее Тревору и дрожащими руками взяла
другую. Интересно, подумала она, когда он обратит внимание на меня. Но поток
жалости к себе у Тревора не иссякал:

- Все кончено. Я стал никчемным инвалидом. И надо же, чтобы это случилось
именно сейчас, когда я получил новую должность, заработал большие деньги. Да
и ты приехала...

"Наконец-то он вспомнил обо мне. Этот человек способен чувствовать только
свою боль".

- Что же это за существование? Инвалидное кресло.

Никогда не потанцевать. Не повеселиться. Никогда не быть по-настоящему
мужем. - Тревор закончил на этой ноте, его голос срывался от волнения.
Захлебываясь, он говорил, что больше не будет способен к сексу. Он лишен
всего. И все-таки он любит ее. Его чувства не изменились. Но вправе ли он