Чтение 17–й страницы книги ~Мщение или любовь?~

кобальтом на стенах, и эти цвета, поражая глаз, должны были бы составлять
диссонанс, но странным образом не составляли. Покрывало на большой кровати
включало все оттенки синего, а шторы, представлявшие собой целые облака
муслина, напоминали цветом бледный гиацинт.

Подойдя к стеклянной двери и выглянув в сад, Роми была очарована. Когда
увидела, что даже цветы, росшие прямо под ее окном, оказались синими -
дельфиниумы, васильки, темно-синие, бархатистые анютины глазки. Вот это
действительно цветовое соответствие, с восхищением подумала она.

После того как Эллен ушла готовить чай, Роми села на кровать и вскрыла
письмо Доминика. Оно начиналось иронически:

"Прошу Вас заметить, что я отвел Вам лучшую комнату в доме. Хотя Вы,
конечно, можете и не согласиться со мной - что, по всей видимости, просто
рок, Роми, - учитывая, что комната рядом с Вашей - моя!

Но не берите ничего в свою невинную головку по этому поводу, поскольку
между комнатами нет соединяющей их двери, а если бы и была, то я не совершил
бы такую глупость, как ломиться к Вам в комнату среди ночи.

Другое дело, если Вы меня пригласите..."

Письмо было подписано просто: "Доминик".

Прочитав этот отвратительный образчик сарказма, Роми презрительно порвала
записку на мелкие кусочки и выбросила их в корзину для бумаг. Распаковывая
вещи, она кипела от возмущения: надо же, до чего может докатиться человек в
своем самомнении и себялюбии!

Неужели он вправду думает, что может вот так просто продолжить все с того
места, где остановился столько лет назад? Она скорчила гримасу в зеркало.
Приходится смотреть на вещи трезво: если он действительно так думает, разве
она может его в этом винить?

Развесив одежду в шкафу, Роми вновь спустилась вниз и представилась
Джилли, отвечавшему за поставку блюд из ресторана. За чашкой чая и булочками
с маслом они обсудили время всех предстоявших трапез.

Потом Роми отыскала корзинку, садовые ножницы и вышла в сад, чтобы
набрать цветов для украшения дома. Она как раз срезала одну из тех палевых
роз, которые так понравились Трисс, когда услышала за спиной чьи-то шаги и
позвякивание льда в бокалах. Каким-то шестым чувством Роми поняла, что
Доминик вернулся.

Она постаралась придать лицу нейтральное выражение, обернулась и увидела,
что он направляется к ней, неся соблазнительного вида поднос с напитками.

Роми приказала себе не реагировать, но это оказалось нелегко, особенно
из-за того, что он был в черных джинсах, плотно обтягивавших его узкие
бедра. Белая тенниска оттеняла легкий загар, который так подчеркивал красоту
его мускулистых рук. Роми вдруг поразила мысль, что если он когда-нибудь
останется без денег, то вполне может преуспеть на поприще мужского
стриптиза!

- Здравствуйте, Роми, - мягко сказал он, и в его голосе ей послышалось
что-то похожее на чувственное звучание саксофона. - Знаете ли вы, что
сегодня рекордно жаркий для июля день? Поэтому я решил угостить вас пимзом.

- Я никогда не пью в середине дня, - чопорно сказала ему она. - Когда же
вы вернулись? , - Это очень слабый пимз, в нем почти нет джина. - Он
улыбался, проигнорировав ее вопрос.

Поставив поднос на траву, он доверху налил бокал - мята, огурец, лимон,
лед - и протянул ей. Устоять было невозможно.

Роми ощутила, как струйка пота медленно стекает по глубокой ложбинке
между грудями.

- И похоже, что вам действительно жарко, - пробормотал он.

Она взяла протянутый ей бокал и с чувством благодарности залпом выпила
половину его содержимого.

Доминик следил за ней блестящими глазами.

- Неудивительно, что вы не пьете в середине дня! - сухо заметил он. -
Потому что если вы делаете это с такой энергией, то очень скоро примете позу
"лежа на спине"!

Щеки Роми жарко вспыхнули при этом намеке. Доминик однажды почти добился,
того, чтобы она приняла такую позу, - а ведь она была тогда трезва как
стеклышко!

- Вы что, стремитесь заработать дешевые очки в свою пользу?

Он покачал темноволосой головой.

- Вовсе нет. Я вышел, чтобы насладиться чудесным днем. - Он передвинулся
так, чтобы на него не падали прямые солнечные лучи, туда, где буйно
разросшаяся жимолость, усыпанная розовато-кремовыми, нежно пахнущими
цветами, образовала нечто вроде тенистого свода. Опустившись на траву, он
похлопал ладонью рядом с собой. - Идите сюда, посидите в холодке.

Выпитый пимз, палящее солнце и вид этого невозможно притягательного
человека с насмешливым лицом окончательно сломили Роми, и она не просто
присоединилась к нему на лужайке, но устремилась к нему, на ходу спотыкаясь,
и рухнула рядом с ним на траву. А потом замерла в ужасе от сознания, что
больше всего боится и больше всего хочет одного - чтобы он обнял ее и
поцеловал.

Он же сидел себе и потягивал свой напиток.

- Вам нравится ваша комната? - спросил он. Это напоминание о его
возмутительном послании возродило решимость Роми не уступать ему до
последнего.

- Комната чудесная, - сухо ответила она. - Хотя расположение оставляет
желать лучшего. Что же касается вашей записки...

Его глаза мерцали мягким серебристым светом, когда он взглянул на нее
поверх своего бокала.

- Она вам не понравилась?

- Мне не понравилось ваше предположение, что я захочу пригласить вас к
себе! - Роми кипела от возмущения. - К себе в спальню!

С задумчивым видом изучая ее, он долго молчал, и это молчание было почти
мирным.

- Знаете, Роми, вы иногда действительно ухитряетесь каким-то невероятным
образом производить впечатление самой чистой и незапятнанной женщины...

Хорошо, что Роми все-таки успела остановиться и не отпила из своего
бокала - она бы обязательно поперхнулась. Дрожащей рукой Роми поставила
бокал на траву, глаза ее стали темными, как горький шоколад, и вспыхнули
гневным огнем.

- А не дешевой шлюшки - вы это хотите сказать?

- Вы, значит, такая и есть? - холодно спросил он.

Еще немного, и она выплеснула бы остатки пимза ему в лицо.

- Давайте уточним: это вы думаете, что я такая и есть. Не правда ли,
Доминик?

Он ответил не сразу, потому что был занят тем, что пальцем гонял по кругу
веточку мяты у себя в бокале. Один из листиков торчал вертикально вверх, и
Роми подумала: как похоже, что в бокале плавает кругами миниатюрная зеленая
акула. Ужас!

- В тот день вы не предоставили мне возможности составить о вас особенно
высокое мнение, - наконец сказал он. - Когда я начал целовать вас, я никак
не ожидал, что ситуация полностью выйдет из-под контроля.

У Роми от стыда перехватило горло. Взяв свой бокал, она отпила еще
немного.

- Я тоже не ожидала, - ответила она с горечью.

Он попытался задать вопрос, все это время не дававший ему покоя:

- А вы всегда?.. Каждый раз?..

Она бесстрашно встретила его взгляд, удивленная нерешительностью
сидевшего рядом с ней мужчины. Доминик Дэшвуд, подбирающий слово? Ну, это
вообще невероятный случай!

- Что я - всегда, Доминик? - прямо спросила она.

Его губы скривились в подобии улыбки.

- У вас со всеми мужчинами такая незаторможенная реакция?

Это было как пощечина.

- Вы хотите знать, сколько миллионов мужчин делали со мной то, что
сделали тогда, в лифте вы? - раскованно спросила она, пораженная и чуточку
встревоженная тем, как неожиданно побледнели его лицо и бешено
запульсировала жилка на виске. - Предпочитаете, чтобы их было с десяток,
Доминик? - вызывающе поинтересовалась она. - Или вы думаете, что правильнее
будет остановиться на ближайшей сотне?

- Перестаньте! - неодобрительно выдавил он сквозь зубы, и его глаза
потемнели. - Неужели такой разговор кажется вам забавным?

- А почему же нет? Ведь вы так и думаете, верно? Вы думаете, что мне
настолько нужен мужчина - любой мужчина, - что я предлагаю себя всем без
разбора и позволяю кому угодно делать со мной что угодно, да, Доминик?

- Нет, - просто ответил он. - Может, мне было бы легче, если бы я
действительно так думал. Она подозрительно прищурилась.

- И что же это должно означать?

- Только то, что мне приходилось встречать женщин, начисто лишенных
самоуважения и дававших мужчинам неограниченный доступ к своему телу.

Роми стало дурно. Ведь его слова относятся к ней Он покачал головой,
словно прочитав ее мысли.

- С вами все было не так, Роми...

- Ну, меня вряд ли можно было назвать пай-девочкой, - перебила она его,
проглатывая горькую пилюлю.

- Да уж, что верно, то верно, - сухо согласился он, и у него снова стало
заметно биение пульса - на этот раз у основания шеи - при воспоминании о
том, с какой восхитительной легкостью он соблазнил ее. - Но в ваших
действиях было такое чувство радостного удивления, такой неподдельный
восторг, когда я прикасался к вам, что я был вынужден спросить себя, все ли
так уж гладко у вас с Марком.

Роми боялась, что ее голос сорвется от страха.

- Что вы хотите этим сказать?

- Я подумал, что Марк решил сыграть давно вышедшую из моды роль