Чтение 17–й страницы книги ~Подарки фортуны~

Она так встревожилась, что Фрэнни поспешно сказала:

- Отличная идея. Уверена, что он не забудет об этом. А теперь мне надо
идти - пора заняться чаем.

- Я тебя почти не вижу последнее время. Надеюсь, ты хотя бы изредка
выходишь, общаешься с людьми.

- Как только погода немного улучшится, мы выйдем с тобой погулять в сад,
- пообещала Фрэнни. - Горничной пришлось задержаться дома на некоторое
время, так что я ухаживаю за цветами и заправляю постели, чтобы немного
помочь. Но я скоро приду к тебе попить чаю.

Тетю это встревожило.

- Я уверена, что намерения у Вильяма самые благие, - однако он слишком
суров. Я не имею ни малейшего желания целыми днями сидеть взаперти, а тебя,
моя девочка, по-моему, просто используют. Надо бы с Вильямом поговорить, но
ему, видимо, сейчас не до меня. Конечно, и Эдит занята

- комитеты, благотворительность и церковные дела...

Фрэнни ответила очень осторожно: тетя всегда видела в людях только
хорошее, и не стоит ее тревожить понапрасну. Она сама поговорит с дядей
Вильямом о визите в больницу Святого Жиля.

Тетя всегда отличалась незаурядным оптимизмом и, хотя ей совсем не
нравился дом на Фишстрит, старалась сделать жизнь в нем веселее. А теперь
Фрэнни стала замечать, что она впала в какую-то апатию, подавленная новым
стилем жизни. По сто раз на дню Фрэнни повторяла себе, что надо что-то
делать, и по сто раз молилась, чтобы профессор был здесь и дал ей совет.

Заваривая чай для подруг тети Эдит, игравших с ней в бридж, Фрэнни снова
задумалась, что сейчас делает профессор.

Профессор сидел в кабинете старшей медсестры в своей клинике,
просматривая истории болезни пациентов, которые были записаны на прием на
следующей неделе. Он совсем недавно вернулся из Бельгии и был по горло
завален работой. Только теперь, немного освободившись, он вспомнил, что
скоро опять увидит Фрэнни, потому что ее тете на будущей неделе предстоит
осмотр.

Он повернулся к медсестре, сидевшей напротив.

- Не вижу карточки миссис Блейк - она записана на будущую неделю.

Медсестра удивленно посмотрела на него.

- Разве вам не сказали? Нам позвонили и сообщили, что она уехала из
Лондона. Звонил какойто мужчина. Он обещал дать нам ее новый адрес и фамилию
ее лечащего врача, чтобы мы могли выслать ему ее историю болезни. Но больше
так и не позвонил.

Она увидела, что профессор слегка нахмурился.

- Мы хотели позвонить на Фиш-стрит, но у них нет телефона, а на три наших
письма ответа не последовало.

- Вы не знаете, где может быть миссис Блейк?

- Нет, сэр.

- У нее была племянница, работавшая в доме престарелых в Пимлико -
"Райский уголок"...

Он снял трубку, узнал телефонный номер этого дома престарелых и
немедленно позвонил туда. Там ответили, что мисс Боуин больше у них не
работает. Она растянула лодыжку, и они не могли долго держать свободным ее
место. Профессор повесил трубку, пожелал медсестре хорошего вечера, вышел и,
сев в машину, поехал на Фишстрит.

Как это похоже на Фрэнни - растянуть лодыжку, с яростью подумал он. И где
она теперь? Не похоже, чтобы она все еще жила на Фишстрит, но, может быть,
соседям что-либо известно.

Дом был пуст, и в соседних домах тоже никого не было. Профессор вернулся
в машину и взялся за телефон.

Финн сидел в своей комнате над книгами. Трое его друзей собирались идти в
кафе ужинать, а у него что-то не ладилось с заданием. Что ж, придется
обойтись без кафе. Он не удивился, когда в дверь постучали, - вероятно, Джош
решил поторопить его.

- Убирайся, Джош! Я с вами не иду. Позже сам сварю себе яйцо на ужин.
Приятного вечера...

Дверь открылась, и Финн обернулся. Профессор стремительно вошел, кивнул
Джошу и закрыл за собой дверь.

Финн подскочил.

- Профессор... сэр... как вы узнали, где я?

Профессор улыбнулся.

- У меня свои каналы. Скажи, где твои сестра и тетя и почему они уехали с
Фиш-стрит?

Финн убрал с одного стула стопку книг.

- Это длинная история, сэр!

Профессор сел.

- У меня свободен весь вечер, - мягко сказал он. - Постарайся ничего не
упустить. Я беспокоюсь о твоей тете...

- Но дядя Вильям сказал...

- Начни с самого начала. Финн.

- Итак, - сказал Финн, - Фрэнни сильно растянула ногу, и тетя плохо себя
чувствовала...

Он начал рассказывать, профессор слушал, не перебивая. Только когда Финн
замолчал, он сказал:

- Значит, ты считаешь, что они вполне счастливы у дяди Вильяма?

- Нет, не думаю. Фрэнни пишет мне раз в неделю и ни на что не жалуется.
Все письма вроде бы радостные. Конечно, она унывать не любит, но мне
кажется, она пишет так, будто за ней через плечо кто-то следит.

Профессор встал.

- Думаю, пора что-то предпринять. Поехали сейчас со мной. Не волнуйся, -
он кивнул, в сторону бумаг на столе, - это я улажу. Сейчас поужинаем и
решим, что делать дальше.

Финн, постоянно голодный, так и просиял.

- Правда, сэр?

- Правда. Оставь записку своим друзьям.

- Я не очень-то готов к выходу, - предупредил Финн.

- Ничего. Пошли.

Они приехали на Уимпол-стрит, и профессор проводил Финна в элегантно
отделанный холл, где их встретил Крисп.

- Добрый вечер, Крисп. Финн, Крисп - мой домоправитель. Мистер Боуин
учится на врача, Крисп.

- Благородная профессия, сэр, - сказал Крисп. - Не хотите ли поужинать?

- Через десять минут, Крисп, мы оба умираем с голоду.

Профессор проводил Финна в гостиную, выходящую окнами на улицу.

- Садись, пожалуй, нам не мешает выпить. У меня есть отличный сухой
шерри...

Финн сел и осмотрелся. Гостиная была великолепна - просторная, с высокими
потолками, стенами, обшитыми деревом, с тонким шелковым ковром на полу,
старинным и, наверное, очень дорогим. Вокруг полно было антикварных вещей.
На журнальном столике у окна стояла ваза с тюльпанами. В красивом камине
пылал живой огонь, а рядом мирно спал здоровенный кот.

Вид этого кота почему-то немного успокоил Финна, и, когда они сели
ужинать в такой же роскошной, как и гостиная, столовой, он уже не так
трепетал перед профессором и с аппетитом съел и суп из дичи, и бараньи
котлеты с гарниром из овощей, и яблочный пирог с кремом.

- Это все приготовил Крисп? - изумился он.

- Да, он отменно готовит, не так ли? Давай выпьем кофе в гостиной. У меня
есть кое-какие мысли, которые я хотел бы с тобой обсудить. - Они снова сели
у камина, и профессор заговорил: - Слушай внимательно. Вот что мы
предпримем...

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Фрэнни волновалась и не знала, что думать. Из больницы Святого Жиля не
было никаких вестей, хотя тете предстояло на этой неделе обследование, а
когда она спросила дядю Вильяма, можно ли туда позвонить, он холодно
ответил, что сделает это сам, записал номер больницы и снова углубился в
чтение газеты.

- А местный доктор? - не сдавалась Фрэнни - Тетя чувствует себя вовсе не
так хорошо, как хотелось бы.

- Ты совершенно напрасно суетишься, Франческа. Я сказал нашему доктору,
что твоя тетя живет здесь. Он знает об операции и позвонит, если сочтет
необходимым.

- Но это уже необходимо, - настаивала Фрэнни. - Очень важно, чтобы она не
меньше месяца находилась под наблюдением врача. Вы отдали ему письмо нашего
доктора?

Дядя Вильям опустил газету и вперил взгляд во Фрэнни.

- Я просто отказываюсь понимать причину твоего упорного недоверия.
Прекрати этот бесполезный разговор и отправляйся помогать по хозяйству.

- Я и так уже достаточно помогаю, выполняя работу Розы. Скажите, дядя, вы
навечно возложили на меня обязанности горничной - и конечно, даром?

- Да, Франческа, - резко ответил он, - навечно. В обмен на уход и заботу,
которые получает моя сестра. А ты что, думала, с тобой будут обращаться
здесь как с родной дочерью? Наряды, карманные денежки и выходы в свет? - Он
злорадно расхохотался. - И запомни: за твое неповиновение будет
расплачиваться моя сестра.

Таким образом, все загадки разрешились. Фрэнни охватила паника.

Отправившись за покупками, она попробовала позвонить Финну на последние
тетины деньги. Там не отвечали. Тогда она решила позвонить в больницу.
Дозвонившись, она была вынуждена ждать, пока ее соединят с кардиологическим
отделением, но внезапно связь прервалась - кончились монеты.

Погода была ужасной, с ледяным дождем и жестоким ветром, но Фрэнни не
замечала этого. Она уныло плелась с покупками к дому, глотая слезы. Думать о
том, что же делать дальше, у нее не было сил.