молился, а окончив молитву, долго еще стоял на коленях перед иконами,
закаменев лицом. И не о Господе думал он, не о словах молитвы. Иной лик
стоял пред мысленными очами владыки, и лик тот слегка усмехался ему в
полутьме покоя, ибо был то лик покойного крестного, Ивана Данилыча Калиты.
волнение во всех членах своих и в глубоком строе души.
добившись ответа, выговорил опять: - Тяжело тебе, крестник?
голос.
растет, ширит, мужает великая страна! Погоди! Не отвечай мне! Ведь иначе
мы уже теперь были бы под Литвою!
превыше земного, мыслю я сотворить! - ответил сурово Алексий, подымая лик
к иконам и вновь ощущая на плечах груз протекших годов.
что мглилось пред ним, будучи призрачною головою крестного, издало тихий,
точно мышь пискнула, неподобный смешок.
твоя Святая Русь, егда восхощут цари земные сокрушить даже и православие
само?!
покрываясь холодным потом, Алексий.
голос теперь был не толще комариного писка. - Мой грех, крестник, неси
теперь на себе, мой грех!
наставника ко сну, услышав два голоса, остоялся и вдруг на ослабевших
ногах сполз на пол, часто крестясь и беззвучно творя молитву...
кажется допустимее, чем обмануть ближнего своего (хотя обманывают и тех и
других достаточно часто). Есть моральные системы (иудейская, например),
целиком построенные на исключительности своего племени, внутри которого
недопустимы никакие нарушения этических норм, а вне, с иноверцами,
<гоями>, дозволены и ложь, и клевета, и обман, и предательство, и
преступление на том лишь основании, что гои - не люди.
считали окружающих их инородцев и древние китайцы, и эллины, и скифы, и
египтяне, и римляне. Словом, всякая нация, добившаяся ощутимых успехов на
поприще цивилизации и военного дела, не была свободна в той или иной мере
от пренебрежительного взгляда на более <примитивных> соседей, дозволяя
относительно их поступки, предосудительные в своей среде.
сообществах и доныне, там и здесь, прикрываясь любыми подходящими к случаю
объяснениями религиозного, сословного, национального или классового,
корпоративного характера. Таковы были едва ли не все тайные организации от
ассасинов и тамплиеров до масонов и современных мафий. Представление о
принципиальном равенстве несхожих между собою наций, рас и культур и до
сих пор еще не стало достоянием большинства.
чужих, различении необходимом и неизбежном, мораль должна быть единой. Для
всех. И рыцарь, подавший напиться раненному им в поединке противнику, и
полководец, обещавший милость побежденному городу, который открывает ему
ворота после долгой осады, надеясь на слово врага (а победитель сдерживает
свое слово!), и купец, возвращающий свой долг конкуренту по сгоревшей на
пожаре грамоте, и врач, оказывающий медицинскую помощь солдату вражеской
армии, и, словом, всякий, в ком есть истинная честь, понимает это
достаточно хорошо.
неоднократно, быть в абсолютном ладу с моралью?
понятие стратегии. Но где допустимый предел обмана в дипломатической игре?
твердо хранили закон о дипломатической неприкосновенности послов, не
прощая нарушений этого правила ни себе, ни другим, и, кажется, почти
выучили в конце концов этому правилу несклонную к нему прежде Европу.
парения, понимал, что он, подписывая договор с Мамаем, нарушает тем самым
свой тайный уговор с Мурадом, продавая этого заяицкого хана в руки его
недругов, то есть совершая предательство, непростительное уже по одному
тому, что поводов к нему хан Мурад Алексию не подавал. Вот почему ему и
привиделась на молитве усмехающаяся голова крестного. Князь Иван радовался
тихо за гробом, что крестник, взявший на себя его крест, вынужден теперь
поступать так, как поступал при жизни сам Калита.
пространстве вселенной. Но движение в тварном мире невозможно без наличия
пустоты. И потому всякое действование подстерегает грех. И всякое желание
насильно изменить сущее греховно по существу своему.
же большей жертвы не имат, аще отдавый душу за други своя>. Но отдать душу
- не значит ли впасть в грех непростимый?
рамена крест Калиты, Алексий не устрашился ни греха, ни воздаяния. В Орду
были посланы тайные гонцы, и в том, что Мурад был в конце концов убит
своим главным эмиром Ильясом, возможно (мы не утверждаем этого),
участвовало русское серебро. Впрочем, то же самое русское серебро могло
быть получено Ильясом и от Мамая!
того, что москвичи лестью и мздою получили у хана ярлык. И потому
обрадован был безмерно, когда взбешенный Мурад послал ему в свой черед
ярлык на великое княжение владимирское. Ярлык привез посол Иляк* в
сопровождении тридцати татаринов и князя Ивана Белозерского, что обивал
пороги в Орде, выпрашивая у хана свой удел, отобранный некогда москвичами.
гонцов союзным князьям, тотчас устремил в путь.
оголтелыми стаями вились над серо-бурыми, только-только засеянными полями.
Князь мчал скачью, кидая позадь себя комья влажной, еще весенней земли.
Дружина едва поспевала следом.
дружиной в город. Татарский посол с амвона Успенского собора огласил
ханскую грамоту. Московская сторожа не поспела, а затем уже, после
возглашения ярлыка, и не посмела что-нибудь содеять противу.
его звездный час, час мести. Его не озаботило даже и малое число татар, -
надобно станет, хан пришлет ему иную ратную помочь! Гонцы устремили в
Стародуб, Городец, Нижний, Ярославль, Ростов, Галич - подымать полки на
Москву.
Дмитрия Константиныча в Кремнике узнали назавтра. Запаленный гонец,
загнавший в пути неведомо которую лошадь, ворвался прямо во двор
Вельяминовых. Василий Василич только что прискакал из деревни, с Пахры, и
был еще в высоких, заляпанных грязью сапогах. Он даже не стал разуваться,
ни собирать думы - велел нарочным оповестить всех бояр и собирать по
дворам ратников, кто уже отсеялся, а за прочими тут же наряжали скорых
гонцов.
грудь и покрикивал звонким мальчишечьим тенором на оружных холопов,
испуганного Ивана и ухватистого немногословного Владимира, двоюродника
московского князя (будущего великого полководца) - Василий Василич
отправил с дружиною к Переяславлю. Наспех собранный коломенский полк еще
через два дня уходил прямою дорогою на Владимир. Ржевской рати велено было
идти на Дмитров, а оттуда прямиком на Ростов.
новую рать великий тысяцкий Москвы отсылал вперед, не сожидая запоздавших.
Припоздалые ратники, загоняя коней, догоняли свои полки. Важно было не
дать времени суздальскому князю собрать рати и получить татарскую помочь.
сыновей, бояр и молодших, но уже к концу первой недели, собранные со всех
концов княжества тянулись по дорогам на Владимир московские рати,
подходили аж с литовского рубежа снятые останние полки, и Никита Федоров,